Я рос единственным ребенком в семье. С братиком или сестренкой у родителей что-то не заладилось. Сначала было некогда, потом стало поздно. Что бы мне не было совсем одиноко предки купили собаку – питбультерьера. Но разве могла эта обжора и бестолочь заменить живого человека? Однажды летом, когда мне было четырнадцать лет, к нам в гости приехала родственница, по маминой линии. Родня была дальняя, маме она приходилась троюродной там-тарам-тарах сестрой, ну а мне соответственно там-тарам-тарах тетей. Для простоты, поскольку выучить родословную для меня не представлялось ни какой возможности, я звал ее просто тетя. Тетя была старше меня всего года на три, но в свои семнадцать лет выглядела как молодая женщина. Родом она была с Донецкой области, из небольшого шахтерского поселка. Чистый воздух ...
В пансионат мы приехал последними. Все комнаты в новых корпусах были заняты, нам достался старенький, еще деревянный домик. Он стоял в глубине территории, закрытый от всех кустами, одинокий двухэтажный дом, с умывальником на этажах, но с туалетом и душем на улице. Боевой экипаж нашей машины оказался первыми жильцами, в остальные свободные комнаты обещали подселить других опоздавших. Перенести вещи из машины, получить на складе одеяла, матрасы и белье – вот и все задачи которые стояли перед отдыхающими. Пока я таскал тюки со спальными принадлежностями в комнату, девчонки разведали, что кормить нас будут только ужином ближе к вечеру. Тогда они из комнаты отдыха утащили стол и быстро накрыли его домашними припасами, благо сумки ломились от запасов еды и выпивки. Солнце еще не успело коснуться ...
Когда усталые и вымазанные в пыли мы вернулись в комнату, там находились только Света и Ксюха. – Где были? С подозрением спросила Ксанка. – На чердак лазили. – И его нашли? – Кроме пыли и грязи ничего. – А смысл лезть? – А смысл водку пить, ведь утром опять трезвый будешь. Смысл – в процессе. Лучше скажи, где Каштанка? – Как и обещала, я ее голышом с бутылкой водки по территории гулять отправила. – А если не вернется, пропадет? – Куда она дальше мужиков денется? – Вот именно! С голым задом к мужикам в компанию, опасно. – Только не Юльке, кайф поймает на все лето. – Ксанка, ты злюка! – объявила Леночка. Она взяла полотенце и отправилась в душ. – Ленка, меня подожди, – попросил я. – Еще чего, вспылила Оксанка, – иди в пруду искупайся, вода сейчас теплая. – Чего это она, спросил я. Но Света ...
Дома стало совсем скучно, мама взяла отпуск и уехала на дачу, а меня не взяла, сказала, что еще рано. Потом к нам в гости из деревни приехала бабушка и папа сразу перебрался к маме на дачу. Вот так я остался один в доме. Со двора пропали все мои друзья, кто с родителями отправился на море, а кого увезли в лагеря. Лишь я один грустный ходил по пустому двору, где даже птицы и собаки попрятались по своим домикам. – Гриша, иди домой! – это бабушка вышла на балкон и закричала на весь двор, словно у себя в деревне. – Ну, чего там еще? – ворчал я себе под нос, пока поднимался в квартиру. – Я только, что позавтракал, до обеда еще далеко. – Гришенька, мама звонила. К ней в гости поедет подруга, она может взять тебя с собой, поедешь? Моей радости не было предела, весь день я ни с кем не спорил, ...
– Женя, – позвал я. – Чего тебе? – она, на секунду прервав разговор, повернулась ко мне. – Я писать хочу. Улыбка сошла с тетиного лица. Оно сразу стала серьезным. – Зайди за кустики и сделай свое дело. – Нет, так не пойдет, – вступился за меня военный, – Семен, бери "орла" в охапку и быстро в туалет. Семен вздохнул, почему-то посмотрел снизу вверх на Женины ноги, и молча отправился вместе со мной к зданию вокзала. Пробираясь сквозь толпу, я был безмерно горд. Я хотел, что бы все видели, какие у меня есть друзья – настоящие военные. Когда мы возвращались назад, по радио объявили о посадке в наш поезд. Семен посадил меня на плечи, и мы быстро стали рассекать людское море. Еще издали, с высоты Семенова роста, я увидел Женю. Она стояла прижатая к кустам и о чем-то спорила с другим военным. ...
Сквозь скрипучие двери маленького вокзала мы на площадь. Здесь было гораздо тише и чище, чем у нас в городе. – Ну и куда теперь? – спросила Женя. – На автобусную остановку, – ответил я, – пойдем покажу. Взяв за тетю руку, я повел ее через привокзальную площадь. По дороге мы несколько раз останавливались, Женя бросала сумки на землю, приседала около них и что-то поправляла. – Очень тяжело? – спросил я. – Ничего, пока терплю, – отвечала она. Мы подошли к небольшому павильону в центре площади. – Долго нам здесь стоять? – спросила тетя, оглядываясь по сторонам. – Сначала надо купить билеты, вот здесь, – я пнул деревянную стенку кассы, – потом подъедут автобусы. – Когда? – опять спросила Женя, разглядывая строения, по границе площади. – Они всегда подъезжают к электричке, – объяснял я, – забирают ...
В истоме Ленка терлась щекой по моей груди. Попыталась достать язычком до соска, но тянуться было лень, и она просто захватила зубами кожу на трицепсе. – Тебя на проказы потянуло? – проворчал я и шлепнул ее по голой заднице. – Какие там проказы, – ответила она, – вот раньше я была настоящая дрянь. – С этого момента поподробнее, – я поднял Ленкину голову и заглянул в глаза. Та щурилась как сытый котенок и опять прижалась к груди. – Ой, много чего было. Ты драться не будешь, если я расскажу? – Вообще-то тебя давно пора поколотить, одной проделкой больше одной меньше, какая попе разница. Ленка захихикала, потом устроилась на мне поудобнее и начала рассказ. * * * Микроавтобус, въехал на стоянку пансионата, из него тотчас выскочила девчонка и принялась прыгать перед машиной, поджимая ноги. ...
(отрывок из рассказа) Третий выставочный день начался как обычно, утреннее открытие, потом жиденькие ручейки посетителей, задерживающиеся лишь у стенда с товарами. Я сбегал к организаторам выставки, оформил заявку и заплатил деньги за публикацию в газете "Нижегородская Ярмарка" статьи о нашей компании. Там же в оргкомитете мне сообщили, что для гостей выставки будет организованна экскурсия по памятным местам города, автобус будет нас ждать в три часа у ворот Ярмарки. Пробегая мимо Ленкиного стенда, я остановился посмотреть, как идут у нее дела, и чуть не заржал в полный голос. Яновская, вся в азарте рекламной кампании, записывала что-то на листочке. Сначала она писала склонилась над столом, показывая во всей красе свои ножки, а потом, не отрываясь от бумаги, села и не заметила, что ее ...
