Летние каникулы

Я посмотрела на Клима, он улыбнулся и спро сил:

– Ну как, Анни, ты согласна?
Глядя на него и его стройную фигуру я убедительно кивнула головой, он взял меня за руку и повел в одну из монастырских комнат. Войдя в комнату, он нежно прижал меня к себе. Я очень отчетливо почувствовала его стоящий инструмент. Клим взял меня на руки и подойдя ближе к скамье поставил меня на пол, затем сбросил сутану и то, что открылось моему взору превзошло все мои ожидания. Инструмент был какой-то не такой как у Роберта и Петра. Длиной он был около 22 см, головка блистела, а чем дальше к основанию все толще, образуя как бы конус. Лаская меня, Клим попросил меня нагнуться и опереться на скамью. Сгорая от любопытства и желания, я нагнулась и одной рукой взялась за инструмент, а другой подняла платье, стараясь направить инструмент в углубление. Почувствовав тепло и нежность, Клим не дав мне направить инструмент, начал быстро двигать им между ног. Он проходил между ног и упирался в жмвот. Нагнувшись, я увидела как он вздрагивает и скользит мимо углубления. Тогда и прогнулась и направила его рукой, благодаря чему он стал скользить по моим нежным губкам. В этот момент инструмент Клима был огромен, его основание было сильно утолщено. Почувствовав инструментом влажную щель, Клим направил свой инструмент во внутрь ее, но не стал вгонять его со всего разгона, боясь причинить мне боль, делая малые движения взад и вперед постоянно всовывал его все глубже и глубже. Наконец утолщение прикоснулось вплотную к моим губкам, растягивая их, а огронная, блестящая головка сильно упиралась во что-то твердое внутри меня. Я почувствовала это и пошире расставила ноги, а руками сильно раздвинула натянувшиеся губки, давая возможность инструменту войти еще глубже, хотя мне было немного больно. От быстрых толчков утолщение инструмента погрузилось в мое тело и я с блаженством почувствовала как сильно растянувшиеся губки плотно обхватили утолщение. В этот момент инструмент почти с силой выйдя из меня вонзился вновь, щекотя что-то внутри меня. От полноты чувств ощущения блаженства я стала терять сознание, но Клим плотно держал меня за бедра, как бы надев меня на кол. В этот момент наступило безсилие. Очнувшись, я почувствовала как что-то теплое пульсирует во мне. Мы оба были в оцепенении сладострастия, движения прекратились, мы некоторое время стояли неподвижно, не имея сил двинуться, наслаждалмсь этим явлением. Приведя в порядок свою щель и инструмент Клима, мы оделись. Клима отозвали в приход и наши занятия с ним закончились. Больше я не виделась с Климом.

Так, как брат Петр отсуствовал, то я проводила время в прогулках по саду и за чтением книг, думая об инструменте Клима. В один из жарких дней я читала в жаркой гостинной книгу и незаметно уснула, а так как было очень жарко, я была совершенно голая – укрылась только простыней. Проснулась я от ощущения на себя чьего-то взгляда. Осторожно приоткрыв глаза я увидела дядю Джима, стоящего надо мной и пристально смотрящего на меня. Взгляд его был устремлен не на лицо. Проследив за ним, я за метила, что простыня сбилась, обнажив мое тело до живота. Однако дядя Джим не видел что я проснулась и наблюдаю за ним. Мгновенно поняв, что это прекрасно, я как бы во сне сделала движение ногами и широко рас ставила их, давая возможность дяде Джиму увидеть всю прелесть между ног. В полумраке я увидала, как дядя Джим вздрогнул, но не пошевель нувшись и присмотревшись я увидела что дядя Джим одет в жилет, который на животе как-то неестественно оттопырен. Поняв, что это топыриться готовый инструмент, сознавая прелесть своего тела и желая еще больше развлечь дядю, я движением руки сбросила с себя простынь, обнажив пол ностью свое тело. Постояв в неподвижном оцепенении, дядя Джим не спус кая взгляда с раздвинувшихся губок, из которых выглядыва нежный розо вый глазок, развязав пояс своего халата и выпустив на свободу свой ин струмент вдруг стремительно бросился ко мне и к моему удивлению приль нув и раздвинув шире губки своими губами к влажному рубиновому глазку, втянул его в рот и начал ласкать языком. Ни с чем не сравнимое чувство охватило меня. Первые минуты я не шевелилась, но по мере того, как от ласки дяди желание во мне все возрастало, я несколько раз тихо шевель нулась, желание возросло так, что я забыла про осторожность, прижала голову дяди к себе сильнее. Почувствовав мое прикосновение, дядя Джим смело протянул руки к моим грудкам и найдя набухшие соски начал их нежно ласкать. Охваченная сильным желанием и страстью, движением бедер я начала помогать ему ласкать языком свое нежное тело, жар истомы не обычно медленно возрастал, делая ласку сладостраснее, чем движение ин струмента, но к моему большому желанию это не могло длиться слишком долго и дойдя до предела кончилось моим безсилием. Конец был таким бурным, что лишаясь сознания, я прижала голову дяди еще сильнее к уг лублению. Втянув влагу нежного тела и сделав глоток, Джим снова ше Дядя поднялся с колен и лег рядом со мной. Увидав его инструмент, пол ный сил, который вздрагивал, я повернулась к его груди, обхватив его бедро нежным телом. Обхватив меня он прильнул нежным поцелуем. Так мы пролежали довольно долго. Джим давал мне отдохнуть, лаская мои соски языком и я вновь почувствовала желание. Обхватив руками голову Джима, оторвав его от груди я в порыве страсти начала целовать его лицо, его губы нашли мои и он страстно впился в них. Языком раздвинув зубы он проник в мой рот и начал ласкать мой язык. Не в силах больше оторвать ся, Джим повернул меня на спину и лег на меня. Я широко раздвинула но ги, подогнув колени. Джима эта поза не удовлетворила, он велел поджать ноги на живот и придерживать руками. В таком положении пухлые губки раздвинулись и рубиновый глазок манил к себе инструмент, оставляя щель открытой для инструмента. Увидав это, Джим ухватился руками за спинку дивана и его красивый инструмент вошел наконец в меня. Вогнав его во всю длину, Джим не вынимая его начал дщелать круговые движения бедрами и большая головка инструмента уперлась во что-то твердое во мне – в такой позе я могла момогать ему, от этого ощущение было потрясающее.
– Быстрее, быстрее, – шептала я. На мой призыв Джим ответил яростным движением бедер. Я чувствовала что не в силах сдержать настоящую исто му и шептала:

– Джим, милый, я теряю силы.

И как раз в этот момент его тело судорожно забилось и он вогнал инструмент с силой, потом замер...

Стараниями Джима я в течении бурной ночи обезсилила шесть раз. Так необычно хорошо окончились мои занятия, прекрасные занятия в эту ночь.

Утром я не могла выйти к завтраку, чувствуя слабость во всем теле. Мне казалось, что в моей щели торчит что-то толстое и огромное, мешая мне передвигать ноги, но к обеду все прошло, я окрепла и помеха между ног исчезла.

В течении пяти дней, неутомимо лаская меня, Джим проводил со мной каждую ночь. Кроме неоднократного повторения из пройденных уроков, я приобрела новые знания. Мы решали задачи лежа, меняясь местами – то, то Джим были на верху, в последнем случае, сажая меня на инструмент, Джим предоставлял мне возможность действовать самой, оставаясь непод вижным. Это давало возможность продлить блаженное состояние, а так как безсилие наступало при таком положении быстро, то я, оставаясь на ин струменте, продлевала блаженство, а потом валилась рядом с Джимом, предоставляя ему ухаживание за моим углублением и за своим обмякшим инструментом. Он брал чистое полотенце и смочив его водой вытирал опухшие губки, а потом, раздвинув их пальцами, вытирал рубиновый гла зок и мокрое углубление.

Как то поутру, когда я, утомленная ночными занятиями крепко спала, свернувшись калачиком, спиной к Джиму, он сумел вонзить мне инструмент так далеко, что я проснулась, почувствовав легкую боль, но это не по мешало мне два раза впасть в полуобморочное состояние, пока Джим тру дился над одним. На пятую ночь он попросил меня стать нп колени на край кровати и положить голову на постель, пообещав мне новый вид ласки. Я, согнув колени и немного раздвинув их, стала на край кровати, упершись локтями в постель, положила голову как он мне сказал. Джим встал на пол сзади и крепко взял меня за бедра. Ничего не подозревая, я ждала нового урока, чуть прогнулась и подалась назад, чтобы облегчить ему направить инструмент в открывшуюся щель. Джим буквально с силой надел меня на инструмент и сделал несколько обычных в этой позе движений, вдруг вынул его из меня, и вонзил в отверстие, которое в моей позе находилось чуть выше влажного углубления и одновременно вместо инструмента вонзил два пальца. От неожиданности я чуть дернулась, но Джим не шевелясь крепко прижал меня к себе. Пальцы в углублении зашевелились и я почувствовала – моя тонкая пленка отделяет их от инструмента. Вскоре инструмент медленно задвигался. От двойной ласки ощущение было непередаваемое, потрясающее. Безсилие, наступившее у Джима, было несколько бурным, что неудержавшись, он рухнул на пол. Я же успела в это время обезсилить дважды, пока Джим трудился над одним уроком. Последнее безсилие было настолько сильным, что я машинально протянула руку между своих ног и пожав Джима за отвисшие клубочки в экстазе сильно сдавила их рукой Джим от боли перестал шевелится и в этот момент я обезсилила. Поднявшись с пола, Джим намочим полотенце, хорошо протер оба мои отверстия, так как я не в силах была даже пошевелится, потом крепко уснула. Мне этот урок очень понравился и я попросила Джима повторить его в следующий раз. Утром, придя к завтраку я узнала, что Джим на рассвете уехал по делам и вернется только к ночи. Безцельно проведя день, я рано поднялась к себе и лягла спать. Меня разбудил приход Джима. Как обычно он пришел в халате и быстро сняв его проскользнул в постель прямо в мои объятия. Обняв меня одной рукой и прижав к себе, другой потянулся к ягодицам и вместо голого тела он нащупал трусики. Удивленный столь необычным явлением, он спросил:

– Что это значит?

Я улыбнулась, объяснила почему я в трусиках.

– Жаль, Анни, что я не знал об этом раньше, я с нетерпением ехал домой в надежде решить с тобой несколько уроков.