Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Дети застоя (4. Света. Летняя жара)
Она весь день ходила как чумная – перед глазами стоял Мишка с торчащим членом...
Сам Мишка, когда попадался ей на глаза, то краснел, как помидор, то нагло пялился на ее грудь и ниже... Было заметно, что ему охота повторить, но бабушка была в доме, а на улице моросил дождь.
Вечером, когда Света легла, ей вдруг пришла в голову идея попробовать подрочить, как говорил Мишка и как, по его словам, делает Машка. Однако это ей не удавалось – то бабушка ходила по комнате, то вдруг захотелось пописать, и пришлось натягивать майку и шлепать мимо Мишкиной постели в туалет. Мишка, похоже, уже дрых – впрочем, Света подозревала, что ее еще ждет спектакль через дырку в стене.
Так и случилось. Только она вышла из туалета и легла, как Мишка заворочался на веранде. Минут через пять он прошел в туалет. Света уже заранее отодвинула бумажку. Мишка деловито запер дверь, спустил трусы и начал теребить свой сморщенный член. Такой маленький Света его видела впервые – впрочем, член тут же начал набухать и выпрямляться – сначала потихоньку и незаметно, а потом толчками, выпрямляясь и устремляясь вверх. Света впервые видела это действо и как зачарованная смотрела во все глаза.
Мишка между тем немного погладил возбужденный член, потом обхватил его пальцами и отодвинул кожицу назад. Прямо перед глазами Светы оказалась красная головка с отверстием посередине. Мишка начал медленно водить по члену взад-вперед. Свете показалось, что сейчас самый удачный момент, чтобы попробовать самой. Она уже сознавала, что эти веши возбуждают ее – у нее заколотилось сердце, и она почувствовала, что краснеет.
Она оттянула резинку трусиков, немного раздвинула бедра и положила палец на расщелину – пирожок, как называли эти губки они с Машкой. Немного поводила взад-вперед, как показывал Мишка, и палец неожиданно провалился между губок.
Обычно она туда не лазила, и даже во время мытья осторожно водила снаружи. Между губ было мокро, и палец скользил легко. Она действительно почувствовала какое-то странное ощущение, которое усиливалось оттого, что она подсматривала за Мишкой, однако при попытке потереть сильнее она почувствовала тупую боль – как будто по этому месте провели уже раз сто.
Тогда она оставила эксперименты на потом и снова стала наблюдать за Мишкой. Мишка уже разогнался вовсю – Света теперь понимала, что он начинает всегда медленно, видимо, для того, чтобы продлить удовольствие. Мишкин член нырял в его кулачок и тут же выныривал обратно. Свете было плохо видно – еще вчера она была бы по уши удовлетворена увиденным, теперь же ей хотелось посмотреть на это вблизи и более подробно. Мишка дрочил, полностью отдавшись этому занятию, и до Светы доносились частое дыхание.
Она лежала на боку, плотно сжимая бедра, и вдруг ей захотелось сжать их еще сильнее. Она напрягла мышцы, потом переплела ноги и снова сжала бедра. При этом она не отрывала взгляда от дырки в стене. Внезапно она поняла, что Мишка просто имитирует секс, и на месте руки должна быть женская расщелина... например, ее, Светина...
Мишка раскраснелся, из груди его вылетали короткие стоны... Света заметила, что вчера он спустил гораздо быстрее, чем сейчас. У нее вдруг закружилась голова, как сквозь пелену она увидела, как Мишка содрогнулся, из Мишкиного члена брызнула струя, бедра ее сами собой вдруг резко сжались и затряслись, и она почувствовала, как снизу вверх по телу бежит острое наслаждение... Она застонала, ее вдруг согнуло вдвое, и она почувствовала, как в голове закружился огненный вихрь... Она заметалась по кровати, уже не думая, что проснется бабушка или услышит Мишка. Так хорошо ей не было никогда в жизни, и она вдруг как прозрела, поняв, что может ощущать Мишка.
* * *
Наутро она встала рано – трусики были все в какой-то засохшей дряни, и надо было их постирать, пока Мишка не проснулся. У нее вообще была проблема со стиркой сушкой трусиков – вешать их в комнате – Мишка будет задевать головой, вешать на всеобщее обозрение не хотелось, на чердаке было пыльно...
Погода была ветреной, но теплой. В лес решили не ходить, и пол-дня резали молодой ревень, чистили его и под руководством бабушки варили обалденно вкусное варенье.
Потом бабушка ушла к подруге, и Мишка с ходу стал приставать:
– Ну, давай, ты вчера обещала.
– Чего?
– Сама не знаешь? Показать обещала.
– Ой, ну давай не надо?, – Света было безумно стыдно, вчерашнее безумство куда-то ушло, и ей казалось совершенно невероятным показать пацану – хотя и брату – свою щелку.
– Ну вот. Так нечестно. Я тебе показывал, и даже...
Свете в самом деле показалось нечестным – он действительно показал ей все...
Она нерешительно села на кровать и осторожно приподняла подол платья. Потом, чтобы оттянуть время, спросила:
– А ты вообще видел у девушек?
– Ага. Только издалека.
– Много раз?
– Да нет. Я же говорил, у Машки пару раз, и у девки одной во дворе, когда она ссала.
– А расскажи, как Машка это...
– Потом. Ты это..., – он махнул рукой в сторону ее руки, замершей на полпути.
Света потянула подол выше, так что показались только утром надетые беленькие трусики. Она сидела на краю кровати, протянув ноги, и оттого треугольник трусиков казался очень маленьким. Она покраснела, потом перевела взгляд на Мишку – он был в трико – и увидела, что у него поднимается. Она подумала, что он опять сейчас начнет дрочить, и опустила подол.
– Ну нет, так мы не договаривались, – обиженно надулся Мишка.
– А чего делать-то?
– Ну, блин, платье задери.
Света прикрыла глаза, досчитала до трех и натянула платье до пояса.
– Вот, а теперь раздвинь ноги. И вообще сядь нормально.
Света забралась на кровать и раздвинула ноги. Мишкин член уже торчал, как мачта, сильно оттопыривая трико. Ей, в общем-то было интересно, стеснительность как-то прошла, и она была совсем не прочь, чтобы Мишка потеребил свою сардельку, раз ему приятно.
– А теперь трусики сними. Только ноги не сдвигай.
Света замерла. Она понимала, что должна, но ее руки как будто окаменели.
Посидев, она, не глядя на Мишку, осторожно оттянула резинку трусиков в сторону, и перед Мишкой показались слегка опушенные пухлые губки.
– О, кайф. Здорово как. Первый раз так близко вижу. А ты можешь ноги пошире.
Раздвинуть?
Света еще чуть раздвинула ноги. Она вся покраснела, ее сердце бешено колотилось.
Впрочем, она сидела перед парнем с голой щелью, и ничего страшного до сих пор не произошло – только странное волнение охватывало ее.
– Давай вместе подрочим? – сказал Мишка, поглаживая свой выпирающий бугорок.
– Нет, – она отрицательно качнула головой: Я.... еще не делала это.
– Ну и что? Тебе понравится. Знаешь, Машка как тащится – визжит аж на всю квартиру.
– Нет... в другой раз. Ты, если хочешь...
Мишка как того и ждал. Он быстро спустил трико вместе с трусами, встал прямо перед Светой и начал водить кулаком вдоль члена. По мере того, как он распалялся, Светино стеснение проходило, и она все смелее смотрела, как Мишка это делает. Ей было интересно, и она на миг даже забылась и отпустила резинку трусиков. Мишка тут же завопил:
– Покажи!
Света снова отодвинула резинку, и Мишка стал водить еще быстрее. Его дыхание стало тяжелым, как у задыхающегося. Сквозь резкие выдохи он пробормотал:
– Раздвинь...
Света сначала не поняла, но увидев его взгляд, устремленный прямо на ее щель, отрицательно покачала головой. Она и сама-то боялась заглядывать туда, а уж показать парню... Впрочем, ее тоже охватило волнение, то самое, при котором, как она уже успела понять, пропадает всяческая стеснительность... Она осторожно начала раздвигать губки, как вдруг Мишка охнул, дернулся, и струя густой жидкости шлепнулась на пол рядом с кроватью. Пока Мишка спускал, она не шевелилась, и только потом, когда он замер, осторожно отпустила трусики. Когда Мишка пришел в себя, он засунул опавший член в трусы, сел рядом с ней и возбужденно покачал головой:
– Блин, а с тобой гораздо быстрее... и кайфнее.
– Слушай, а ты давно?
– Чего?
– Ну, это..., – она кивнула на член и покраснела: – Дрочишь?
– Ну, года два, наверное... Только не говори никому, ладно?
– А ты сильно балдеешь?
– Очень. Просто вообще, как будто умираешь каждый раз.
– А ты часто можешь?
– Когда как. Если фотка есть, или вот с тобой, то через десять минут снова могу.
А так – только вечером. Чтобы всю ночь не торчал. И чтобы ночью не спускать.
– Ночью?
– Ага. Знаешь, иногда какая-нибудь фигня приснится – баба голая или еще чего – проснешься, а уже потекло.
– Прикольно.
– Ой, блин, бабушка идет. Неси скорее тряпку, надо вытереть.
* * *
Утром солнце стояло уже высоко и ощутимо припекало. Переглянувшись, они схватили по булочке и поскакали вниз с горы по направлению к заливу. Впрочем, купаться было еще рано – на берегу была тень, по воде бежал ветерок, и Света уже пожалела, что так рано пошла купаться. Впрочем, было еще одно дело... Она застенчиво оглянулась на Мишку и пробормотала:
– Пойдем в лес, погуляем.
Ей стало стыдно – ей казалось, что все написано у нее на лице. Сегодня она опять вспомнила о том, что Мишка старше ее на целый год, и что он единственный, кто видел ее щель... Пока она боролась между застенчивостью и желанием, Мишка подумал и потянул ее за руку:
– Пойдем.
Пока они дошли до поляны, стало жарко. Остановившись посреди поляны, они молча смотрели друг на друга, краснели и не знали, что делать. Наконец Мишка расстелил одеяло и спросил, как бы невзначай:
– Как ты думаешь, сюда еще долго никто не придет?
– Не знаю. Наверное, еще рано...
Мишка снял рубашку, потом скинул кеды и трико. У него стоял, но он уже не обращал на это внимание. В отличие от Светы. Она вдруг подумала, что будет, если он начнет ей засовывать. От Машки она знала, что в первый раз должно быть больно, но насколько больно... И вообще-то ей не очень-то хотелось. Хотя было интересно...
Ей стало на минутку страшно – девчонки во дворе говорили, что девку, которой сломали целку, видно по походке. Она представила, как она заходит домой нараскоряку, мамин взгляд....
– Чего стоишь-то? – Мишкин возглас оторвал ее от размышлений. Мишка уже сидел, и его бугорок скрылся за складками живота. Она медленно развязала поясок на платье, потом стянула платье через голову.
Сам Мишка, когда попадался ей на глаза, то краснел, как помидор, то нагло пялился на ее грудь и ниже... Было заметно, что ему охота повторить, но бабушка была в доме, а на улице моросил дождь.
Вечером, когда Света легла, ей вдруг пришла в голову идея попробовать подрочить, как говорил Мишка и как, по его словам, делает Машка. Однако это ей не удавалось – то бабушка ходила по комнате, то вдруг захотелось пописать, и пришлось натягивать майку и шлепать мимо Мишкиной постели в туалет. Мишка, похоже, уже дрых – впрочем, Света подозревала, что ее еще ждет спектакль через дырку в стене.
Так и случилось. Только она вышла из туалета и легла, как Мишка заворочался на веранде. Минут через пять он прошел в туалет. Света уже заранее отодвинула бумажку. Мишка деловито запер дверь, спустил трусы и начал теребить свой сморщенный член. Такой маленький Света его видела впервые – впрочем, член тут же начал набухать и выпрямляться – сначала потихоньку и незаметно, а потом толчками, выпрямляясь и устремляясь вверх. Света впервые видела это действо и как зачарованная смотрела во все глаза.
Мишка между тем немного погладил возбужденный член, потом обхватил его пальцами и отодвинул кожицу назад. Прямо перед глазами Светы оказалась красная головка с отверстием посередине. Мишка начал медленно водить по члену взад-вперед. Свете показалось, что сейчас самый удачный момент, чтобы попробовать самой. Она уже сознавала, что эти веши возбуждают ее – у нее заколотилось сердце, и она почувствовала, что краснеет.
Она оттянула резинку трусиков, немного раздвинула бедра и положила палец на расщелину – пирожок, как называли эти губки они с Машкой. Немного поводила взад-вперед, как показывал Мишка, и палец неожиданно провалился между губок.
Обычно она туда не лазила, и даже во время мытья осторожно водила снаружи. Между губ было мокро, и палец скользил легко. Она действительно почувствовала какое-то странное ощущение, которое усиливалось оттого, что она подсматривала за Мишкой, однако при попытке потереть сильнее она почувствовала тупую боль – как будто по этому месте провели уже раз сто.
Тогда она оставила эксперименты на потом и снова стала наблюдать за Мишкой. Мишка уже разогнался вовсю – Света теперь понимала, что он начинает всегда медленно, видимо, для того, чтобы продлить удовольствие. Мишкин член нырял в его кулачок и тут же выныривал обратно. Свете было плохо видно – еще вчера она была бы по уши удовлетворена увиденным, теперь же ей хотелось посмотреть на это вблизи и более подробно. Мишка дрочил, полностью отдавшись этому занятию, и до Светы доносились частое дыхание.
Она лежала на боку, плотно сжимая бедра, и вдруг ей захотелось сжать их еще сильнее. Она напрягла мышцы, потом переплела ноги и снова сжала бедра. При этом она не отрывала взгляда от дырки в стене. Внезапно она поняла, что Мишка просто имитирует секс, и на месте руки должна быть женская расщелина... например, ее, Светина...
Мишка раскраснелся, из груди его вылетали короткие стоны... Света заметила, что вчера он спустил гораздо быстрее, чем сейчас. У нее вдруг закружилась голова, как сквозь пелену она увидела, как Мишка содрогнулся, из Мишкиного члена брызнула струя, бедра ее сами собой вдруг резко сжались и затряслись, и она почувствовала, как снизу вверх по телу бежит острое наслаждение... Она застонала, ее вдруг согнуло вдвое, и она почувствовала, как в голове закружился огненный вихрь... Она заметалась по кровати, уже не думая, что проснется бабушка или услышит Мишка. Так хорошо ей не было никогда в жизни, и она вдруг как прозрела, поняв, что может ощущать Мишка.
* * *
Наутро она встала рано – трусики были все в какой-то засохшей дряни, и надо было их постирать, пока Мишка не проснулся. У нее вообще была проблема со стиркой сушкой трусиков – вешать их в комнате – Мишка будет задевать головой, вешать на всеобщее обозрение не хотелось, на чердаке было пыльно...
Погода была ветреной, но теплой. В лес решили не ходить, и пол-дня резали молодой ревень, чистили его и под руководством бабушки варили обалденно вкусное варенье.
Потом бабушка ушла к подруге, и Мишка с ходу стал приставать:
– Ну, давай, ты вчера обещала.
– Чего?
– Сама не знаешь? Показать обещала.
– Ой, ну давай не надо?, – Света было безумно стыдно, вчерашнее безумство куда-то ушло, и ей казалось совершенно невероятным показать пацану – хотя и брату – свою щелку.
– Ну вот. Так нечестно. Я тебе показывал, и даже...
Свете в самом деле показалось нечестным – он действительно показал ей все...
Она нерешительно села на кровать и осторожно приподняла подол платья. Потом, чтобы оттянуть время, спросила:
– А ты вообще видел у девушек?
– Ага. Только издалека.
– Много раз?
– Да нет. Я же говорил, у Машки пару раз, и у девки одной во дворе, когда она ссала.
– А расскажи, как Машка это...
– Потом. Ты это..., – он махнул рукой в сторону ее руки, замершей на полпути.
Света потянула подол выше, так что показались только утром надетые беленькие трусики. Она сидела на краю кровати, протянув ноги, и оттого треугольник трусиков казался очень маленьким. Она покраснела, потом перевела взгляд на Мишку – он был в трико – и увидела, что у него поднимается. Она подумала, что он опять сейчас начнет дрочить, и опустила подол.
– Ну нет, так мы не договаривались, – обиженно надулся Мишка.
– А чего делать-то?
– Ну, блин, платье задери.
Света прикрыла глаза, досчитала до трех и натянула платье до пояса.
– Вот, а теперь раздвинь ноги. И вообще сядь нормально.
Света забралась на кровать и раздвинула ноги. Мишкин член уже торчал, как мачта, сильно оттопыривая трико. Ей, в общем-то было интересно, стеснительность как-то прошла, и она была совсем не прочь, чтобы Мишка потеребил свою сардельку, раз ему приятно.
– А теперь трусики сними. Только ноги не сдвигай.
Света замерла. Она понимала, что должна, но ее руки как будто окаменели.
Посидев, она, не глядя на Мишку, осторожно оттянула резинку трусиков в сторону, и перед Мишкой показались слегка опушенные пухлые губки.
– О, кайф. Здорово как. Первый раз так близко вижу. А ты можешь ноги пошире.
Раздвинуть?
Света еще чуть раздвинула ноги. Она вся покраснела, ее сердце бешено колотилось.
Впрочем, она сидела перед парнем с голой щелью, и ничего страшного до сих пор не произошло – только странное волнение охватывало ее.
– Давай вместе подрочим? – сказал Мишка, поглаживая свой выпирающий бугорок.
– Нет, – она отрицательно качнула головой: Я.... еще не делала это.
– Ну и что? Тебе понравится. Знаешь, Машка как тащится – визжит аж на всю квартиру.
– Нет... в другой раз. Ты, если хочешь...
Мишка как того и ждал. Он быстро спустил трико вместе с трусами, встал прямо перед Светой и начал водить кулаком вдоль члена. По мере того, как он распалялся, Светино стеснение проходило, и она все смелее смотрела, как Мишка это делает. Ей было интересно, и она на миг даже забылась и отпустила резинку трусиков. Мишка тут же завопил:
– Покажи!
Света снова отодвинула резинку, и Мишка стал водить еще быстрее. Его дыхание стало тяжелым, как у задыхающегося. Сквозь резкие выдохи он пробормотал:
– Раздвинь...
Света сначала не поняла, но увидев его взгляд, устремленный прямо на ее щель, отрицательно покачала головой. Она и сама-то боялась заглядывать туда, а уж показать парню... Впрочем, ее тоже охватило волнение, то самое, при котором, как она уже успела понять, пропадает всяческая стеснительность... Она осторожно начала раздвигать губки, как вдруг Мишка охнул, дернулся, и струя густой жидкости шлепнулась на пол рядом с кроватью. Пока Мишка спускал, она не шевелилась, и только потом, когда он замер, осторожно отпустила трусики. Когда Мишка пришел в себя, он засунул опавший член в трусы, сел рядом с ней и возбужденно покачал головой:
– Блин, а с тобой гораздо быстрее... и кайфнее.
– Слушай, а ты давно?
– Чего?
– Ну, это..., – она кивнула на член и покраснела: – Дрочишь?
– Ну, года два, наверное... Только не говори никому, ладно?
– А ты сильно балдеешь?
– Очень. Просто вообще, как будто умираешь каждый раз.
– А ты часто можешь?
– Когда как. Если фотка есть, или вот с тобой, то через десять минут снова могу.
А так – только вечером. Чтобы всю ночь не торчал. И чтобы ночью не спускать.
– Ночью?
– Ага. Знаешь, иногда какая-нибудь фигня приснится – баба голая или еще чего – проснешься, а уже потекло.
– Прикольно.
– Ой, блин, бабушка идет. Неси скорее тряпку, надо вытереть.
* * *
Утром солнце стояло уже высоко и ощутимо припекало. Переглянувшись, они схватили по булочке и поскакали вниз с горы по направлению к заливу. Впрочем, купаться было еще рано – на берегу была тень, по воде бежал ветерок, и Света уже пожалела, что так рано пошла купаться. Впрочем, было еще одно дело... Она застенчиво оглянулась на Мишку и пробормотала:
– Пойдем в лес, погуляем.
Ей стало стыдно – ей казалось, что все написано у нее на лице. Сегодня она опять вспомнила о том, что Мишка старше ее на целый год, и что он единственный, кто видел ее щель... Пока она боролась между застенчивостью и желанием, Мишка подумал и потянул ее за руку:
– Пойдем.
Пока они дошли до поляны, стало жарко. Остановившись посреди поляны, они молча смотрели друг на друга, краснели и не знали, что делать. Наконец Мишка расстелил одеяло и спросил, как бы невзначай:
– Как ты думаешь, сюда еще долго никто не придет?
– Не знаю. Наверное, еще рано...
Мишка снял рубашку, потом скинул кеды и трико. У него стоял, но он уже не обращал на это внимание. В отличие от Светы. Она вдруг подумала, что будет, если он начнет ей засовывать. От Машки она знала, что в первый раз должно быть больно, но насколько больно... И вообще-то ей не очень-то хотелось. Хотя было интересно...
Ей стало на минутку страшно – девчонки во дворе говорили, что девку, которой сломали целку, видно по походке. Она представила, как она заходит домой нараскоряку, мамин взгляд....
– Чего стоишь-то? – Мишкин возглас оторвал ее от размышлений. Мишка уже сидел, и его бугорок скрылся за складками живота. Она медленно развязала поясок на платье, потом стянула платье через голову.