Перекресток полов (отрывок)

Пачка упала на журнал, прямо на вздыбленный член негритянки. Талия бросила на меня быстрый озорной взгляд и мизинцем с острым полированным ноготком стала медленно отодвигать пачку в сторону, так что член начал появляться из-под нее, пока вновь не засиял на глянце обложки во всей красе.

– Антон, можно вопрос? – промурлыкала Талия. Мое сердце екнуло, и в такт ему звякнула в мой руке чашка. Я поставил чашку на стол и равнодушно кивнул, но сам внутри весь подобрался. Талия улыбаясь смотрела мне в глаза, ее мизинец вроде бы безмятежно рисовал вокруг члена негритянки замысловатые кривые, но в то же время я мог бы поклясться, что в эту секунду ей как и мне немного не по себе. В подтверждение моей догадки Талия опустила глаза, и ее щеки слегка запунцовели. Шла секунда за секундой, а Талия все молчала.
– Антон, а ... ты пришел ко мне именно за этим? – наконец все-таки спросила она, недвусмысленно водя пальцем по обложке.

Это называется, не в бровь. Я предполагал, что вопрос будет где-то на эту тему, но чтоб настолько в глаз... Я слегка опешил. Обидеть, что ли, хочет меня это блин некто? Подъеживает?! Но нет, на меня совершенно невинно смотрела пара самых красивых серых глаз на свете, и резкость вроде: "А что, к тебе ездят еще за чем-то?" не слетела с моих губ. Похоже ей просто надо было знать, кто перед ней. Ведь, в конце концов (каламбур, а?), я то заранее знал все о том, кто она на самом деле, а она обо мне – ничего. В смысле, какие у меня тараканы в голове. Я передумал сердиться. Однако надо было обозначать свою ориентацию, черт побери.

– Нет, я приехал к тебе не за ЭТИМ. Но я приехал к тебе, потому, что у тебя есть ЭТО, – раздельно произнес я, глядя прямо в ее глаза. – Если, конечно, ты понимаешь, о чем я.

"Сейчас обидится она", – подумал я. Слишком явно ткнуто в глаза. Типа, да знаем мы, что у вас в штанах, народ просто интересуется... Но нет, ничего такого не произошло, а, напротив, в ее глазах просквозило явственное и не совсем понятное мне облегчение. Но Талия сама поспешила все объяснить:

– Слава Богу! Прости, Антон, я дура... – она доверительно положила руку на мою ладонь. – Не отличить натурала от ...

– Педика? – вставил я.

– Голубого... Мы говорим "голубые", "розовые". Все остальное – от желания обидеть, унизить...

Она произнесла это так беззащитно как-то, что у меня враз пропало желание ставить ее на место и вообще разговаривать с ней резко. На самом деле, одному Богу известно, сколько унижений и оскорблений возможно вынесло в своей недлинной еще жизни это непонятнополое существо, вся беда-то которого и заключается в том, что оно от природы уродилось не совсем такими, как подавляющее большинство людей!

– Ну да, гомо сапиенс и гетеро сапиенс, – скаламбурил я. – Так я не похож на м-м.... голубого, – примирительно спросил я, скорчив, нарочито женоподобную физиономию с губками бантиком и жеманно поведя плечом.

– Ну что ты, ничего общего даже сейчас, – комедийно всплеснула руками Талия, звонко засмеялась, но сразу посерьезнела. – Просто, ты знаешь, я не люблю голубых, по крайней мере тех, которые ходят ко мне. Они видят во мне мужчину с женской внешностью, а на самом деле я – женщина с пока еще мужскими рудиментами, ты понимаешь меня?

Она выпалила это с таким жаром, с таким чувством! В этих словах была вся ее жизнь, вся ее трагедия! Я понимал ее.
Ты самая женственная женщина, которую я когда-либо встречал, – абсолютно честно сказал я, и был награжден самой счастливой улыбкой на свете.

– Просто ты хотела знать, что меня к тебе привело, я понял. Я здесь.. ну, как тебе объяснить?.

Я замолчал. Потому что задумался. На самом деле, что я здесь делаю? Просто ли абсолютное пресыщение общением с женским полом привело меня сюда? Конечно, за последние десять лет баб и девок у меня было столько, что я давно сбился со счета. Молодых, постарше. В основном, конечно, проститутки, но далеко не только они одни. Подруги, подруги подруг, подруги друзей и даже, каюсь, жены друзей. И всегда все было известно с самого начала, вернее – еще до начала. Речь даже не об ощущениях, ибо ясный перец, что чисто физические ощущения вообще всегда одни и те же плюс минус ерунду, – кончил и кончил. Давно уже общение с каждой новой женщиной перестало приносить ощущение соприкосновения с чем-то новым, неизвестным, целым новым миром, который, когда-то верилось, заключен в каждом человеке. Так хотелось каждый раз открыть вдруг такой новый мир, и чтоб он соприкоснулся с твоим, и чтоб миры эти наши восхитились друг другом, и чтоб физическое соединение было только квинтэссенцией, апофеозом единения их – миров! Другая жизнь, нечто запредельное и нематериальное, после чего только легкий звон в голове и ощущение непередаваемой легкости, а рядом лежит человек, которому только что было очень хорошо с тобой, и совершенно неважно, если тут даже замешаны деньги, в конце концов, это всего лишь способ быстрого знакомства, и вообще – грязен тот, кто платит, а не тот, кому... Но миры как-то не попадались, все больше мирки и вообще черт-те что, пустота какая-то, а главное для того, кто лежит рядом, оказывалось все больше материальное, и далеко не только для проституток. Или, может, дело совсем не в этой псевдовозвышенной философии? Может, просто на старости лет надоело все до ручки и просто хочется каких-то новых неизведанных эмоций ощущений, и просто недостает храбрости признаться в этом? Или права теория, что в каждом человеке уживаются черты и гетеро-, и гомосексуальности, просто в один прекрасный момент маятник вдруг ни с того, ни с сего может качнуться в другую сторону? Или росло, росло под толстым слоем традиций, привычных представлений и условностей, незаметным ростком, да ближе к сорока вдруг и проросло? Или просто крыша поехала в самом половом смысле этих слов?

– Не надо ничего объяснять, – шепнула Талия, как-то незаметно вспорхнув мне на колени и обвив руками мою шею. – Ты умница. И ты тоже очень мне нравишься.

Странно, но слышать это от нее почему-то было чертовски приятно. От нее исходил одуряющий запах чистого тела в смеси с неизвестным мне, но очень возбуждающим парфюмом, при этом все нерезко, все в меру. У меня заворочалось в штанах, я уже просто хотел ее, какого бы там ни была она пола! Вот она, жизнь, и все эти ля-ля не при чем! Я попытался поцеловать ее, она подставила мне щеку.

– Я обожаю целоваться, – пробормотал я, ища губами ее рот. – Или ты тоже не целуешься в губы с клиентами?..

– Вот еще, – совершенно не обидевшись на "тоже", горячо выдохнула мне в ухо она. – Лишать себя такого удовольствия...

Я – правда – очень люблю целоваться. Мне много раз говорили, что я хорошо целуюсь, и я очень ценю это умение у партнерши. Хорошо целующаяся женщина доводит меня до состояния полной боеготовности задолго до начала собственно постельной части встречи. Талия целовалась превосходно. Ее мягкие губы и податливый язык когда надо следовали за моими губами и языком, порой же сами как будто полностью заполняли весь мой рот и хозяйничали там, безошибочно определяя самые чувствительные области. Ну откуда она знала, что самая моя эрогенная зона во рту – внутренняя поверхность верхней губы? И это при том, что подавляющее большинство женщин (по крайней мере тех, с которыми встречался я) или вообще не целуются в силу кретинического псевдо-кодекса шлюшеской этики, или просто не умеют это делать, а вместо поцелуя засовывают вам в рот язык и вяло им шевелят, а то и не шевелят вовсе, и не дай вам Бог, если в этот момент у вас, к примеру, заложен нос...

Но поцелуй, даже самый волшебный, не может длиться бесконечно. У меня в брюках давно бушевал пожар, но в тот самый момент, когда я почувствовал, что еще мгновение, и ткань не сможет больше противостоять напору рвущейся наружу плоти, Талия соскользнула с моих колен на пол, ловко расстегнула мне брюки, и мой раскрасневшийся член гордо поднялся наружу из недр ширинки.

– Какой он красивый, – только и произнесла Талия и сразу же взяла его в рот.

– Я только что из ванной, – запоздало проинформировал ее я, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза...

Воистину, если по поцелуям в школе сексуальных искусств Талии можно было ставить пять с плюсом, то ее минет заслуживал шестерки. Авторитетно заявляю, что никогда еще за всю мою долгую практику у меня так не сосали!

Вообще о минете – разговор особый. Это такая, я вам доложу, штука! Когда ваша партнерша, особенно если она вам не абсолютно безразлична и у вас в душе к ней хоть что-то шевелится, берет ваш член в рот, это уже само по себе что-то особенное. По крайней мере для меня чисто в психологическом плане это своеобразный знак или символ какого-то доверия что-ли, или хотя бы того, что в этот момент я своей партнерше как минимум не отвратителен, что для меня очень важно, так как я терпеть не могу всякое насилие, в том числе и сексуальное принуждение. Абсолютно неважно, речь идет о шлюхах или нет. Один раз мне попалась проститутка настолько дремучая по нынешним временам, что минет был для нее чем-то запредельно отвратительным и позорным. На мое абсолютно невинное предложение начать наши игрища, как обычно водится, именно с этого, она безапелляционно заявила, что ртом она, заметьте, кушает, и что "... за щеку берут только помоешницы". Я, помниться, совершенно опешил, но как только понял, что она это серьезно, сразу снял свои нелепые в тот момент притязания на ее ротовую полость. Кстати, что такое в ее понятии означало слово "помоешницы", так и осталось для меня неразрешимой загадкой. Так вот. Один мой приятель, когда я ему рассказал об этом весьма забавном на мой взгляд эпизоде, откровенно подверг мои действия резкой буквально критике! Он сказал, что он бы на моем месте съездил бы ей, пардон, по ебальничку, и что "... после этого сосала бы как миленькая". Не знаю уж, только ли из-за этого, но мои отношения с тем приятелем как-то расстроились, о чем я до сих пор ничуть не сожалею. В общем, "по ебальничку" – это не для меня. В этом вопросе я исхожу из того, что если партнерша мне симпатична, у меня у самого появляется органическое желание доставить ей удовольствие оральным способом, проще говоря, тоже вылизать все ее устройство.