Большие, немного обвислые груди тихонько покачивались прямо перед моим лицом. Толстые сморщенные соски вызывающе торчали в разные стороны, окруженные коричневыми кругами. От них пахло духами и хорошим женским бельем. Маленькая родинка на левой груди была похожа на комара. Я осторожно лизнул ближайший ко мне сосок, и женщина порывисто вздохнула. Ей явно не терпелось более конкретных ласк. Я снова лизнул левую грудь и. . дядька с толстым животом занял ее место. Женщина немного неуклюже спустилась с автобусных ступенек и исчезла в полуденном городе. Недовольно посмотрев на дядьку, я обнаружил, что тот был еще и кавказцем. Громадный орлиный нос, густые усы и брови – короче, полный генацвале. Только жирный. Ему, вероятно, было жарко в пиджаке, он постоянно вытирал свой потный лоб красивым платком, ...
Она налетела на меня, словно курца, охваченная безумием. – Это как называется? Ты что, охренел? Ты знаешь, что тебе за это будет?. Ты хоть подумал о нас, о своей семье? Или у тебя только лишь твои гребаные компьютеры на уме?. Я уныло помешвал чай в стакане тусклой нечищенной ложечкой и тщетно старался услышать за этим гамом дробный перестук ноябрьского дождя. Почему-то во время семейных неприятностей меня особенно сильно тянуло к природе, к живому и чистому небу, которое, как и мой разум, то бывало безоблачно ясным, то сумрачно серым. Когда о слов наконец дошло до первых ощутимых тычков в плечо, я оторвался от созерцания окна и негромко произнес: – Дай мне блюдце… Татьяна задохнулась от моей наглости, и последние слова застряли у нее в горле. Она хрипло булькнула, вытащила из шкафа блюдце ...
Глава первая Когда Светка пришла есть, то ее лицо было все заплакано. Слез не было, но набухшие красные веки говорили сами за себя. Она шмыгнула носом и уселась на табуретку. – Ты чего? – спросила ее мама. – Ничего… – хмуро буркнула Светка и схватилась за ложку. – Света, – решительно начала мама. – Ты уже не в первый раз являешься из школы в слезах… В чем дело? Ты мне можешь рассказать – ведь я твоя мама… Ты же никогда от меня ничего не скрывала, я тебе и про месячные рассказала, и про отношения между мальчиками и девочками… Между нами ж не было секретов… Светка молча ела суп, глядя прямо перед собой. – Или… – тут мама даже задохнулась от собственного предположения. – Или тебя… изнасиловали, да? Нет? Светка сердито посмотрела на мать и скривила губы. – Нет, – глухо пробормотала она, – ...
Густые сиреневые заросли окружали нас со всех сторон. Здесь на земле валялось множество старых окурков, затоптанных и потерявших свою первоначальную форму. Мама шепотом объяснила мне, что сюда частенько сбегали курильщики, пока их убежище не раскрыли и не стали ставить сюда одного из санитаров. Его мы, кстати, заметили, когда пробирались сюда – он сидел на скамейке неподалеку и листал какой-то журнал. Вся его поза, особенно вытянутые ноги, говорили о том, что сейчас ему на все наплевать, потому что осталось всего полчаса до обеда, а там уже будет не его смена. Вспомнив о времени, мы тоже заторопились. Я протянул маме серый матерчатый мешочек, куда я положил по ее просьбе все, что смог спрятать от отца, когда тот обыскивал квартиру. Пощупав мешочек, мама радостно заулыбалась и тут же стала ...
Часть первая. Встреча первая. Машина быстро мчалась по заснеженной дороге, легко оставляя километры в темноте позади. Лучи фар уверенно высвечивали белое полотно трассы, покрытое продольными полосами тех, кто проехал здесь раньше. В салоне было тепло, что особенно нравилось мне – человеку, совсем недавно пришедшему с мороза в уютную атмосферу, наполненную хорошей музыкой и чуть резковатым запахом новых чехлов на сиденьях. Я машинально подпевал Марку Нопфлеру, хотя практически ничего не понимал по-английски. Но выходило похоже, и мне это нравилось. На часах было около одиннадцати вечера, и я с легким недовольством думал о том, что меня ждет дома – какие тонны упреков, обиженных взоров и хлопающих дверей будут навалены на меня. Потом же, детально во всем разобравшись, начнутся взаимные извинения, ...
То, что произошло со мной, очень трудно назвать одним словом. Меня зовут Джоан, мне 65 лет и я живу с моей невесткой и ее сыном Кенни. Мой муж и мой сын погибли в автомобильной катастрофе четыре года назад. Я переехала к невестке, потому что мне нужен был уход. У меня рак кожи, хотите вы этого или нет. Невестка была не против, но при одном условии – я должна была бросить пить. Я так и сделала, но после курса лечения снова запила. Конечно же, я скрывала это от них. Что тут говорить, я – полный алкоголик, но мне плевать на это, если честно. Старой женщине надо больше думать о смерти и меньше – о делах земных. И пока я так думала, никаких проблем не возникало. Проблемы начались, когда я вдруг подумала о том, что мне позарез нужен свой собственный дом. Игривая мысль тут же повергла меня в ...
