Метод лечения

Мы готовились к нашему делу, как профессионалы в голливудских фильмах, готовятся к ограблению банка. Учли все возможные варианты, продумали каждую мелочь. Сашка достал отличное снотворное. Безвредное, по его утверждению, в любых дозах. Мы только об этом и говорили. Мы томились и предвкушали.
А задумали мы нечто необычное. Усыпить мою любимую женщину и любить ее вместе. Ах, что это была за женщина! Правильные черты лица, тонкая талия, смуглая кожа – красавица, каких не часто встретишь. Как всякая красавица, она была, конечно, капризна. И, вместе с тем, тонко умела поддерживать в мужчине интерес к своей персоне. Иногда доводя дело почти до разрыва, она заставляла меня всегда быть в форме. Ведь не секрет, что долгий роман притупляет остроту чувств, постепенно становится чем-то обыденным, скучным и заканчивается равнодушным расставанием и обещаниями "остаться друзьями". Нет, она заставляла переживать, страдать, чувствовать себя виноватым. Заставляла, каждый раз, соблазнять ее заново. Вести себя так, будто мы познакомились только вчера. Общаясь с ней, я ни в чем не был уверен. Все наши встречи проходили, как первое свидание и я не знал, буду ли я сегодня ночью блаженствовать или придется, по дороге домой, казнить себя за глупость, распущенность, или, к примеру, солдатский юмор.

С медицинской точки зрения, как пояснил мне Сашка, такие женщины, являются по природе своей, истеричками. Истерички ведь, не только те, кто в слезах бьет посуду! Истеричные натуры – это неуравновешенность, частые перемены настроения, страстное желание нравиться, флиртовать, быть в центре внимания. Но именно подобные женщины и заставляют мужчин терять голову. Не тихая гавань, но бушующее море, шторм, риск, дикое веселье, мурашки по коже, как в последнем бою! Впрочем, тихая гавань, иногда, тоже нужна, но это другой вопрос.

И вот, именно такая женщина, на тот отрезок времени, о котором идет речь, была моей любимой. Я действительно потерял голову. Я делал глупости. Я страдал. И я любил! Порой, это напоминало кошмар. Все мысли – о ней, все дела – побоку. Я похудел, заимел темные круги под глазами и выглядел, как развратный монах, одержимый бесами.

А она...! С каким упоением она отдавалась мне, в те дни, когда я был "допущен к телу". Она изматывала меня, она выпивала мои соки, она высасывала из меня, казалось, самою жизнь. Такого темперамента, такой страсти я еще не встречал. И такого пьяного счастья не испытывал больше никогда. Не от таких ли женщин пошли легенды о суккубах – сексуальных вампирах женского пола?

Друг мой, Сашка только качал головой, когда я, болезненно воодушевляясь, с безумными глазами, рассказывал о нашей необыкновенной любви. Как врач – психотерапевт, он понял природу нашей страсти и, как друг, предложил мне способ лечения. По его словам, я должен был увидеть, что она самая обычная баба. Не женщина – вамп, от которой нет спасения, а самая обычная, и ее можно трахать вдвоем, втроем, как последнюю шлюху.
Смешанные чувства боролись во мне тогда. Как же так?! Мой идеал, моя любовь будет лежать под циником Сашкой, и он будет элементарно драть ее своей короткой, но толстой дубиной?! Одна мысль об этом поднимала во мне волну возмущения. Трахать моего ангела, мою святую любовь – вдвоем! Да я не выдержу! Я убью, или Сашку, или себя. Или ее, в конце концов. А с другой стороны, трезвый голос вещал, что это будет хорошее лекарство от моей болезненной любви. И, наконец, еще с одной стороны, а точнее, откуда-то из самых темных глубин моего подсознания, гадкий, похотливый голосок, обещал интересное развлечение. Уж, во всяком случае, интересные сексуальные переживания, необычные и незабываемые.

Так, раздираемый противоречивыми чувствами, я промямлил, что, в принципе, согласен. Только, надо еще обмозговать, продумать более тщательно. Но Сашка, со скоростью метеора, достал снотворное, договорился насчет квартиры, закупил спиртное и закуску, и назначил день операции. Я, признаться, был шокирован такой оперативностью. Думалось, что это будет еще не скоро, что пока, мы решили только теоретически. Мне нужно было свыкнуться с крамольной мыслью изнасилования моей любимой, походить с этим, помучится, побередить душу, а потом .... Потом, может быть, отказаться. Но вот так, сразу.... Невозможно.

Однако день был назначен, Сашка, почувствовав мои настроения, смотрел на меня с убивающим, высокомерным удивлением. Он умел воздействовать на человека. Я просто не мог теперь, пойти на попятную.

Итак, в назначенный день, мы с Викой прибыли в условленное место. Дело в том, что подругу мою звали Вика. Виктория. Странное имя для нашей страны. Всем, по-первости, думалось, что Вика – это Вероника. Ан, нет – Виктория, сиречь Победа. Над кем? Над нами, должно быть, мужиками.

Сашка, на своем шикарном мерсе, с букетом цветов и извинениями по поводу опоздания своей подруги, был великолепен! Я же, чувствуя камень в желудке, натянуто и по-идиотски улыбался.

Короче говоря, подруга – вот жалость – не пришла, Сашка очень расстроился, Вика его утешала – так мы добрались до квартиры.

Описывать весь обед – значит, злоупотребить терпением читателя. Скажу лишь, что напитки были великолепны, а блюда изысканны. Последний бокал, понятно, был со снотворным.

И Вика, через несколько минут, – поплыла. Нет, она была в сознании, но полностью утратила самоконтроль. Это явно было не снотворное.

– Что ты ей дал?

Сашка назвал лекарство – по латыни.

– Не бойся, она ничего не будет помнить.

Диван был разложен. Вика лежала, слегка раздвинув, затянутые в нейлон, ноги. Пора действовать. Волнуясь, с пересохшим ртом, я смотрел на неподвижную Вику. Мою женщину. Мою любимую, которой сегодня суждено стать не моей. Точнее, не только моей. Что же я делаю, идиот?!

Сашка обеими руками провел по ее бедрам, задирая юбку. Жадным взором впился в кружевные, прозрачные трусики. Такие она всегда надевала на наши свидания. Трясущимися пальцами расстегнул блузку. Положил руки на груди. Бюстгальтера Вика не носила – не было необходимости – груди были небольшие и упругие.

Я чувствовал себя, по меньшей мере, странно. Хотелось вскочить, бросится к дивану, оторвать липкие Сашкины пальцы от тела моей возлюбленной. И хотелось наблюдать, наслаждаться зрелищем, страдать, мучиться и – наслаждаться. Я слышал свое тяжелое дыхание. Эрекция была – до боли.

Сашка стянул с нее колготки, трусики. Прижал их к лицу. Судорожно втянул в себя запах женщины и застыл на долгий, долгий миг. С блаженной улыбкой на пьяной роже, разделся. Член его торчал, как часовой. Миг – и он уже подмял мою подругу под себя. Ее безвольная рука касалась пола и качалась в ритме содрогания их тел. А он бился на ней, словно в судорожном припадке. Он мычал и хрипел. Его потное лицо стянулось в сморщенную грушу. Глаза – не видели, зрачки – во всю радужку, на лбу вздулись вены, выступил пот. Его зад плясал между раскинутых ног женщины. "Так... вот так... еще..." – шептал он, пересохшими губами, бешено совокупляясь с моей любимой.

А ее тело оставалось безучастным. Податливость и расслабленность Вики выглядели неестественно. Она явно ничего не чувствовала. Она была подушкой, куклой, которую хитростью заполучил себе мой друг.

Мычание на высокой ноте и бешеные толчки завершили процесс, тупым свидетелем которого, я был от начала и до конца. Поднявшись, Сашка направился в туалет. Его струю было слышно, наверное, в соседних квартирах.

Вика лежала, по-прежнему, расслабленно, только ноги, на сей раз, были не просто раздвинуты – они были разбросаны в стороны. Омерзительно раскинуты. Ее, до боли знакомая, киска, раскрытая и мокрая, бесстыдно выставлена напоказ. Смятая юбка – на поясе. Из расстегнутой блузки выглядывал розовый сосок. А из раскрытого, покрасневшего влагалища вытекала струйка Сашкиной спермы. Я остолбенел. Дело в том, что мы всегда пользовались презервативом – Вика боялась забеременеть. А теперь, вот,... пожалуйста. Об этом я не подумал. Бережно сняв с нее остатки одежды, я аккуратно расправил их на стуле.

– Ну, ты, чего стоишь? – веселый голос Сашки был неуместен, прерывал мое состояние странной задумчивости. – Ты что? Еще не трахнул ее? Тебе-то, я дал совсем немного порошка, чтобы только у тебя ревность не взыграла.

Вот сволочь! Значит и мне дал. То-то, я такой заторможенный. И, вместе с тем, это состояние не мешало четко, хотя и по-особенному, воспринимать мир. Не равномерно, не последовательно, скорее, как серию коротких видеоклипов.

Вот голый Сашка присел на диван и опять стал гладить раскинувшееся перед ним бесчувственное тело. Вероятно – думалось мне – он испытывает блаженное состояние вседозволенности, пьянящее чувство абсолютной власти над человеком. Вот он, стоя на коленях у дивана, целует Вику в бесчувственные губы. Целует долго, смачно, засосно.

Вот зачем-то, переворачивает ее на живот. Долго мостится, копается между ягодиц, слегка приподняв свой зад. Делает несколько пробных движений – не получается. Плюет на ладонь и размазывает где-то внизу. Опять пробует. На миг замирает, затем начинает медленно двигаться. Постепенно темп возрастает. Его толчки становятся резкими, с глубоким проникновением.

Я стою позади, нагнувшись, чтобы лучше видеть. Так и есть – засунул ей в попку. Его мокрый член, с вздувшимися венами до конца входит в ее тело. Яйца шлепают по истекающему соками и спермой, раскрытому влагалищу. Вот как надо ее драть! Вот так, во все дыры! А я, дурак, влюбился. Смешно.

Следующая картинка... Сашки опять нет, Вика лежит одна, все так же, на животе. Моя эрекция тяжела, как камень. Срываю с себя одежду и падаю на теплое, беззащитное тело. Какие упругие у нее ягодицы! И между ними, наверное, хорошо и тепло. Челн сам находит дырочку. Все разработано, податливо. Ничего, еще можно получить удовольствие. Глубже... быстрее... еще глубже... вот так! Я взрываюсь фонтаном горячей, застоявшейся спермы. Дожимаю последние капли. Туда, внутрь, куда и Сашка спускал, да, наверное, и многие другие. Уж, конечно, Сашка не первый ее так оттрахал. А я-то, дурак, боялся ей предложить... в попку... А она, ничего, принимает.

– Ну-ка, ложись, – командует невесть откуда взявшийся, Сашка.