Дева был ее знаком зодиака. Кто знает, может быть поэтому я сразу обратил на нее внимание, когда она появилась у меня на работе. Мне вообще в жизни везло с "девами". История с этой началась с того, что она присела на краешек моего стола, я встал, мы познакомились, разговорились. Она была необыкновенно сексуальна. В какой-то момент она подняла руку, чтобы поправить волосы, а надо сказать, что волосы у нее были великолепные – тяжелая золотистая грива. Так вот, поднимает она руку и сквозь широкий рукав ее летней рубашки, который оказывается прямо напротив моих глаз я вдруг вижу ничем не стесненную, небольшую, с аккуратным чуть выступающим сосочком, грудь. Я где-то читал, что у идеальной женщины грудь должна умещаться под мужской ладонью. Клянусь, я видел свой идеал! Она опустила руку, но ...
Несколько часов спустя моё второе "я" забилось в легком ознобе похмельного головокружения, но вида не показало. Оно всегда вело себя спокойно и слегка саркастически. И в этот раз его бормотание на счёт того, что "у него в жизни ещё не было такого "продуманного" групповика" не слишком вывело меня из себя. Да и смешно было бы спорить и не соглашаться, если вся наша сексуальная забава имела чёткую и строгую режиссуру под управлением первого "я", впавшего в сексуально-творческий транс. В полном соответствии со сценарием хуже всего пришлось моей самой главной, самой большой и медленной шестеренке: на неё пришёлся основной удар. Её зубчики, жалобно скрипнув, выскочили из зацепления с соседней более расторопной и шустрой шестереночкой, и несчастная деталь моего хронометрического организма полетала ...
(Из воспоминаний 1911 года) Она стояла на берегу моря и отрешенно смотрела вдаль. Белые пароходики по очереди отплывали от причала, разнося над волнами шоколадные обертки и обрывки песен, вырывающиеся из неплотно закрытых дверей палубных ресторанов. В капризном пенистом прибое уже проскальзывали недовольные осенние нотки, но бабье лето еще пыталось согреть своим призрачным теплом поредевший поток отдыхающих. Впрочем этот поток сейчас почти иссяк. Обычно многоголосая летом Ялта к осени притихала, и Вера часами прогуливалась в одиночестве по безлюдной набережной. Уезжать ей отсюда не хотелось, хотя все ее знакомые уже давно вернулись домой к своим будничным делам и заботам. Вера не любила осень – в эту пору она всегда грустила, особенно в Петербурге. Уж лучше пережить этот печальный переход ...
Последнее время в определенных кругах стало модным рассуждать о своих предыдущих воплощениях. Нередко можно услышать от посетителя какого-нибудь манерного салона горделивую фразу о том, какой потрясающей личностью он был в прошлой жизни где-то там: в Англии, или Франции, то ли в XII, то ли в XVII веке… Поскольку я действительно помню свои воплощения, то могу определенно сказать, что никакой потрясающей личностью я не была. Последнее воплощение, которое мне открыли, относилось к XVI веку – тогда я была тибетским монахом – письмоношей, доставлявшим во вне важные послания настоятеля монастыря Тхарпа-Чхой Лин. И вот я опять здесь – на Земле, в России, на рубеже XX-го и XXI-го веков. Но что было между моим нынешним воплощением и тем монахом – скрыто какой-то пеленой с мерцанием неясных образов ...
Ты прости меня, что не писала так долго – закрутилась, завертелась, как веретено, а толку чуть, и время ушло. Ты помнишь пустыню Сахару, какую во мне оставил мой бывший муж после развода? Ты знаешь, не хотела тебе писать об этом раньше, но видно придется признаться: твоя подруга все возненавидела и иссохшейся, древней старухой бредет по жизни. Вот такой “поэтический” образ. Ты спрашиваешь о поклонниках, признаюсь – не обездолена я в этом вопросе, но стала замечать, что поклонники мои в последнее время все больше увлекаются самим процессом поклонения, а я в этом процессе как будто уже и не участвую. Смотрю со стороны на их руки, так трепетно прикасающиеся к моим пальцам, и ничегошеньки, кроме их географического расположения, не ощущаю! Осознала я это недавно и ужаснулась – неужели старею?! ...
Третий день болтаясь по Москве без гроша в кармане, Игорь завистливо вглядывался в окна проезжавших мимо него иномарок с затемненными стеклами, пытаясь рассмотреть находящихся внутри счастливчиков. Деньги… Черт возьми, где же эти пресловутые бешеные «бабки», стекающиеся, по мнению провинциалов, в бездонные карманы москвичей со всей страны? И почему он – здоровый, умный и молодой еще мужик, не может отломить свой кусок от этого треклятого столичного пирога? Нет денег – значит, нет ничего: ни жилья в следующем месяце, ни жратвы на ближайшую неделю, ни даже билета до родного Мариуполя. Зато в записной книжке есть один адрес… Вспомнив об этом, Игорь криво усмехнулся и передернул плечами. Что ж… В конце концов, женщин в обозримом будущем у него тоже не предвидится, так не все ли равно куда ...
Щелк!. Массивная стальная дверь захлопнулась, и Кларк оказался в ловушке. Чертов старик Симмонс успел-таки нажать на кнопку и отрезать путь к бегству. Впрочем… Кларк усмехнулся, глядя на распластанное возле стола тело директора концерна «Симмонс и сыновья». Ну разве можно было предположить, что девять граммов свинца окажутся предпочтительнее трех миллионов долларов? Самоуверенность старшего поколения всегда приводила его в бешенство. «Сынок, ты знаешь, сколько раз мне угрожали такой вот штуковиной? Опусти-ка лучше свой ствол и, может быть, я разрешу тебе уйти. К тому же ты, кажется, не знаешь, откуда из него вылетают пульки? Дай-ка, покажу…» И вот теперь эта наглая жирная свинья валяется у его, Кларка, ног и не может ничего добавить к сказанному. Продырявленные головы, как правило, немногословны. ...
Щелкнув дверным замком, я открыл дверь. Там стоял Чекан и два его телохранителя. Кожаные куртки, джинсы, поношенные туфли, впрочем ничего выделяющегося, но кто они я знал. Чекан был предводителем преступной группировки средней руки, из тех, что уже поднялись в смысле денег и власти, но не оставили еще своих диких методов их добывания. Про его способы работы с "клиентами" ходили легенды, сами же "клиенты" уже обычно ходить не могли по причине нахождения либо в психушках, либо в реанимации, а а либо просто в лесу, под слоем земли. На этот раз "клиентом" стал я… * * * Моя жена умерла 5 лет назад, это был конечно тяжелый удар для меня, но всеже любовь бушующая в нас во время молодости, уже поутихла, к тому же я уже был морально готов к этому, у нее был рак горла и она медленно умирала уже ...
Член нависал над её лицом всей своей упругой мощью, потрясая воображение рельефом вен. Тугие яйца шлепали ей по переносице в такт погружениям члена в ее жаждущий рот. Два других члена входили и выходили в нее, время от времени совпадая по ритму друг с другом и доставляя ей особенное наслаждение. В какой-то момент она наконец почувствовала себя достаточно развратной шлюхой, сукой, блядью неистово ебущейся с тремя хуями одновременно, почувствовала свою давнюю мечту попробовать именно так, как сейчас – трахаться самозабвенно с тремя полузнакомыми мужиками, трахаться без всяких мыслей о приличии, подставлять свое тело без разбору и чувствовать в себе сразу три разных твердых трепещущих хуя. И как только до нее дошла эта волна, как только она увидела всё это как бы со стороны, её как будто ...
Ехать в магазин, где работала Лана, было уже поздно, и Самолетов направился прямо к гостинице, где она обитала. Свернув с семнадцатого шоссе, являющегося одновременно и главной улицей городка, на восьмую южную, он увидел название "Grand Inn". На боковой улице за гостиницей он нашел место для стоянки, припарковался и вышел из машины в необычайном волнении, смешанном с легкой сонливостью, которая не мешала, а наоборот, делала все происходящее вокруг похожим на сон. Тепло ночи смешивалось с терпким ароматом ветерка, доносящегося с океана. Из расположенного через дорогу луна-парка доносились крики и смех еще не угомонившихся посетителей. С идущей вдоль океана соседней улицы, залитой ярко-желтыми огнями, доносились популярные этим летом музыкальные ритмы, басами вырывающиеся из окон проезжающих ...
