Хроника "Розового пляжа"

Припухшая плоть окружала небольшую затемненную пещерку, которая влажно поблескивала розовыми стеночками, скрывающими более глубокий вход внутрь тела Жаклин. Вера осторожно погрузила туда палец, и, почувствовала, как сжавшиеся мышцы лона Жаклин туго обхватили его, медленно пропуская ее палец внутрь.

Высвободив палец, Вера провела языком по этой нежной плоти, и, обнаружив на ее вершинке тугую горошинку, начала ее перекатывать кончиком языка, вызвав у Жаклин новый стон.

Вера вспомнила, что ей тоже нравилось, когда Жаклин прикасалась к ней примерно в этом месте.

– Что это? – спросила она, открывая складочку, прикрывающую розовый бугорок и, едва касаясь губами, бережно поцеловала его.

Дернувшись от этого прикосновения, Жаклин ответила прерывающимся голосом:

– Это клитор, что-то типа начала мужской плоти. Он очень чувствительный.
Улегшись поудобнее, Вера принялась длинными лижущими движениями ласкать лоно Жаклин. С непривычки у нее вскоре свело челюсти, язык начало слегка саднить, но она не останавливалась, чувствуя, как тело Жаклин напрягается, выгибаясь навстречу ее рту, и возбуждаясь от этого сама.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо! – сказала Вера, на секунду отрываясь от Жаклин, и с новой силой принялась вылизывать ее лоно.

– O, manefic! – простонала в ответ Жаклин, раскрываясь ей все больше навстречу. – Возьми палку!

– Нет, я хочу, чтобы ты почувствовала экстаз от моего прикосновения! – возразила Вера, задыхавшаяся от переполнявшей ее страсти.

Тогда Жаклин вдруг потянула ее наверх, а сама быстро перевернувшись, сказала:

– Так мы сможем одновременно ласкать друг друга, – и раскрыв губки, прикрывающие лоно Веры, припала к нему губами.

Вера, мгновенно оценив преимущества этой позы, тоже вернулась к клитору Жаклин, втянув его в рот и лаская его спинку языком. Так, похлестывая друг друга яростной атакой трепещущих языков, они вместе достигли оргазма, затопившего их тела безумным блаженством, после которого они рухнули на постель, не в силах пошевелиться, и тут же уснули.

Проснулись они от яркого света, вспыхнувшего в комнате.

Открыв тут же заслезившиеся от света глаза, Вера увидела Владимира Дмитриевича и еще двух мужчин, находящихся в ее спальне. Все они были хорошо «подшофе».

– Что вы здесь делаете?! – вскрикнула в страхе Вера, пытаясь натянуть на свое обнаженное тело простыню.

Владимир Дмитриевич, подойдя к ней, вырвал у нее из рук простыню и прошипел:

– Только не вздумай кричать! Иначе вам обоим будет плохо!

– А мы, напротив, хотим, чтобы вам было хорошо… – добавил чей-то веселый голос, и Вера узнала одного из их общих знакомых, молодого чиновника из министерства, где работал Владимир Дмитриевич.

Она почувствовала себя совершенно беспомощной под откровенными взглядами мужчин.

Стараясь взять себя в руки, она холодно спросила:

– Что вы намерены делать?

– Ты оскорбила меня, сказав, что тебе было со мной плохо, потому что я грубое животное. А я ведь тебя любил, – заплетающимся голосом произнес Владимир Дмитриевич. – Так вот, я хочу посмотреть, как ты поведешь себя с другим мужчиной. Он будет нежен, но я докажу тебе, что ты бесчувственна к мужской любви, потому что тебе больше нравятся утехи с себе подобными! – и он грубо схватил ее за руку.

– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула Вера и взмолилась, обращаясь к стоящему рядом молодому человеку, который уже снял сюртук и расстегивал брюки: – Максим Васильевич! Вы-то хоть опомнитесь, вас ведь я не оскорбляла!
– Не волнуйтесь, Вера Николаевна, мы вас тоже оскорблять не собираемся, – ответил он, улыбаясь, и быстро освободившись от остатков одежды, подошел к постели.

Его плоть была уже наготове.

Вера шарахнулась к до сих пор молчавшей Жаклин, которая забилась в изголовье постели и следила оттуда с ужасом за происходящим.

– Ну что вы, право, Вера Николаевна! – укоризненно сказал Максим Васильевич. – Мы к вам со всей душой, а вы так холодны… Неужели Владимир Дмитриевич прав, и вам больше по вкусу любовь этой маленькой француженки? – он перевел взгляд на Жаклин. – Иди сюда моя птичка, давай вместе убедим Веру Николаевну, что ничего страшного не происходит.

Жаклин не двинулась с места, тогда Максим лег на кровать, растянувшись рядом с ними и выставив свою вздыбившуюся плоть на всеобщее обозрение.

– Друзья, а что вы там стоите? – спросил он, одновременно кладя руку на бедро отшатнувшейся от него Веры.

Владимир Дмитриевич суетливо начал раздеваться, а третий мужчина, стоящий у дверей, просто расстегнул брюки, и, высвободив из них огромный багрово-синий член, перевитый голубыми венами, подошел к кровати.

– Ты, говорят, француженка? – обратился он к Жаклин. – Покажи мне, как умеют любить французы! – и он поднес прямо к ее губам чудовищно большую головку своего члена.

Владимир Дмитриевич заинтересованно остановился, перестав раздеваться, наблюдая, что сделает Жаклин. А та, вдруг приоткрыв рот, лизнула предлагаемую ей плоть, отчего член мужчины дернулся, а он сам с силой втянул воздух сквозь зубы. Тогда Жаклин, привстав немного, облизала головку, а потом, приоткрыв губы, взяла ее в рот.

Вера ошеломленно смотрела на нее, и даже не успела в первый момент среагировать, когда Максим прижался к ней своей возбужденной плотью, и зашептал ей на ухо:

– Вот видите, Вера Николаевна, ваша подруга и Красавин уже заняты делом, а что же мы? – и он накрыл ее грудь ладонью.

– Прекратите! – попросила она, отодвигаясь от него, но он вдруг быстрым движением повернул ее к себе спиной и прошептал: – Смотрите на них, видите, как им приятно? Наслаждайтесь зрелищем чувственной любви, вам это поможет расслабиться.

Он крепко держал ее за талию, прижимая ее ягодицы к своему животу и упираясь в них возбужденной плотью.

Вера замерла, действительно, глядя, как Жаклин старается над плотью Красавина. В этом было что-то очень отталкивающее и очень возбуждающее. Красавин хрипло постанывал, толчками погружая свой член в рот Жаклин.

– Давайте чуть-чуть к ним подвинемся, – предложил Максим и подтолкнул Веру вперед своим телом.

Когда она подвинулась почти вплотную к Жаклин, он протянул руку из-за ее спины и прикоснулся к возбужденным соскам француженки.

– Она, действительно, хороша! – сказал он, и вдруг воскликнул: – Красавин, да лягьте вы, ради Бога, в ногах правды нет, а девушке будет удобнее ласкать вас.

Красавин послушно рухнул на кровать, а Жаклин, встав на колени, склонилась над ним, вновь беря в рот его багровую плоть.

– Ты не хочешь сама так сделать? – спросил на ухо Веру Максим.

– Нет! – Веру всю передернуло.

– А я бы не отказался, если бы ты также приласкала меня, – прошептал он, жарко дыша ей в ухо. – Я давно тебя хочу, – и он положил свою руку Вере на лобок.

Смиряясь с неизбежным, Вера не стала сопротивляться. Она постаралась успокоиться и принять происходящее, как еще одно испытание, выпавшее на ее долю. За все нужно платить, сегодня вечером она испытала блаженство, занимаясь любовью с Жаклин, тем самым подтверждая обоснованность обвинения Владимира Дмитриевича, что она лесбиянка. Но сейчас, ощущая чужие мужские пальцы, осторожно проникающие внутрь нее, она почувствовала, что ей это тоже нравится.

– Только не делайте мне больно, – попросила она, поворачивая к нему лицо.

– Хорошо, не буду, – пообещал Максим и поцеловал ее в шею.

Вера закрыла глаза, сосредоточиваясь на движениях его пальцев, как вдруг постель прогнулась под тяжестью еще одного тела.

Сзади раздался тихий смех Максима.

Вера открыла глаза, и увидела, как обнаженный Владимир Дмитриевич опустился позади стоящей на коленях спиной к нему Жаклин, нацеливаясь войти в нее сзади.

– О боже, Владимир, не делай этого! – рванулась к нему Вера. – Если уж так тебе хочется, то возьми меня, но не трогай ее!

Но тот отмахнулся от Веры:

– С тобой я уже закончил, а вот эту недотрогу нужно наказать, – и он с силой вошел в незащищенное отверстие рядом с лоном Жаклин.

Та громко закричала от боли, падая на Красавина, но Владимир Дмитриевич, быстро закрыв ей рот ладонью, навалился на них обоих и, рыча от мстительного удовольствия, начал входить в тугую и не готовую к такому бурному совокупления дырочку.

– Боже мой, он же ее покалечит! – вскрикнула Вера, пытаясь оттащить своего бывшего любовника от Жаклин, но Максим удержал ее на месте.

Остановил это истязание сам Карсавин, который возмущенно скинул Владимира Дмитриевича с себя и Жаклин, и, прижав к себе плачущую девушку, выругался:

– Володя, вы – мерзавец! Во-первых, не дали мне закончить, во-вторых, зачем же доставлять девочке такую боль? Вы же могли порвать ей что-нибудь внутри! Мы о таком не договаривались! И я не хочу в этом участвовать!

Он, осторожно отодвигая от себя плачущую Жаклин, встал, но она, рыдая, вцепилась в его руку, умоляя:

– Сударь, не оставляйте меня с ним! Я готова всю ночь ласкать вас, только не оставляйте меня с ним!

Владимир Дмитриевич, немного протрезвевший, спохватился и тоже стал уговаривать его:

– Красавин, прости, не уходи, мы еще не закончили. Прости и ты, Жаклин, я не хотел тебе делать больно, просто мне обидно стало, что ты меня за все это время ни разу к себе не подпустила, а Красавин только попросил – и ты ему с радостью показываешь французскую любовь… – он схватил за руку Красавина, усаживая его обратно на кровать. – Ложись, раздевайся, вся ночь еще впереди, нам нужно еще с Верой разобраться! Я хочу, чтобы мы все овладели ею. Кстати, Максим, что же вы тянете? Берите ее! Я очень хочу посмотреть на это волнующее зрелище.

Вера вздрогнула, встретившись с его злым пьяным взглядом, шарящим по ее телу.

– Друзья, а хотите посмотреть, как они с Жаклин вдвоем развлекаются? – продолжил Владимир Дмитриевич, обращаясь к Карсавину и Максиму. – Вера покажи, как тебя твоя француженка вылизывает! Эй, Жаклин, ты в состоянии полизать своей подружке между ног?

Жаклин, вытирая слезы, испуганно кивнула

– Нет, так дело не пойдет! – вмешался Максим. – Давайте обойдемся без насилия. Мы взрослые люди, и вполне способны доставить друг другу удовольствие. Карсавин, в самом деле, раздевайтесь, а вы, Владимир Дмитриевич, держите себя в руках, или лучше сходите в ванную и приведите себя в порядок, у вас на бедрах кровь…

– Боже мой, откуда? – испугался тот, действительно, заметив на своем теле зловещие пятна.