Глупый

Ничего больше... Не торопись... И он перестал торопится.
Его губы и язык медленно скользят по ее телу, а руки ласкают спину и бедра. Он спускается ниже, она дрожит и тяжело дышит, еще ниже... Она сжимается. Он возвращается выше и опять целует и ласкает ее грудь. Снова ниже, еще... Только не торопиться. Она стонет, раскрываясь и выгибаясь ему на встречу. Не торопись... Он целует нежную кожу, медленно проводя языком вверх и вниз. Еще раз... Стон, переходит в заглушенный подушкой крик, закушенные губы, бьющееся в спазмах тело... Не торопись! Язык спускается чуть ниже, проникая внутрь, лаская, опять поднимается, снова опускается. Ее руки вцепились в подушку, тело дрожит и изгибается. Не торопись... Боже, так не бывает. Не торопись... Она снова кричит, пальцы сжимают несчастную подушку до белизны. Ноги сгибаются в коленях. Господи, я не могу! Не торопись... Медленно и нежно он входит во влажный жар. На пути чувствуется препятствие. До того как он успел испугаться причинить ей боль, она внезапно резко подается вперед, и он едва не отключается. Она обнимает его, ее глаза закрыты... Я не могу больше... Не торопись! Я не могу... Не торопись!! Она двигается ему на встречу, ее движения становятся резче, сильнее. Повинуясь, он наращивает темп, понимая, что больше сдерживаться не cможет. Мир взорвался и выбросил их в облака в тот момент, когда ее тело свели спазмы, и он почувствовал и принял ее дрожь.

Они лежали неподвижно, медленно спускаясь обратно. Юля ненадолго заснула, но сейчас смотрела на Сергея, чуть улыбаясь. Сергей тихо гладил ее волосы и не мог поверить в то, что он не галлюцинирует.

– Какая ты красивая девочка...

– Да ну... Самая обыкновенная, и, к тому же, благодаря одному знакомому, более не девочка.

Сергей почувствовал, что покраснел, как свекла. Она тихо засмеялась.

– Я, конечно, была теоретически подкована, но не думала, что будет так здорово.

– А... а тебе больно не было?

– Не-а. Ну, почти.

Она опустила глаза.

– А у тебя... ну... у тебя много...

– Ты первая, – честно признался Сергей.

Она посмотрела на него недоверчиво.

– Врешь. Откуда же ты... все...

– Тоже "теория". Но практика оказалась... Я думал: там... на кухне.

Она фыркнула.

– Да, вид у тебя был – краше в гроб кладут. Глу-у-пый. Нашел из-за чего расстраиваться. Я читала, это часто бывает от перевозбуждения. Между прочем очень лестно...

Сергей молчал, тихо млея. Потом вдруг подскочил.

– Юлька! Я идиот! Как же теперь? Я ведь... в тебя?!
– Не извольте беспокоиться, – она улыбалась. Потом вскочила и побежала в ванну. Вернулась она, держа в руке какую-то коробочку.

– Новейшие французские контрацептивные свечи. За полчаса до события вводятся в нужное место и порядок.

Сергей тупо смотрел на нее.

– За полчаса? А...

– А что, ты думал, я в ванне делала?

– Э-э-э...

Она смотрела на него с лукавой улыбкой.

– Какие вы, мальчишки, глупые! А ты в особенности!

– М-м-м...

– Значит, думаешь, предки просто так в апреле на дачу уперлись? Уж чего я им только не плела... Про ранние посевы какие-то, что в журнале "Наш Сад" пишут, что нужно срочно удобрять... Мать, впрочем, по-моему, все равно что-то просекла. Уж больно смотрела многозначительно. А у Ленки, Юркиной девушки, в ванной открутилась гайка. Мы ее вместе еле отвернули... Свечки, кстати, она мне присоветовала. Сказала, что такой тормоз как ты, вряд ли что заранеe поймет или... подготовится. В общем, в любом случае, раньше чем поздно вечером Юркa оттуда не уедет. Она запрыгнула на диван и, обняв Сергея, прижалась головой к его груди, смотря снизу вверх сияющими глазами.

– Так что, если бы не дождь, я все равно тебя к нам затащила бы. А то с тобой каши не сваришь. Чуть дотронется и отскакивает, как ошпареный... Приходится, позабыв девичью стыдливость, делать вид, что падаешь на пол, дабы тебя вовремя подхватили...

Сергей почувствовал, что лицо растягивается в счастливой улыбке.

– А я не знал как... Я чуть тебя трону, так сразу...

Она опять прыснула.

– Ну да, ну да... То-то ты на дискотеке полусогнутый ходил.

Сергей опять покраснел.

– Я думал, ты не заметила...

– Угу. Не заметишь тут...

Сергей обнял ее и нежно поцеловал, чувствуя, как губы раскрываются навстречу.

– Юлька... Ты самая лучшая на свете!

Они опять поцеловались, и еще... Его руки снова заскользили по ее телу, лаская, поглаживая и сжимая.

– Подожди...

Она оторвалась от его губ и скользнула вниз. Сергей понял, что сейчас произойдет, но сделать ничего не успел. Каждое ее движение отдавалось какой-то сладкой, тянущей болью, и он с отстраненным удивлением отмечал странные мысли... Например ему хотелось окружить ее своим телом, чтобы она жила "внутри" него и не выпускать никогда. Или, если она попросит, он с легкостью прыгнет с самолета... От того, что он видел, сводило дыхание, а в глазах вставала пелена. Он прилагал огромные усилия не прижимать ее голову, для чего настал его черед вцепится в подушку. Ему хватило трех минут. Судорогой свело тело и, не сумев сдержаться, он закричал в голос, чуть не теряя сознание.

– Получилось... Она лежала рядом и, улыбаясь, гладила его по щеке. – Здорово как...

Сергей подумал, что если он сейчас заплачет, то, ничем хорошим это не кончится и, с огромным трудом, проглотил комок в горле.

– Не надо так... Не надо.

Ее улыбка исчезла. Теперь она глядела испуганно и неуверенно.

– Я... Тебе не понравилось?

Слезы покатились из глаз сами собой. Он не мог объяснить почему плачет; счастье, нежность, благодарность и стыд перехлестывали через край и не находили выражения, грозясь разорвать его в клочья.

– Я... не могу... Юлька, ты... тебе же, наверное... прости...

Она поняла. Как? Наверное, у каждой женщины, независимо от опыта, есть индикатор искренности, улавливающей то, что не выражается ни словами, ни жестами, ни поступками, ни даже мыслями.

– Глу-у-пый... Какой же ты дурак! – она целовала его лицо, осушая слезы, ее волосы щекотали шею – глупый...

Сергей успокаивался, прижавшись к ней всем телом, растворяясь в ее серых глазах.

– Ну почему мне так хорошо, а ты такой глу-у-пый?..

Они сидели на кухне и поедали бутерброды, когда зазвонил телефон.

– Юлька? Слушай, мне тут Сережины родители на трубу позвонили, его ищут. Он еще там?

– Ага. Мы тут к физике готовимся. Ой, а сколько времени?

– Ну, ясен пень, готовитесь, физика – это святое... А времени десять часов. Скажи ему, пусть домой звякнет.

– А ты когда назад?

– Завтра к вечеру. С тебя, кстати, бутылка.

– Э... Бутылка?

– Ты хочешь сказать, что вы мое вино не высосали? Под физику-то, самое оно... Ладно, шутю. От нашего стола – вашему столу...

– Пока, – Юля с пылающим лицом повесила трубку.

Сережа быстро набрал номер, абсолютно не представляя, что ему говорить.

– Алло, папа? Я тут... Э-э-э... Ну, у меня все в порядке.

– Ты позвонить мог, свин?

– Да, извини, мы тут заучились.

– Не иначе. Когда явишься?

– М-м-м... Скоро.

– Придешь, не буди никого.

Сергей решил, что ослышался.

– Так я...

– Ну, если тебя еще не гонят, то учись. Студент... Юленьке привет передай.

Повесив трубку, Сергей поглядел на девочку и оба смущенно фыркнули.

– Есть мнение, что конспираторы из нас не особо...

– Мда... Чекисты, блин! Холодная голова, теплая печень...

Юля подошла к нему вплотную и лукаво посмотрела сверху вниз.

– Но ведь ты не торопишься? У нас еще куча нерешенной физики...

Сергей обнял ее, чувствуя, что голова опять начинает плыть, и поцеловал в распахнувшийся халат.

– Не-а! Без физики, нынче, жизнь не в жизнь.

– Мне тоже так кажется, – прошептала она, закрывая глаза.