Учительница "первая" моя. Урок четвертый - физика

.., э-э-э, пожалуй,... два года, – не прошло и года, как Пенни нашлась, что ответить.

– А сейчас у нее уже все прошло?

– Да, кажется! – У Пенни вот-вот должны были подогнуться ноги. Поясница вспотела, а лицо, из свеклы стало превращаться в баклажан.

– Ну, тогда – ладно! Я думаю, уже ничего не случится. Только, вот что. – Он снова потеребил ухо. – Не заставляйте ее пока бегать. И не кормите жирной пищей. Скажем, недели две. Если она будет чувствовать себя нормально, то после этого можете вернуться к нормальному корму.

– Спасибо, док! – Пенни говорила одними губами.

– Что Вы, миссис Пенни? Не за что. Это Вы меня извините. Если что, Вы знаете, где меня найти. Держите, на всякий случай, под рукой валокордин. Честь имею. – Доктор манерно поклонился, и Пенни снова смогла созерцать его удаляющуюся спину.
В ресторан она так и не попала. Она развернулась и поехала домой, хотя с трудом могла разглядеть дорогу. Ненависть к себе душила ее. Боже мой! Он сказал, пять раз в месяц. Пять раз! За тридцать дней! Не чаще.

Она потчевала эфиром свою дочь восемь дней подряд. А если бы она не повстречала сегодня доктора? Что тогда?

Об этом Пенни не могла даже и думать. Господи! Она чуть не убила собственного ребенка! Не случайно! Не в результате трагических обстоятельств! Она равномерно, целеустремленно, в утеху собственной похоти, сводила в могилу свою дочь, которую любила больше жизни. Да, да – больше жизни! Слава Богу, что все это успело закончиться. А впрочем,...

Пенни отчетливо представила себе, как ее дочь, с ослабленным сердцем, сейчас занимается в колледже каким-нибудь волейболом или плаванием. Может быть, она бежит вместе с девчонками за мороженым или пивом. Может быть, она расстроена разговором с кем-то из несдержанных друзей, позволивших себе накричать на нее. И в любой момент ее сердце...!

Женщина сама чуть не умерла от этих весьма не приятных мыслей. Ей, конечно, было невдомек, что доктор, перестраховываясь, чуть сгустил краски. И что тем количеством эфира, которое получила Сюзи, нельзя было навредить и комару. Но миллионерша этого не знала. Чуть было не стерев с лица земли телефонную будку, Пенни круто развернула машину. Теперь ее путь лежал в колледж. Оставив на асфальте преподавательской стоянки существенную часть своих шин, хозяйка заведения ринулась внутрь.

В колледже, конечно, уже давно никого не было. Охранники, обсуждающие вчерашний футбол, сказали ей, что ее дочь благополучно ушла отсюда часа в четыре, и видимо домой. У Пенни немного отлегло от сердца.

Примчавшись домой, она первым делом стала звать свою дочь, причем, ее не заботила повышенная степень волнения собственного голоса. Когда Сюзи откликнулась из своей комнаты, Пенни показалось, что она сейчас от счастья потеряет сознание. Где-то в потайных уголках мозга она уже была готова к тому, что больше никогда не услышит голоса любимой дочери. Но она услышала. Пенни снова захотелось петь.

– Ты чего кричишь, ма? – Мягкие губы Сюзанны снова легли на щеку матери, даря приветственное чмокание.

– Нет, нет. Ничего. Привет. – Пенни вернула поцелуй сторицей. – Я просто волновалась за тебя. Сама не знаю почему. – Сказав это, Пенни именно в этот момент про себя поклялась, что теперь она ни за что не даст себе нового повода волноваться за дочь. – Подожди меня здесь. Мне кое-что надо сделать наверху, и я сразу вернусь. – Пенни погладила дочь по плечу и почти солдатским шагом, полным решимости, отправилась в свои покои. Там она первым делом вылила содержимое такой зловещей, как оказалось, бутылочки, а потом завернула ее в журнал и выбросила в корзину. Точка в коротком, счастливом и уже закончившемся прошлом была поставлена.
Конечно, можно было бы на этом закончить рассказ. После стресса, полученного Пенни, она никогда бы не решилась на повтор собственных экспериментов. Тем более, что и эфир-то она вылила.

Но дело в том, что Пенни снова повезло. Причем, на этот раз, повезло ей надолго. И не написав об этом, рассказ не получился бы законченным.

И снова в ее удаче главную роль сыграла Сюзанна, о которой мы на некоторое время незаслуженно забыли. А тем временем, ее жизнь за те же восемь дней была не менее наполненной.

В первые три дня, после оргии у бассейна все шло хорошо. Трое молодых сексуальных девочек встречались то там, то здесь, и дарили друг другу радости розового петтинга. Но долго так продолжаться не могло, и уже на четвертую встречу Кэрол и Ами крепко поссорились из-за дочки Пенни. Ами, соблазнившая Сюзанну еще около года назад, кляла себя, на чем свет стоит, за уродскую идею затащить в их компанию красавицу Кэрол. Она и в мыслях тогда не держала, что может потерять Сюзанну навсегда. Кэрол же была ревнива по своей натуре, но не знала этого до поры до времени, поскольку до этого ни в кого не влюблялась. Теперь же она сделала все, чтобы ни с кем не делить ее любимицу Сюзи, тем более с этой грубой вышибалой.

В результате, после того, как бывшие подруги поцапались во второй раз прямо в постели, находясь в чем мама родила, Ами потребовала у Сюзанны сделать свой выбор. Вела она себя при этом по-свински, только теперь уразумев, как же она на самом деле любит Сюзанну, и в конце концов, испортила все дело. Сюзи, которой Кэрол (к тому же, на фоне Ами) нравилась, как богиня, посмотрев на поведение своей совратительницы, на удивление быстро, хоть и смутившись для порядка, указала на блондинку. Ами была в шоке.

В колледж бывшая гребчиха с тех пор не ходила. Она закрылась дома и четыре дня проплакала крокодильими слезами. Ну, а Кэрол в одиночку наслаждалась Сюзанной, которая, все же, очень переживала за свою бывшую. Но Ами не проявлялась, а Сюзанна подумала, что та решила готовиться к экзаменам дома. Тем более, что до них осталось всего ничего.

Чего Сюзанна не учла, так это характера новой любовницы. Кэрол, так неожиданно посвященная в "Орден Лесбоса", и легко отбившая Сюзанну у Ами, уверовала в свою неотразимость. Ну, а обладая типично женским кокетством, она уже на следующий вечер, после получения на Сюзи "эксклюзивных" прав, напоила свою соседку по общежитию, а затем затащила ее к себе в постель. Так Кэрол и жила, днем развлекаясь с Сюзанной, а ночью одаривая ласками другую девушку. В конце концов, блондинка распустилась на столько, что встретив в середине дня в библиотеке свою соседку, решила немедленно поцеловать ее. Та была не в силах отказаться, и именно за этим занятием их застали другие сокурсники. Само собой, новость разлетелась по колледжу в один миг, но если для всех это было просто не здоровой сенсацией, то для Сюзанны это был удар в самое сердце.

Будучи не особо гордой, Сюзанна не смогла сдержать слез. Она не сразу поняла всю глубину своей пропасти, но того, что ей изменили, было вполне достаточно. Девочка развернулась и уехала домой. Кэрол, увидев лицо уходящей Сюзанны, даже не стала оправдываться.

Все это случилось на следующий день, после того, как Пенни вылила из бутылочки свое материнское приворотное зелье.

Миссис Роджер Пи Маскелл, конечно же, не могла знать всего этого расклада. Но она и сама догадалась обо всем, когда, после полутора часов уговоров и просьб, буквально насильно выдавила из заплаканной дочери, не находившей себе места, хоть какое-то признание.

Нет, ну естественно, Сюзанна не сказала ей, что вот, мол, мамочка, я спала с Ами, потом бросила ее для Кэрол, а потом та бросила меня. Нет! Дочь очень умно и размыто объяснила, что Ами очень ревнует ее к Кэрол, потому что она с ней тоже стала дружить. Потом они с Ами поссорились. А теперь и она поссорилась с Кэрол. И теперь она не знает, как ей вернуть старую подругу. Тем более, что уже скоро неделя, как она ей даже не звонила.

Очень милое объяснение, тем не менее, не могло обмануть Пенни. Сюзи не знала, что ее мать была свидетельницей сцены у бассейна. Ну, а Пенни не собиралась ей об этом рассказывать. Она даже бровью не повела, выслушав весь этот бред задыхающейся от слез Сюзанны. Пенни теперь занимали только две вещи: во-первых, побыстрее успокоить Сюзанну, чтобы не дай Бог, у нее не было плохо с сердцем, а во-вторых, использовать этот, возможно последний, шанс. Шанс заполучить Ами!

Но что это был за шанс?! Пенни и сама, при всей ее деловитости и сообразительности, удивилась тому, с какой скоростью и точностью в ее голове родился план по использованию этого шанса. Это была фортуна. И она должна была стать викторией.

Первое: позвонить Ами и сказать ей, что Сюзанне очень плохо без нее. Вызвать у девушки хоть каплю сострадания.

Второе: сразу после этого, уговорить Сюзанну позвонить Ами, попросить у нее прощения и уговорить встретиться.

Третье: настоять на том, чтобы устроить маленький ужин в честь примирения в ресторане "Гримсона".

Четвертое: привезти обеих домой и под любым предлогом оставить Ами ночевать здесь.

Пятое: каким-нибудь образом проследить, что девочки, находясь в переполненных чувствах и оставшись наедине, уже перешли от слов к делу.

И, наконец, шестое: вовремя застать их "на месте преступления", утащить Ами к себе в комнату якобы для разговора, а Сюзанну оставить у себя внизу.

Самым сложным, конечно, представлялся пункт пятый. Нет, не то чтобы Пенни была не уверена в том, что девочкам захочется чего-то большего, чем слова. Наоборот, она бы поставила на это тысячу против одного. Но вот застать? Все нужно было сделать очень вовремя, иначе весь план рухнет. Чуть позже или чуть раньше – провал всей операции. В остальном Пенни была спокойна. В конце концов, она решила пока действовать по первым четырем пунктам, а там – как кривая выведет. "Придумаю что-нибудь", подумала хитрая мать. Ами – большая умница, и сначала нужно было перехитрить ее.

Она буквально заставила Сюзанну выпить валерьянки, и пошла наверх, чтобы ее не было слышно.

Вопреки ее ожиданиям, Ами взяла трубку очень быстро. Причем, ее ответ только добавил уверенности Пенни – девушка, с и так-то глухим голосом, говорила отрывисто, будто постоянно перебарывая себя, чтобы не заплакать. Можно было подумать, что она говорит из подземелья:

– Да, слушаю В-вас.

– Ами, это ты? – Пенни, напротив, хорошо владела своим голосом. У нее был хороший шанс, но он был только один.