Дорога

– решил я.

Георг, не переставая сверлить меня глазами, вынул какой-то стержень и начал неторопливо мазать его чем-то из тюбика. Тишина, абсолютная непонятность его зловещих приготовлений и его мрачная физиономия не предвещали ничего хорошего. Я был готов уже ко всему, лишь бы все скорее завершилось. Наконец он закончил и сел на меня так, что одна его нога прижала мои ноги, вторая прижала к сидению мою спину и руки, а мои оголенные ягодицы оказались у него между ног. Я в ужасе затих, ожидая удара. Того, что дальше произошло, я не мог и предположить.
Я почувствовал, как его пальцы раздвинули мои ягодицы, и что-то твердое и холодное стало медленно входить в меня сзади. Боль в начале была не сильной, но диаметр орудия расширялся, боль усиливалась, я напрягся, как бы препятствуя движению в меня. От этого стало еще больнее. И в этот момент Георг резко ввел орудие сразу на 2-3 сантиметра. Я заорал, но крик потонул в подушке, которой он закрыл мой рот. Орудие (наверное, это был тот самый стержень) медленно поползло назад. Боль отпустила, но я продолжал крепко сжимать ягодицы. В следующий момент движение вниз возобновилось с большей скоростью. Я опять закричал в подушку. – Расслабься, идиот! – зашипел Георг. Башка отказывалась соображать. От боли я терял сознание. Следующие несколько вхождений отняли мои последние силы. Против воли я перестал сопротивляться, и на удивление легче перенес следующий вход в меня. Его движения набирали силу, глубина вхождений стала увеличиваться, и вдруг, на фоне продолжающейся боли, я почувствовал некий приятный импульс, как будто он попал в область наслаждений.

Мое напряжение стало спадать, его движения все меньше встречали сопротивление, глубина вхождения еще больше увеличилась, но стало сильнее и непонятно откуда взявшееся удовольствие. Я уже не кричал, а молча прислушивался к новым в себе ощущениям. Совершенно необъяснимо вдруг напряглась моя плоть. Я даже начал испытывать некоторое наслаждение. Мои ягодицы стали подаваться навстречу его движениям. Он это почувствовал, слез с меня, не давая встать, снял брюки и навалился сзади. На этот раз в раздвинутые ягодицы.

Он вошел своим членом. Его размеры превосходили размеры стержня, но я уже не орал и не напрягался, а только терпеливо ждал возвращения новых ощущений. Опять стало хорошо, гораздо сильнее, чем раньше. Я все больше отдавался процессу. Георг продолжал входить с нарастающей силой и темпом. Я уже не успевал со встречными движениями, и только тихо стонал, но мы оба понимали, что это от удовольствия. Георг сорвал меня с сидения, поставил в проход. Я уперся руками в стол. И он опять вошел в меня сзади, неистово и неукротимо.

В это время открылась дверь, в купе быстро вошла Нина и бочком пролезла на нижнее сидение. От зрелища, которое перед ней должно быть предстало, я похолодел. Но Георг не обращал на нее никакого внимания и, обхватив меня со звериной силой, вонзался на всю длину своего члена. Моя плоть тоже готова была лопнуть. Вдруг я почувствовал, что ее жар остужается прохладой Нининой руки. Охватившее меня блаженство заставило полностью отдаться во власть Георга. Его мощные толчки превращались в мои движения в Нининой руке. Все было забыто, ничего не существовало, кроме этого буйства наших страстей. Но что-то взорвалось внутри меня жарким пламенем, Георгий застыл, и его конвульсии слились с моими биениями в руке Нины.
Георг медленно вышел из меня, и, обняв Нину, сел с ней рядом. Я обессилено бухнулся на сидение напротив, ошалело глядя на них. Не было и тени ярости или тревоги или неудовольствия в их лицах и в их отношениях. Как будто ничего не произошло в стенах этого купе! Как будто не было измены, совращения и насилия! Как будто наши с Георгом голые тела – привычное зрелище для молодой красивой девушки!

Что-то стало до меня доходить. Это был спектакль – прекрасно сыгранный талантливый спектакль, с бесподобной игрой актеров, с импровизациями и шекспировскими страстями.

Все было решено ими и оговорено заранее, а мне отводилась роль болванчика. Да, подобного я не испытывал еще никогда, но чтобы настолько быть идиотом? Но я был рад. Рад, что закончились все эти ужасы, что пережил небывалое сексуальное потрясение, что мы опять вместе, как старые друзья. И я понял, что до конца дороги, а может быть и до конца жизни, мы уже не расстанемся.