Сто второй

"... Был взгляд его

Хрустально-чист и ясен,

Он так дрожал – всем телом, каждым нервом...

Я был не первым, даже не – сто первым...

А мне плевать – и сто вторым согласен!"

( Г. Нейман. )

Утро... Домой... Хлюп – хлёпп, чав-швак-шлюп... По грязным осколкам замёрзшей воды... Промокшие навсегда ботинки, обречённые носки... Снег – остывшая молочная каша из детского сада, пресная, также неизбежно холодная, липнет, вязнет, мокрая... На площади возле театра снег похож на огромную, грязно – белую простынь, на Димкину постель утром, помятую, холодную, с остывшими следами ночных всплесков радости... Хлюпов-хлёпов счастья. Ещё одна ночь с тобой стала бывшей, прошлой, чужой. Удачной (?) "... Между мной и тобой остаётся ветер..." Пустота, похмелье, утро... Обратная сторона радости... "долгая дорога бескайфовая..."
Ах! Снегопад – отпад! Круговорот дерьма в природе, ваш снегопад! Не пригодное для жизни время года. Зима в нашем городе отвратительна!

Хлюп-чвак-хлюп... Домой, домой...

Димка славный, нежный, ласковый... Светленький, симпатичный парень, в свои 25 уже имевший печальный опыт, но ещё не растерявший способности чувствовать и любить. И почему их так мало на свете, таких Димок?

– Аллё. Ты, Димон!?

– Привет, Тимоха! Приедешь?

– Прилечу! Шнурки поглажу и прилечу!

– Ура! Купи дешёвой водки и дорогую консерву. Шнурки можешь не крахмалить.

– ОК-чпок, через 15 минут.

– Войдёшь – не целуйся, брат ещё не уехал.

– Тогда... Заранее ччмок!

– Успеем, Тимоша, успеем. J

Ещё квартал и я попал, ура! Мороз, однако. Хорошо, что он не далеко живёт. Дверь подъезда со свежей коричневой краской, нацарапаное FUCK. Это здесь. В лифте не стены, а целая галерея граффити, отметил самое интересное – "Димка – пидараз"...J Интересно это о нём? В груди стучит. Бух, бух. Тайные механизмы лифта звучат где-то в подсознании... Хлоп – стоп! Приехали.

– Здравствуй, Тима, а я уже заждался.

– Здравствуй. Уф, я даже запыхался.

Дима немного под хмельком (провожал брата пивом) расстёгивает на мне куртку, молния заедает где-то внизу. (Чёрт!) Ищет мои губы своими... Целует... Обнимает одной рукой, другой борется с молнией на куртке. У меня встаёт, всегда так, когда он целует. Он оставляет в покое куртку и кладёт ладонь на ширинку моих джинсов. Тёплая ладошка, приятно. Ещё долгие минуты мы целуемся, не торопимся. А брат!? У него же брат...

– Он уехал уже.

Димка отрывается от моих губ, опережая вопрос. Всё готов отдать за такой его взгляд, чистый прозрачный... Снимаем с меня куртку через голову, сразу вместе со свитером. Он держит оба мои запястья, крепко, (чтобы не вырвался? J) ладошки у него тёплые... Целует мне ладонь, пальцы...

– Ты пахнешь та-ба-ком... Тииимоооошааа...

Дима дышит не ровно, прижимается всё сильнее. Я провожу рукой по его спине, он вздрагивает, кладёт голову мне на плечо.

Оба немного успокоились. Теперь пора разуться и на кухню. Димкины фирменные бутерброды, мои шпроты и дешёвая водка. Пьём, Димка ничего не ест, смотрит на меня большими пьяными, влюблёнными глазами, улыбается. Я голодный, лопаю с удовольствием.

– Дим, ты, что не ешь? Закусывай, а то напьёшься и заснёшь, а ты мне нужен в рабочем состоянии полного стояния.

– Я с тобой не засну, и с чего бы это мне напиться? Я не пьянею – как разведчик. А если напьюсь, у тебя есть подробная инструкция по эксплуатации... Меня. А кушать не хочу, я фигуру берегу... Талию экономлю, может.
– Ты и так красив как Аполлон. И худой как скоростной велосипед J. Ешь.

Я кладу ему в рот остаток бутерброда. Он глотает, облизывает мой мизинец. Дима заметно пьянеет, лезет целоваться через стол и опрокидывает рюмку.

– Тю... Пролилось и стекает... Пойдём, Тима... а? Пойдём ... уже. Сколько можно терпеть!

Перемещаемся в комнату, на его кровать. Он путается в своей рубашке, пытается оторвать пуговицу.

– Пувигсазастрялатут... Вот!

Помогаю снять застрявшую рубашку. У него совсем детская фигура, но что-то в нём есть такое... Редкое, от природы. Ему Бог дал, а я взял! J.

Я лежу на спине с закрытыми глазами, Димка не церемонится, перелезает через меня, целует и облизывает, начиная с пяток, ему "так нравится". Он возбуждается, начинает тихонько покусывать мою грудь. Его ласки становятся всё настойчивей, берёт в рот мой член... В искусстве минета ему нет равных, (и где он успел научиться?) Я стараюсь не кончить. У нас правило – Димка всегда кончает первым, когда я "внутри". Я сдерживаю его настойчивые движения, отодвигаюсь. Он садиться на меня "верхом", перед лицом его красивый, ровный член, рельефная головка, его член подрагивает с каждым ударом сердца. (Моего или его?) И сам Димка дрожит всё сильнее. Я пытаюсь взять его член в рот, он отодвигается и протягивает мне крем, (вот уж название – "детский" J). Намазываю его дырочку, пробую засунуть пальчик, Димка вздрагивает, берёт рукой меня за член и начинает медленно на него опускаться... Я прижимаю его, он охает, потом глубоко вздыхает, и я вхожу в него всё глубже... В какой-то момент он снова охает, дёргается, пытается отодвинуться, но я не отпускаю его...

Мы осторожно переворачиваемся, он охватывает меня ногами, теперь я сверху, чувствую животом его горячий член... Димка постанывает, дышит ровно, в такт нашим движениям, у него на лбу появляются капельки пота, взгляд становится безумным...

– Ещё, Тима, ещё... Дальше, пожалуйста...

Димка начинает дрожать ещё сильнее, я больше не сдерживаюсь, двигаюсь быстрее, он подмахивает, задерживает дыхание и... Его горячая сперма проливается нам на живот, с каждым моим толчком он выплёскивает всё меньше и меньше тёплых капелек... Он целует меня уже со страстью, долго, больно и я кончаю в него...

– Нет, Тим, не вытаскивай, полежим так... Немного полежим... Пойдём в душ?

– Пойдём.

Он достаёт шампунь и намыливает меня... Я пытаюсь схватить ртом его палец, мазнуть его нос пеной... Эти Собачьи-щенячьи забавы с первого дня нашего знакомства... Мы вытираем друг друга полотенцем и, не одеваясь, шлёпаем на кухню, это у Димки называется "обед нагишом". Допиваем водку, Димка доедает всё, что осталось на столе и готовит кофе.

– Вам кофе в постель?

– Нет, нам в чашку!

Пьём в постели. Кофе плохой, мы оба не умеем его готовить... Забираю у Димки чашку и валю его на кровать. Он потягивается, довольно жмурится, когда я целую ему живот, я балуюсь, делая вид, что заснул...

– А, вот как! Сам меня снасильничал и спать!? Не выйдет!

Димка пытается положить меня на подушку повыше, я ему помогаю. Мы долго устраиваемся, Димка смеётся... Теперь его коленки по обе стороны от моей головы. Так не только я буду у него сосать, но и он сможет подвигаться. "Сам тебя в рот трахну" J Я держу его за пушистые яйца, другой рукой – за попку, он двигается всё быстрее, его член упирается мне в глотку, я стараюсь... Ему нравится. Он вздрагивает, кончает и прижимает ладошку к моим губам. "Глотай! Я сказал! J". Хотя никто и не собирался ничего выплёвывать, ему "так нравится".

Засыпаем, обнявшись, мне не удобно, я осторожно освобождаюсь от его рук и отворачиваюсь, но он проснулся.

– Не уползай, Тимаааа.

Светает... Сквозь сон понимаю, мой член у него во рту. Димка уже устал, но не останавливается, стараюсь кончить быстрее, получается наоборот... Он двигается в одном ритме, ему нравится минетить, растягивает удовольствие... Я кончаю... Димка устал, но доволен, облизывается, как котёнок после молока. Мордочка заспанная, но взгляд... Чистый, прозрачный, чуть наивный...

– Тим, тебе кофе делать?

– Димка, ты просто прелесть...

Утро... Домой... Хлюп-Хлюп... Ботинки промокли навсегда... Хлюп-чвак-хлюп...

Домой, домой...

Зима в нашем городе отвратительна!

Тимка.



Краснодар. Декабрь 2001г