Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Стольник за глубокое горло
Серия: Дорожные истории
Вадим открыл глаза от яркого луча солнца пробивавшегося сквозь не зашторенное окно. В голове сильно шумело и в животе бурлило, к горлу подпирала слабая тошнота. Хотелось пить и ссать. Отчего-то болела спина.
– Где я, – подумал Вадим, осматривая комнату и себя почему-то голого с возвышающим под простыней стоячим членом. У Вадима всегда в казарме по утрам стоял как кол. На полу около кровати валялась разбросанная одежда... штаны, майка и трусы. Вадим взглянул на часы, было десять утра. Не было привычной команды "подъем" и "строиться", стояла лишь глухая тишина. Рука непроизвольно потянулась к стоящему стволу и заскользила по нему, то, оголяя головку члена, то, закрывая ее полностью.
– Странно, – подумал Вадим, хотя было и приятно дрочить, но яйца как будто были пустые и, похоже, не собирались выплеснуть привычную, сильную струю, как будто хуй уже побывал в нескольких пиздах.
– Вот те на! Да я же у себя дома в своей родной кровати, – радостно подумал Вадим и стал напрягать мозги, – точно сегодня пришел ночью от Боба, своего закадычного друга Вовчика Смирнова. С начала пили, затем полночи в подвале драли какую-то средних лет бабу. Ее ночью силой затащили в подвал дома Боба. Потом снова пили. Хорошая попалась телка-все при ней... пизда, как "мышиный глазок", хотя и не молодая, но уж сильно темпераментная блядь. Расцарапала в кровь спины Вадиму и Бобу. Хоть и пьяные были, выебали они ее конечно первоклассно во все щели... в рот, в сиськи, жопу и даже дважды паровозиком продрали. В "туза" сразу ей больно было, видно никто еще ее не ебал в жопу. Вадим, даже послюнявив головку, еле-еле со скрипом втиснул свою елду в ее маленькую дырочку. По началу дура сопротивлялась, все пыталась вырваться.
– Замужем я, отпустите, Не надо, но затем незаметно вошла в раж, тихо шепча...
– Мальчики, Я сама.... Сама... Родные мои... Нежнее, и кончала, как пожарный брандспойт. Трижды Вадим всовывал свой елдак ей глубоко в горло. Пленницу словно прорвало – она стонала, хрипела и по детски завывала, лаская Вадимов хуй. По всей вероятности муж мало уделял ей внимания, попросту в всерьез никогда не ебал, или не мог, а зря. С такой телкой Вадим бы еще покувыркался и не один не раз. Любимую позу, ехавшего с Вадимом в купе попутчика Виталия Сергеевича, Вадим испытал первый раз. Ни с чем не сравнимые ощущения, когда хуй со всех сторон сжимается силой мышц горла и языка.
– Глубокое горло хм..., глубокое горло, – воспоминал Вадим, и рука судорожно сжимая член, заскользила по нему с новой силой. Расставаясь, Вадим, как истинный джентльмен, отдал ей, вернее силой засунул в карман ее спортивного костюма или куртки свой последний стольник... полученную им в части на дорогу сторублевую купюру.
– Спасибо... тебе... за все.... За глубокое горло особенно... Ты просто кудесница в своем деле, – поцеловал уставшую и измотанную, не проронившую ни слова, женщину в засос Вадим,
– Нам пора, а ты досчитай до двухсот и тоже выходи... и не вздумай... заяву накатать... достанем.
Теперь было уже не понятно, что они с ней в подвале делали – просто нежно ебали, как добрую знакомую или грубо насиловали, как обыкновенную шлюху. В подвале было темно и они с Бобом, чтобы не быть узнанами разговаривали с ней пьяным приказным шепотом... "Лежать, сучка"... "Раздвинь шире"... "Соси"... Молодец, детка", не видя ничего перед собой в полном мраке. Да и свет был не к чему, пальцы все находили сами, проникая во все дырки красивого и пышущего жаром тела. Одно ясно точно – наиблись они с Вовчиком, как бобрики.
– Что же произошло, память медленно возвращалась к Вадиму. Вчера пилил в поезде, ехал из своей части домой в отпуск. Служил Вадим на Дальнем Востоке чуть более года. Четверо суток дороги пролетело почти незаметно. Хорошие попутчики, выпивон, закусон. С телками промашка получилось, но с одной бабой, вернее будет сказано с бабкой... симпатичной старушкой лет где-то за шестьдесят, пришлось поработать. Ох, и попила она с Вадима соки. В этот вечер он к трем молодым и к проводнице клеился, только время потерял, везде строгая такса. Таких денег у Вадима не было. Вечером, датый, на авось подкрался к какой то старой бабуле, стоящей в ситцевом халатике у туалета, обходя ее в тамбуре как бы невзначай качнулся, грудью припав к ее спине, прижался вздыбленной оглоблей к ее жопе и, подтянув к себе, двигая по ягодицам, попытался кончить. Такой способ в увольнении ребята часто практиковали... стоя в автобусе, главное выбрать бабу с классным станком, в давке плотно прижаться к ней хуем, и используя тряску и давку через пару остановок успеваешь кончить. Вадим наклонился к бабкиному уху и ласково промурлыкал...
– А, что тут моя бабушка одна делает? Кто ее обидел? А может ей нужна моя помощь? – ладони Вадима нащупали под халатом и мягко сжали обвисшие, но не совсем еще дряблые большие провисшие груди. Старая женщина и опомниться не успела, как правая рука Вадима мгновенно задрав халат и, проскользнув через трусы, легла на сморщенную от времени, окутанную редкими волосами дремлющую пизду. Пальцы нащупали мягкое и широкое, незакрытое толстенькими складочками влажное отверстие, и проникли в нутро ее пизды.
– Ох, – бабулька сразу задницей почувствовала твердость Вадимовой палки и серьезность его намерений, но исходящий от Вадима перегар, поуменьшил ее агрессию...
– Что ты, сынок, что ты, успокойся милый, старая я уже, – пролепетала смущенная старушенция, вытаскивая руку Вадима из своих трусов. Иди вон к молодухам, ты ж такой видный хлопец. У Вадима денег оставалось ровно 100 рублей и он, открыв дверь туалета, решил рискнуть...
– Мать, Прости... Мочи нет.... Хочу.... Хоть вешайся... Яж непросто так... задаром ... сто рублей заплачу... честное слово. Можно в ротик... я быстро... кончу и деньги твои...
– Ох, солдатик, жалко мне тебя, родной, может и нельзя тебе отказывать. ... Натворишь чего худого в горячке. Сама была молодой... дюже любила... любовные утехи, но старая я уже. Тебе самому потом неприятно будет вспоминать – ее глаза ласково по матерински смотрели на обезумевшего от похоти Вадима.
– Вон колом встал, того гляди жилы лопнут – сглотнув тихо продолжала бабка и, протянув руку, легонько обхватила выпирающее из штанов орудие.
– Да не беспокойся, мать, все в ажуре. Мне нравятся пожилые женщины, а не разные там мокрощелки – соврал Вадим.
– Ребенок, еще ребенок... нельзя же так заходиться... в стоячке, больно болезненно.
Это. Зайди в туалет порукаблудь его... Писюнку.... Порукаблудь, слей молочко он и успокоится, – истомно и тихо прошептала она, – Я... тебя... давно... приметила, вижу, как родненький маешься. Ой, не знаю, не знаю, – огляделась старушка по сторонам.
– Больно приметно здесь. Задачку задал ты мне. Ну да ладно... пошли.... Пошли со мной служивенький. ... Возьму грех на душу... ублажу.... Ублажу тебя, как в молодости ублажала своего мужа и своего..., – недоговорив фразу, перевела дух...
– Мой ты, сыночек, разбудил ты меня всю ... ублажу, тебя молоденького.
От неожиданности Вадим даже немного протрезвел, хотел сказать, что-то вроде – "спасибо, тебе мать...", но старушка, быстро отпустив его член, проворно юркнула в сортир. Не веря в удачу, сильно волнуясь, Вадим шмыгнул следом и закрыл дверь на запор.
– Стань к окну спиной, родненький... Я сейчас, – старушка присела на нержавеющий унитаз, – Вот так, – расстегивая штаны Вадиму, суетилась старушка Ооо, как ему здесь тесно.... Какой он у тебя большой... Сильный... Красивый, – старушка знала свое дело, и ее язычок нежно пульсируя, быстро забегал по стволу Вадима, проникая к основанию большой головки.
– Ыым! – Вадим закрыл глаза и откинув голову нежно гладил морщинистое лицо, волосы и шею старухи.
– Тише, тише, родной мой, сейчас, – ее две слабенькие ручонки цепко сжимали, и умело дрочили хуй Вадима, а мягкие губки все чаще и чаще касалисьсь вздутой головки. Открыв на всю ширину свой небольшой ротик, она умело, по особенному, запихав в рот, заглатывала с трудом входящее орудие молодого жеребца, а вытащив, успевала прижать его своей мягкой двойной бородкой к шее, массируя и вращая его, натирая им свои глаза и щеки.
– Ууу! Аа.. а, Вадим почувствовал, как наступает оргазм, – Я кончаю, мать... Ааа.... Глотай! Старуха попыталась отстраниться от Вадимового паха, но сильные солдатские руки подтянули ее голову почти к основанию члена, и мощная струя спермы ударила в ее горло. Какое это было удовольствие, как умело она сосала хуй, зацеловывая головку.
– Ой, прости, сынок, щеки свело, и язык с непривычки замлел. Упарилась. Лет таки двенадцать не видала живого .... Ху... мужика, одна ведь живу. Правда играла изредка со своим пирожком, заменяя мужичка то огурчиком, то морковочкой. Вот так и век прожила, – вытирая Вадиму поникший, обвислый хуй своим халатом тараторила старушка.
– О! У тебя опять встал! Вот молодость... небось, хочется... в мою мандиночку засунуть ну – кат я посмотрю, – старушка аккуратно засунула два пальца себе в промежность.
– Все хорошо милинекий, уже мокренько... уже можно... чувствует ведь мужика... ну встречай, кисочка, встречай, – задрав халат и, повернувшись к Вадиму задом, раздвинула широко ноги, уперевшись руками в вагонный унитаз,
– Вставляй не сильно... родненький, а то порвешь ее невзначай. ... Вот так... сюда... попал, толкай же смелее. Вадим стоял в удобной позе позади старушки, нежно водя своим здоровенным колом по ее ягодицам и влажной промежности. Его большая залупа медленно втискивалась в манящее, зияющее влагалище старушки. Чтобы не сделать ей больно, Вадим, на, одно, мгновение, опустился, на, колени, и язычком обработал выгнутое ее лоно, обильно смазав слюной вход во влагалище.
– Теперь можно, – и взявшись руками повыше пухленькой жопки, маленькими легкими толчками наполовину ввел свое орудие ей, а затем, наращивая темп, сильно заработал своим задом. Вошедший с трудом член, теперь легче скользил в пизде – взад-вперед, доставая своей головкой какой-то овально – мягкий мячик. Было приятно и щекотно.
– Матка, матка это сыночек... вышла встречать тебя, ну-ка сдай глубже, быстрей и ее жопка стала в такт Вадиму подмахивать, все глубже и глубже насаживаясь на его ствол.
Вадим открыл глаза от яркого луча солнца пробивавшегося сквозь не зашторенное окно. В голове сильно шумело и в животе бурлило, к горлу подпирала слабая тошнота. Хотелось пить и ссать. Отчего-то болела спина.
– Где я, – подумал Вадим, осматривая комнату и себя почему-то голого с возвышающим под простыней стоячим членом. У Вадима всегда в казарме по утрам стоял как кол. На полу около кровати валялась разбросанная одежда... штаны, майка и трусы. Вадим взглянул на часы, было десять утра. Не было привычной команды "подъем" и "строиться", стояла лишь глухая тишина. Рука непроизвольно потянулась к стоящему стволу и заскользила по нему, то, оголяя головку члена, то, закрывая ее полностью.
– Странно, – подумал Вадим, хотя было и приятно дрочить, но яйца как будто были пустые и, похоже, не собирались выплеснуть привычную, сильную струю, как будто хуй уже побывал в нескольких пиздах.
– Вот те на! Да я же у себя дома в своей родной кровати, – радостно подумал Вадим и стал напрягать мозги, – точно сегодня пришел ночью от Боба, своего закадычного друга Вовчика Смирнова. С начала пили, затем полночи в подвале драли какую-то средних лет бабу. Ее ночью силой затащили в подвал дома Боба. Потом снова пили. Хорошая попалась телка-все при ней... пизда, как "мышиный глазок", хотя и не молодая, но уж сильно темпераментная блядь. Расцарапала в кровь спины Вадиму и Бобу. Хоть и пьяные были, выебали они ее конечно первоклассно во все щели... в рот, в сиськи, жопу и даже дважды паровозиком продрали. В "туза" сразу ей больно было, видно никто еще ее не ебал в жопу. Вадим, даже послюнявив головку, еле-еле со скрипом втиснул свою елду в ее маленькую дырочку. По началу дура сопротивлялась, все пыталась вырваться.
– Замужем я, отпустите, Не надо, но затем незаметно вошла в раж, тихо шепча...
– Мальчики, Я сама.... Сама... Родные мои... Нежнее, и кончала, как пожарный брандспойт. Трижды Вадим всовывал свой елдак ей глубоко в горло. Пленницу словно прорвало – она стонала, хрипела и по детски завывала, лаская Вадимов хуй. По всей вероятности муж мало уделял ей внимания, попросту в всерьез никогда не ебал, или не мог, а зря. С такой телкой Вадим бы еще покувыркался и не один не раз. Любимую позу, ехавшего с Вадимом в купе попутчика Виталия Сергеевича, Вадим испытал первый раз. Ни с чем не сравнимые ощущения, когда хуй со всех сторон сжимается силой мышц горла и языка.
– Глубокое горло хм..., глубокое горло, – воспоминал Вадим, и рука судорожно сжимая член, заскользила по нему с новой силой. Расставаясь, Вадим, как истинный джентльмен, отдал ей, вернее силой засунул в карман ее спортивного костюма или куртки свой последний стольник... полученную им в части на дорогу сторублевую купюру.
– Спасибо... тебе... за все.... За глубокое горло особенно... Ты просто кудесница в своем деле, – поцеловал уставшую и измотанную, не проронившую ни слова, женщину в засос Вадим,
– Нам пора, а ты досчитай до двухсот и тоже выходи... и не вздумай... заяву накатать... достанем.
Теперь было уже не понятно, что они с ней в подвале делали – просто нежно ебали, как добрую знакомую или грубо насиловали, как обыкновенную шлюху. В подвале было темно и они с Бобом, чтобы не быть узнанами разговаривали с ней пьяным приказным шепотом... "Лежать, сучка"... "Раздвинь шире"... "Соси"... Молодец, детка", не видя ничего перед собой в полном мраке. Да и свет был не к чему, пальцы все находили сами, проникая во все дырки красивого и пышущего жаром тела. Одно ясно точно – наиблись они с Вовчиком, как бобрики.
– Что же произошло, память медленно возвращалась к Вадиму. Вчера пилил в поезде, ехал из своей части домой в отпуск. Служил Вадим на Дальнем Востоке чуть более года. Четверо суток дороги пролетело почти незаметно. Хорошие попутчики, выпивон, закусон. С телками промашка получилось, но с одной бабой, вернее будет сказано с бабкой... симпатичной старушкой лет где-то за шестьдесят, пришлось поработать. Ох, и попила она с Вадима соки. В этот вечер он к трем молодым и к проводнице клеился, только время потерял, везде строгая такса. Таких денег у Вадима не было. Вечером, датый, на авось подкрался к какой то старой бабуле, стоящей в ситцевом халатике у туалета, обходя ее в тамбуре как бы невзначай качнулся, грудью припав к ее спине, прижался вздыбленной оглоблей к ее жопе и, подтянув к себе, двигая по ягодицам, попытался кончить. Такой способ в увольнении ребята часто практиковали... стоя в автобусе, главное выбрать бабу с классным станком, в давке плотно прижаться к ней хуем, и используя тряску и давку через пару остановок успеваешь кончить. Вадим наклонился к бабкиному уху и ласково промурлыкал...
– А, что тут моя бабушка одна делает? Кто ее обидел? А может ей нужна моя помощь? – ладони Вадима нащупали под халатом и мягко сжали обвисшие, но не совсем еще дряблые большие провисшие груди. Старая женщина и опомниться не успела, как правая рука Вадима мгновенно задрав халат и, проскользнув через трусы, легла на сморщенную от времени, окутанную редкими волосами дремлющую пизду. Пальцы нащупали мягкое и широкое, незакрытое толстенькими складочками влажное отверстие, и проникли в нутро ее пизды.
– Ох, – бабулька сразу задницей почувствовала твердость Вадимовой палки и серьезность его намерений, но исходящий от Вадима перегар, поуменьшил ее агрессию...
– Что ты, сынок, что ты, успокойся милый, старая я уже, – пролепетала смущенная старушенция, вытаскивая руку Вадима из своих трусов. Иди вон к молодухам, ты ж такой видный хлопец. У Вадима денег оставалось ровно 100 рублей и он, открыв дверь туалета, решил рискнуть...
– Мать, Прости... Мочи нет.... Хочу.... Хоть вешайся... Яж непросто так... задаром ... сто рублей заплачу... честное слово. Можно в ротик... я быстро... кончу и деньги твои...
– Ох, солдатик, жалко мне тебя, родной, может и нельзя тебе отказывать. ... Натворишь чего худого в горячке. Сама была молодой... дюже любила... любовные утехи, но старая я уже. Тебе самому потом неприятно будет вспоминать – ее глаза ласково по матерински смотрели на обезумевшего от похоти Вадима.
– Вон колом встал, того гляди жилы лопнут – сглотнув тихо продолжала бабка и, протянув руку, легонько обхватила выпирающее из штанов орудие.
– Да не беспокойся, мать, все в ажуре. Мне нравятся пожилые женщины, а не разные там мокрощелки – соврал Вадим.
– Ребенок, еще ребенок... нельзя же так заходиться... в стоячке, больно болезненно.
Это. Зайди в туалет порукаблудь его... Писюнку.... Порукаблудь, слей молочко он и успокоится, – истомно и тихо прошептала она, – Я... тебя... давно... приметила, вижу, как родненький маешься. Ой, не знаю, не знаю, – огляделась старушка по сторонам.
– Больно приметно здесь. Задачку задал ты мне. Ну да ладно... пошли.... Пошли со мной служивенький. ... Возьму грех на душу... ублажу.... Ублажу тебя, как в молодости ублажала своего мужа и своего..., – недоговорив фразу, перевела дух...
– Мой ты, сыночек, разбудил ты меня всю ... ублажу, тебя молоденького.
От неожиданности Вадим даже немного протрезвел, хотел сказать, что-то вроде – "спасибо, тебе мать...", но старушка, быстро отпустив его член, проворно юркнула в сортир. Не веря в удачу, сильно волнуясь, Вадим шмыгнул следом и закрыл дверь на запор.
– Стань к окну спиной, родненький... Я сейчас, – старушка присела на нержавеющий унитаз, – Вот так, – расстегивая штаны Вадиму, суетилась старушка Ооо, как ему здесь тесно.... Какой он у тебя большой... Сильный... Красивый, – старушка знала свое дело, и ее язычок нежно пульсируя, быстро забегал по стволу Вадима, проникая к основанию большой головки.
– Ыым! – Вадим закрыл глаза и откинув голову нежно гладил морщинистое лицо, волосы и шею старухи.
– Тише, тише, родной мой, сейчас, – ее две слабенькие ручонки цепко сжимали, и умело дрочили хуй Вадима, а мягкие губки все чаще и чаще касалисьсь вздутой головки. Открыв на всю ширину свой небольшой ротик, она умело, по особенному, запихав в рот, заглатывала с трудом входящее орудие молодого жеребца, а вытащив, успевала прижать его своей мягкой двойной бородкой к шее, массируя и вращая его, натирая им свои глаза и щеки.
– Ууу! Аа.. а, Вадим почувствовал, как наступает оргазм, – Я кончаю, мать... Ааа.... Глотай! Старуха попыталась отстраниться от Вадимового паха, но сильные солдатские руки подтянули ее голову почти к основанию члена, и мощная струя спермы ударила в ее горло. Какое это было удовольствие, как умело она сосала хуй, зацеловывая головку.
– Ой, прости, сынок, щеки свело, и язык с непривычки замлел. Упарилась. Лет таки двенадцать не видала живого .... Ху... мужика, одна ведь живу. Правда играла изредка со своим пирожком, заменяя мужичка то огурчиком, то морковочкой. Вот так и век прожила, – вытирая Вадиму поникший, обвислый хуй своим халатом тараторила старушка.
– О! У тебя опять встал! Вот молодость... небось, хочется... в мою мандиночку засунуть ну – кат я посмотрю, – старушка аккуратно засунула два пальца себе в промежность.
– Все хорошо милинекий, уже мокренько... уже можно... чувствует ведь мужика... ну встречай, кисочка, встречай, – задрав халат и, повернувшись к Вадиму задом, раздвинула широко ноги, уперевшись руками в вагонный унитаз,
– Вставляй не сильно... родненький, а то порвешь ее невзначай. ... Вот так... сюда... попал, толкай же смелее. Вадим стоял в удобной позе позади старушки, нежно водя своим здоровенным колом по ее ягодицам и влажной промежности. Его большая залупа медленно втискивалась в манящее, зияющее влагалище старушки. Чтобы не сделать ей больно, Вадим, на, одно, мгновение, опустился, на, колени, и язычком обработал выгнутое ее лоно, обильно смазав слюной вход во влагалище.
– Теперь можно, – и взявшись руками повыше пухленькой жопки, маленькими легкими толчками наполовину ввел свое орудие ей, а затем, наращивая темп, сильно заработал своим задом. Вошедший с трудом член, теперь легче скользил в пизде – взад-вперед, доставая своей головкой какой-то овально – мягкий мячик. Было приятно и щекотно.
– Матка, матка это сыночек... вышла встречать тебя, ну-ка сдай глубже, быстрей и ее жопка стала в такт Вадиму подмахивать, все глубже и глубже насаживаясь на его ствол.