Жестокие игры (часть VIII)

Судорожные дергания прикованных рук и ног показали, что я на верном пути. Я продолжил жалить быстрыми хлесткими ударами ее длинные стройные ножки, стараясь каждый раз опуститься ниже на один-два сантиметра. Юбилейный же двадцатый удар я снова направил на ее прелестные раскрасневшиеся ягодицы, и был вознагражден за это коротким стоном и последовавшим за ним всхлипом. Лицо Китти было покрыто слезами, а из прокушенной губы текла кровь. Однако позади было еще только менее трети пути.
– Рановато ты что-то капитулируешь, радость моя, – процедил я сквозь зубы и направил двадцать первый удар наискосок через обе половинки ее попки. Китти уже стонала сквозь стиснутые зубы, ее скованные руки и ноги отчаянно дергались. Следующий два удара легли крест-накрест, заставляя ее подпрыгивать, насколько позволял удерживавший ее талию ремень, и изо всех сил удерживая рвущийся из груди крик. На ее попке уже практически не было непораженного места. Особенно болезненными получались удары по только начинающим заживать следам от пряжки моего ремня. Двадцать пятый удар вышел особенно хлестким, и место недавнего рассечения начало кровоточить. Но Китти каким-то чудом удержалась от вопля, закусив губу так, что и там тоже показалась кровь. Я немного замедлил темп, позволяя ей в полной мере ощутить всю боль от каждого соприкосновения ее упругих ягодиц с жесткой пластмассой. Обратив внимание на то, что линейка хорошо гнется, я встал в изголовьи кровати и с размаху вытянул Китти вдоль ее очаровательной ножки, захватив и правую ягодицу. Вот тут-то они и испустила страдальческий вопль, я же, немного выждав, повторил то же самое и с тем же эффектом с ее левой ножкой и ягодицей.

– Тридцать, – отозвалась Лариса, с интересом наблюдавшая за происходящим. Устроив себе уютную берлогу в нашей кровати, она беззастенчиво поглаживала свое лоно, широко раздвинув восхитительно стройные и длинные ножки и давно избавившись от трусиков. – Если не замолчишь, получишь хлыстом тридцать восемь ударов.

Китти из всех сил сдерживалась, но я ее не жалел, вкладывая в свои удары почти всю силу. При каждом соприкосновении с ее раскрасневшейся кожей линейка издавала неповторимо сочный и звонкий звук, на который почти сразу же эхом отзывалась Китти. Она выла и кричала, иной раз прерываясь на момент удара, когда новая волна шокирующей боли перехватывала ей дыхание. Но она не произнесла ни слова, и ни разу ее взгляд не затуманился, предвещая потерю сознания. После сорокового удара ее руки бессильно повисли, плечи поникли, и только нижняя часть туловища продолжала судорожно дергаться. Чтобы немного разнообразить спектр ее ощущений, я направил удары чуть выше ее ягодиц на доселе нетронутую область, за что был вознагражден новой серией стонов и нечленораздельных хрипов. Надо отдать ей должное – кое-какие удары Китти все же выдерживала без крика, что, впрочем, скорее всего объяснялось тем, что она переводила дыхание. Лариса прилежно вела подсчет, чтобы потом определить количество ударов хлыстом.
Сорок шестой удар лег поперек мягко заколыхавшегося правого полушария ягодиц, и Китти взвыла так, что мой член едва не порвал штаны. Я давно чувствовал, что он нуждается в небольшом авансе, и выпустил его наружу. Тиффани тут же взяла его крупным планом, а потом снова вернула объектив камеры к созерцанию судорожно сжимающейся багровой попки Китти.

Поглаживать левой рукой член и одновременно наносить хлесткие удары правой у меня не получалось, и заключительная серия получилась более слабой. Тем не менее я, сконцентрировав свое внимание на ее мускулистых бедрах, несколько раз заставил Китти кричать на полную мощь ее голосовых связок. Каждый раз после таких моментов я выжидал не меньше полминуты, чтобы дать ей время обрести возможность полного ощущения боли. Последние восемь ударов я коварно нанес по ее розовым пяткам, заставив Китти судорожно сучить ногами. Затем я, отбросив линейку, с удовольствием посмотрел на корчившуюся привязанную красавицу с раскрасневшимися ягодицами и покрытыми аккуратными полосами бедрами, пересекавшими ее ноги вдоль и поперек. Китти продолжала глухо постанывать и отчаянно ерзать по простыне, испытывая отчаянное желание потереть ноющие ягодицы. Но я, разумеется, не собирался ей предоставить такую возможность. Вместо этого я снова взял в руки свою новую игрушку и с удовольствием коснулся ею свежевыпоротой попки девушки. Покорная моей воле, она прикрыла глаза и снова закусила губу.

– Сколько ударов она получит? – спросил я у Ларисы.

– Вообще-то тридцать один, но, думаю, для ровного счета пусть будет ровно тридцать, – ответила она.

– Согласен, – ответил я и подал знак Тиффани.

Очаровательная мулаточка поняла меня с полуслова. Зафиксировав камеру, она подошла ко мне и опустилась на колени, нежно потянув мои полурасстегнутые штаны вниз. Чтобы они нам не мешали, я переступил через них и отбросил в сторону. Губы Тиффани начали медленно и нежно ласкать мой член, постепенно наращивая темп и заставляя меня блаженно закатывать глаза. Минет она умела делать просто потрясающе, даже, пожалуй, лучше, чем Лариса. Особенно меня покорила ее способность полностью проглатывать мой двадцатипятисантиметровый шланг. Вот и сейчас она обволокла его своими теплыми пульсирующими движениями и неторопливо ласкала, пробегая по всей поверхности глотательно-вращательными движениями глотки. Время от времени она быстрым движением и со звонким чмоканьем выпускала его на волю, чтобы тут же охватить его багровую головку плотным колечком своих шоколадных губ. Я не мог долго выдержать такую ласку, и вскоре почувствовал неотвратимость момента кульминации. Тиффани тоже почувствовала это по моему участившемуся дыханию и заработала губами и язычком с удвоенной скоростью. Ее длинные ноготки впились мне в ягодицы, добавив особую пикантность происходящему, и в тот же момент я обильно излился прямо в ее широко открытый рот.

Вторая часть наказания Китти ненадолго задержалась, пока я принимал душ. Лариса и Тиффани тем временем сплелись в жарких объятиях на постели. Когда я вернулся с небрежно обмотанным вокруг бедер полотенцем, они как раз достигали кульминации в позиции 69. Тиффани была сверху, эффектно выгнув спинку. Ее прекрасно развитые мышцы гимнастки рельефно обрисовывались под нежной кофейной кожей. Ко мне сразу же вернулось возбуждение. Дождавшись, пока женщины не затихнут, испытав одновременный острый оргазм, я подошел к замершей на блаженно откинувшейся Ларисе Тиффани и решительно провел руками по ее крепкой тугой попке. Какая жалость, что мне не позволено выпороть ее! Но зато мне было доступно удовольствие иного свойства. Слегка потеребив свой твердокаменный член, я аккуратно приставил его к полуоткрытому анальному отверстию Тиффани и слегка надавил. Мулаточка страстно откинула голову и застонала, больше от возбуждения, чем от боли. Я качнул тазом, проникая дальше, положил руки на ее крепкие упругие бедра и закачался в блаженном ритме. Лариса же, видя мой работающий инструмент совсем рядом с собой, дотянулась до него своим горячим язычком и стала старательно его облизывать. Я предоставлял ей такую возможность, после каждого глубокого проникновения вынимая член полностью и потом с размаху вгоняя его назад, заставляя Тиффани раскачиваться под моими толчками. Время от времени я менял зону воздействия, с наслаждением погружаясь в ее горячее влажное лоно. Но долго так продолжаться не могло и вскоре я, крепко обхватив ее упругие груди, энергично задвигался в ее глубинах и достиг невероятно сладкой и острой кульминации. После этого я на время утратил интерес к происходящему, блаженно вытянувшись на спине в объятиях Ларисы и все еще тяжело дышавшей Тиффани.

Китти все это время беззастенчиво наблюдала за нами, и маслянистый блеск ее глаз свидетельствовал о том, что увиденное не оставило ее равнодушной. Лариса тоже заметила это, и ее взгляд в мгновение ока стал хищным и беспощадным.

– Позволь мне начать, – прошептала она, обвивая меня своими стройными ножками и целуя в губы. – Разделим причитающуюся ей сумму ударов поровну, хорошо?

Против столь веских аргументов я не мог устоять, поэтому согласился. Обняв теплое тело Тиффани, я устроился поудобнее и стал наблюдать за продолжающимся жестоким спектаклем.

– Кричи-не кричи, это тебе уже не поможет, – зловеще процедила Лариса, приближаясь к привязанной Китти и поглаживая страшный черный хлыст. Несколько раз щелкнув им в воздухе, она заставила Китти вздрогнуть. Взгляд девушки опять не отрывался от него ни на секунду, а Лариса еще и специально встала так, чтобы быть полностью в поле ее зрения.

Закончив свою "пристрелку", Лариса перехватила хлыст поудобнее и сузила глаза, выбирая на теле Китти место для первого удара. Я успел заметить, что теперь Китти прикрыла глаза, но продолжает смотреть в сторону Ларисы из под опущенных ресниц. Из уголка одного глаза выкатилась слезинка и медленно поползла по чуть вздрагивающей щеке.

Хлыст оглушительно свистнул в воздухе и с влажным сочным звуком приласкал припухшие после моей тяжелой руки ягодицы Китти. Вопреки моим ожиданиям, девушка не издала ни звука, только снова глубоко вздохнула, размеренно сжимая и разжимая кулачки. Лариса же не спешила продолжать, внимательно наблюдая за тем, как поперек пышной попки девушки загорается ярко-алый след. Затем она зашла с другой стороны и снова, как следует размахнувшись, хлестнула поперек обеих судорожно сжавшихся половинок. На этот раз Китти лишь промычала сквозь стиснутые зубы, а слезы потекли уже из обеих ее глаз.

– Решила поиграть в героиню? – иронично осведомилась Лариса. – Ну что ж, посмотрим, на сколько тебя хватит.

Третий удар лег наискосок, прочертив еще одну линию через ее левое бедро и правую ягодицу, и вырвал из ее легких полустон-полукрик. Девушка судорожно задергалась, скрипя зубами и звеня наручниками.

– А как тебе понравится вот это? – спросила Лариса, и четвертый удар лег точно на место предыдущего. Щелчок хлыста был оглушительным, но и Китти взвыла не менее громко. Ее плечи начали сотрясаться от рыданий, а все тело охватила мелкая безостановочная дрожь. В этот момент Тиффани, увидев, как мой член снова начал медленно подниматься, начала ласково поглаживать его своими нежными пальчиками.