Меня зовут Аделя. Мне 30 лет. Замужем. У нас с мужем двое детей. Один ребенок его от первого брака, сын 15 лет. Его мать погибла в автокатастрофе. Второй ребенок наш общий, дочь 10 лет. Первым моим мужчиной был мой муж. Мне было 17, когда мы начали встречаться, но дальше поцелуев дело не шло. Потом он предложил мне выйти за него замуж. Мы полюбили друг друга без ума, и поэтому я сразу согласилась выйти за него замуж. Брачная ночь прошла успешно. Он сделал все, чтобы я получила удовольствия от секса в первый раз. И у него это получилось. Потом он стал меня воспитывать сексуально. В рот взяла у него в первую брачную ночь с удовольствием, мне сразу понравилось. Предложил анальный секс попробовать, я согласилась. Было больно по началу, а потом попа привыкла. Кстати я кончаю при анальном сексе, ...
Текст печатается с сокращениями, но не по цензурным соображениям, конечно же, а по соображениям лаконичности. В ту осень жизнь у меня определенно не задалась. Армия осталась далеко за плечами, законный мой месячишко я отгулял и пора было бы браться за дело. Только вот ни профессии ни охоты не было – одна десятилетка за душой, а что с ней, с десятилеткой, улицы мести? С учебой тоже не заладилосьЙ В общем, с ног сбился, работёнку ища подходящую – родители ещё насели: лоботряс, мол, объедаешь своих молодых родителей, которые сами своего от жизни не добрали! Выручил Аркадий – сосед, веселый и непоседливый дружок мой, почитай, "с песочницы". – По работам рыщешь, волчара? – оживился он, проведав о моих злоключениях, – а чего звёзды с неба хватать, айда к нам на завод! – На завод? – Ну да, на ...
– Оставь, Иваныч! – это произнес Витек. Он был совершенно голым. На груди его красовалась наколка: над океаном болтается сморщенный воздушный шар, а ниже подпись – "мы опускаемся!" – Правда, Иваныч, – засопел мастер: давай-ка её лучше Самоваром угостим! Рабочие воодушевились. Под общий хохот девочка была. водворена обратно в подсобку, а на дверь помещения была приляпана бумажка: "как увидишь целку, береги eё! Й" – А ты – со мной! – Иваныч бесцеремонно потащил ту, нахальную, – За козла отвечать будем, козочка. – Что такое "самовар"? А, Аркадий? – возбуждение, смешанное с любопытством снова колотило меня. – Не что, а кто! Самовар – это круто. А, впрочем, чего я тебе рассказываю, еще не вечер – сам увидишь! Аркадия вдруг обильно пронесло. Победно гикая, он украсил рожу зелёными разводами ...
"Мы опускаемся!" – прочитал я в который раз. – Витька, ты впускаешься! – Я опускаюсь, когда меня опускают, но зато когда я опускаю, то поднимаюсь, – он тупо задумался, – главное, балласт вовремя скинутьЙ в жопу поморщинистей! Настал черед обидеться Владимиру Иванычу: – Я бы тебе, Витька, и не дал! Ты просто момент выбрал, если б момент не выбрал, с хреном бы ты остался! Правильно Аркадий брешет – с вами, пидаразами, расслабляться нельзя! – Да хватит вам, козлоёбы! – донёсся с пола мальчишеский альток Вафли: айда лучше на дамочку из сборочного поглазеем. Дамочки, они вреде ириски: и сосёшь её, и лижешь – со всех сторон сладенькая. Вафля игриво лизнула носик дремлющей ПТУшницы. – Лады, мужики! – Аркадий поднялся и мощно, аж пёрднул, потянулся, – дело говорит баба-дура, айда дамочку выручать! ...
– Ура-а-а! – закричал Витька и оттянув рукой член решительно полоснул по нему. Из паха брызнула кровь. Едва сохраняя сознание Витька с силой вонзил отрубленный член в рот инвалида. Хруст и чавканье донеслись до меня. Я потерял сознание – последнее что я видел – кровища, густо струящуюся по тяжёлому подбородку монстра. – Очнулся! – сквозь пелену я увидел склонившегося надо мной друга. – Да. – сознание начинало возвращаться ко мне: кошмар, Аркадий!. – Не cсы! Живой, а это меня радует! Главное не расслабляться до конца смены – меньше часа, один урок – и ранцы в зубы! – Аркадий по-собачьи встряхнулся. – Слушай, где мы? – Как где? Ты что, сбрендил? Вот мудак, цеха родного не признаёт, – Аркадий обращался уже к мастеру, который, грустно глядя на меня стоял рядом. – Что ж ты, сынок? Встал бы ...
