Так получилось уж что она была с винтовкой за плечами, со шмайсером на выкид и с маузером, смотревшим из-под тёмного отодвинутого бока: А у него тоже был пистолет, но то ему видимо было поровну, потому что для него главное – у него была паста: Тюбик с белой зубной пастой, радостный и растопыренный уже своей глупой башкой навылет: И она наставила на него маузер со шмайсером, а он свой обрадованный текущий белой набок смешно слюной тюбик зубной пасты. И с своей этой тупорылой всегда встречь солнечной улыбкой. Такой нашелся танк и мотылек. Одним словом ни в какие ворота, хоть он и был её сын, а она была соответственно его мамочка. Партизанский отряд или какая-то другая хренотень, она была там строгою и враги её после смерти наверное объявят святой: А он был дураком в дурдоме. Обыкновенным ...
Из цикла "Земляничные поляны" В семье Ванька был не царевич, а какой-то пиздец. Родилось же чудо такое! Ебло и доставало это чудо с малолетства всё в царстве шевелившееся. Братья как братья значит. Два. Живут, людей не трогают почём зря, один уже типа министр, другой тоже какой-то дегенерат, люди при службе, при деньгах, при блядях за зелёное золото. А этот же корень мандрагоры – мандопроёб какой-то, ни дня без рекорда, ни жопы без приключений! Отец-царь, когда вспоминал о своём младшем царевиче так и выражался всегда: "Ёбаный рот!". А царица мать все глаза проплакала над таким распиздяем и даже отправляла Ваньку в науку в высший типа институт ихнего царства. Ванька выучился и даже чуть ли не экстерном, но от пизды это его не избавило. И всё царство тоже. Теперь в его лице царство имело ...
Место в общежитии ей добыла Валентина, как свою односельчанку поселив в свою комнату, из которой только съехала недавно её прежняя соседка. – Здесь устраивайся и живи, – сказала Валька. – Комендант-зануда придёт, скажешь по личному распоряжению директора, а то не отстанет гад. И Соня оказалась обладательницей жёсткопружинной скрипящей кровати в обход существенной цепи очередников. Комната была размерами незначительно больше двух втиснутых в неё железных коек, но Соня почувствовала себя на вершине комфорта оказавшись под крышей над головой. В благодарность Валентине она с первого же дня взяла всю заботу о наведении порядка на себя, начиная с утренней уборки постелей и заканчивая поливанием заведённого ею вьющегося по окну цветка. Общежитейская конурка Сониными стараниями стала приобретать ...
мы встретимся с тобой в тихом узком проходе и нам никак нельзя будет разойтись. Марина погладила Леночку по коленке, пробираясь пальчиками немного выше к мягкой Леночкиной попке. – В заднем? – строя наивные глазки, спросила Леночка. – Не паясничай, противный ребёнок! Мне грустно совсем без тебя, – сказала Марина и провела указательным пальчиком вдоль тёплого податливого разреза Леночкиной попы. Мягкие подушечки легко расходились, словно вновь и вновь приглашая внутрь. * * * Они познакомились на третьем курсе пединститута. Озорная Маринка слывшая грозой мужского пола всего истфака и тихая скромная Леночка, будущая учительница мирных биологий и ботаник. Факультеты параллельно сдавали нормативы по "подводно-надводному" плаванию в районном плавательном комплексе. По всем показателям институт ...
Натюре Вертинская пользовалась необычайной популярностью у гусар N-ского полка, стоявшего на квартирах в одной из губернских столиц. Началось всё с истории с подпоручиком Звягиным. Будучи приглашённым на званый вечер к мадам Вертинской подпоручик позволил себе вольность и явился на приём в усмерть пьяным и непозволительно по этой причине развязным. Ещё в коридоре, подавая одежду горничной он самым нахальным образом поднырнул ей обеими руками под юбку и не обращая ни малейшего внимания на возмущения женщины основательно облапил её влажную разгорячённую пизду. Горничная была уже не из девочек и немного подёргав из приличия ногами быстро угомонилась и приладилась к ощупывавшей её руке. А подпоручик вошёл в раж. Чувствуя как женщина ослабевает и подаётся ему навстречу, он прижал её к стенке ...
И зажилось. По-простому, крестьянскому – барыня-то обычаев городских не очень держалась, прислугу гоняла и в поле и в лес, приучала к труду и работности. Потекла неспешно Аришкина жисть. Как поутру – в лес за ягоды, в день – на поле или в огород, чтоб к вечеру ближе спины не разогнуть. А на вечер Настю менять возле барыни, так как больно уж приглянулась молодка барыне, на вечер только её и брала в уход за собой. Аришке поперва труда давалось барыне по вечерам угождать, как в поле иль на огороде напашется. Бывало стоит уже запоздна, ноги гудят, руки словно не слушаются, а спина как железная. А у барыни как на грех случится бессонница, и то надо читать про скоромное, то пятки чесать, а то вовсе и что непотребное барыня выдумает. Так вот раз один даже – удумала. К ей сын приехал из города ...
