Юлия

Она хотела только одного – ебаться вечно, быть вечно нанизанной, насажанной на хуй, чтоб тот буравил ее, переворачивал ее внутренности… А я своим лицом уткнулся в ее сиськи. Особенно возбуждался от ее сосков. Я своим носом, щекой, глазами, ртом, подбородком, ушами ломал их, топил их в ее налитых, мягких, наполненных медом грудях. А Юлька прыгала и прыгала, ударяя своими трясущимися сиськами по моему лицу, чертила сосками на нем линии, впрессовывала их в меня. Она обладала в таком состоянии зверской силой. Она ебала меня. Вот что значит быть затраханным!

Со временем мне показалось недостаточным иметь один палец в Юлькиной заднице, поэтому я вставил туда еще и указательный. Это вызвало еще больше неистовости в ее движениях!
Она кончила вместе со мной, почувствовав, что мой член вот-вот разорвется от напряжения… Мы, очень тесно прижавшись, еще сидели минут пять: она на мне, я в ней… Сидели с закрытыми глазами, ощущая наши тела. Мы слились вместе и были единым существом. И долго отходили от совокупления. Наши чувства были обострены до предела. Оргазм не отходил! Мы не могли пошевелиться, мой член впился в ее матку, ее соски впились в мою грудную клетку. Мы обнялись и сидели не двигаясь. Мой член вдруг начал шевелиться и снова кончил… Прошло еще минут десять. Она открыла глаза и я тоже. Мы посмотрели друг на друга. Она улыбалась в изнеможении. Я чуть жмурил глаза. Уже не было сил. Юлька сидела на по-прежнему налитом члене и все улыбалась. Я взялся за ее ягодицы и начал гладить все ее тело, уделяя наибольшее внимание сиськам…

Юлька: “Мне никогда так хорошо не было!” – “Мы до полусмерти затрахали друг друга” – “Это было клево, я никогда так не ебалась!” – “Я хочу сказать одно: со мной ты заебешься!” Она на мои слова захохотала чуть судорожно: “Да-а?” – “Увидишь!” Юлька продолжала хохотать, еще продолжая сидеть на моем члене и чуть подпрыгивая от смеха.

Я поднялся вместе с ней, удерживая ее за ноги. Юлька продолжала быть нанизанной на члене. Потом осторожно опустил ее ноги на землю, но с силой сжав ее ягодицы. Она стояла на цыпочках. Я сжимал ее попу, а она целовала мое лицо. “Пойдем на речку, а то ты тут описалась, да и моя рука попала…” Юлька улыбнулась: “А нечего мне в пизду пальцы было совать!” Я целовал ее шею и грудь, потом отпустил ее задницу и, чуть присев, вытащил свой член из Юлькиной пизды.

Взял обеими руками ее сиськи и сжал их: “У тебя классные сиськи!” – “Я знаю!” – “Ну давай одеваться потихоньку и пойдем на речку.” Я взялся правой рукой за ее талию, Юлька тоже обхватила меня, и мы в обнимку пошли купаться...

Вот так-то…

В то лето я последний раз видел Юльку, потому что в последний раз ездил в деревню. Этот уголок моего детства слишком сильно изменился, и я перестал в нем находить то, что всегда хотел – умиротворение, голубое небо, ласковое солнце, наивные детские лица – меня тянуло к этому, к этой части меня, в память о моем детстве и юности. Но я вырос. Умиротворение и безмятежность сменились почти каждодневной усталостью, небо затянулось облаками, лучезарное солнышко стало жгучим, а дети… А те дети теперь развлекаются по-другому… и Юлька… Ладно. Забудьте.