Однажды в рабочем поселке

Мне было двенадцать или тринадцать. Была весна, первомайские праздники. Мы с Костяном, Колькой и Лёхой гуляли в леску на окраине поселка. Костян был старше нас всех. Он уже закончил восемь классов, ПТУ и работал на заводе. Хороший был парень! Возился с нами, пацанами. Играл с нами, уму-разуму учил. Как тогда везде говорили, "наставник". Наставник – это казенно как-то. Просто не по годам взрослый парень. Другие в его возрасте пошли бы водяру глушить с мужиками, а он вот с нами гуляет.

Поднялись мы на небольшую горушку. Внизу за деревьями видно крайнюю улицу поселка. Оттуда песни, музыка. Народ гуляет. Праздник, в общем. И на душе как-то радостно.

Идем в общем, в горку. Костян рассказывал что-то. Тут Лёха малой закричал...

– Э! Гля, пацаны! Кто это здесь?
А тут ложбинка такая небольшая, и в ней двое лежат. Мужик с жинкой своей. Нажрались видать, капитально. Мужик ничком лежит, голову на камень положил и руками обнял. Шляпа с головы слетела и валяется рядом. Жинка похоже, поднять его собиралась, да упала. Так и лежит на боку, поджав под себя одну ногу. Они видать, собрались через горочку путь срезать, чтобы к берегу озера пройти. Основные гуляния там были.

Лёха с Колькой захихикали. Костян говорит... "Поднять их надо, пацаны. Замерзнут а то. Не май месяц!". Теперь мы с Лёхой засмеялись. У Коляна с юмором плохо, до него через минуту только дошло. Зато он гогочет громче всех.

Костян подошел к женщине, попытался приподнять за плечи. Та замычала пьяно... "Уйи, а... ". Она отпихнула рукой Костяна. Потом перевернулась на спину и согнула ногу в колене, попытавшись встать, но тут же отрубилась снова. Обтянутое капроном колено стало съезжать на бок, бесстыдно раздвигая бёдра.

– Ну, чего ржёте! – пробурчал Костян – Продавщица это, из булочной. Люба зовут, вроде.

Костян протянул руку, взялся пальцами за подол и попытался его одернуть. Однако юбку где-то внизу перекрутило, и ему это не удалось.

– Слышь, Костян! А давай посмотрим сначала, а? А потом и поправим...

Костина рука замерла в нерешительности. Все замолчали и замерли в ожидании. Костян осторожно дотронулся кончиками пальцев до круглого колена продавщицы. Затем погладил его, всматриваясь в лицо женщины. Вытянув шею, осмотрелся вокруг. Посмотрел на нас, опустив голову, сглотнул.

– Ладно, пацаны. Никто не видит.

Костян нагнулся над женщиной, зацепил большим пальцем подол юбки и потянул вверх. Бёдра у женщины разъехались еще шире, и юбка поползла вверх сама по себе. Мы все сгрудились за Костиной спиной, жадно разглядывая запретную область своих подростковых мечтаний. В те времена женщины носили капроновые чулки на застежках на поясе. С колотящимся в груди сердцем, мы буквально пожирали все это глазами. Вверху блестящие гладкие чулки заканчивались, обнажая белые стройные бедра. Еще выше бесстыдно светились гладкие кружевные панталончики. Лёха малой навалился мне на спину, сосредоточенно сопя у меня над ухом...

– Вот это да! ...

Ладно пацаны. Посмотрели, и будет! – хриплым голосом сказал Костян и опять потянулся за подолом юбки.

– Костян, ну еще немножко! Ну давай, Костян... Никто же не видит... – заныл Колька. Рука Костяна замерла и... легла на чулок левого, откинутого бедра женщины. Костя погладил бедро, колено, снова погладил бедро, полез выше... Слева напряженно засопел Колька, тайком от Костяна трогая другую ногу женщины.
Костян всей ладонью накрыл голую ногу выше чулка, сдвинул выше, залез под кружево панталончиков.

– Костян, дай мне тоже! Ну дай, а Костян... – загнусил Колька.

– Трусы давай снимем! – предложил я.

Костян так резко выпрямился, что мы с Колькой сели на задницы.

– Лёха, тебе рано еще. Иди на горку. Смотри, не идет ли кто.

– Ну чо, я тоже хочу. Чо опять я-то! – захныкал Лёха малый.

– Щас в глаз дам. Понял? Ну дадим, дадим тебе посмотреть. Карауль иди!

Лёха малый, оглядываясь и едва не плача, поплёлся в гору. Костян огляделся еще раз и нагнулся над распростертым телом продавщицы. Руки у него тряслись. Юбка была прижата задом лежащей и дальше не задиралась. Он засунул руки под неё, повозился и потянул панталоны вниз, насколько это было возможно. Дальше мешала откинутая нога. Я с готовностью обхватил колено женщины двумя руками, выпрямил и сдвинул ноги. Колено было тёплое и гладкое под капроном. Костян напряженно запыхтел, протаскивая панталоны под ягодицами женщины. На минуту мы все замерли. Белые кружевные панталончики были спущены до чулков и уперлись в застёжки подтяжек. Выше был белый гладкий женский живот с тёмным выпуклым треугольником, покрытым чёрными курчавыми волосами. Напрасно я пытался заглянуть в тёмное узкое пространство между бёдер... ничего не видно. Колькина рука потянулась прямо туда. Костян резко отбросил её... "Погодь. ". Он по очереди расстегнул застёжки подтяжек, спустил панталоны до коленей и принялся застёгивать подтяжки вновь.

– Снимайте дальше, чего стоите! – прошипел он. Мешая друг другу, сталкиваясь лбами, мы принялись так старательно стягивать панталоны дальше, что они затрещали. К тому же они запачкались о сапоги. Не сговариваясь, мы с Колькой потянули панталоны каждый к себе и чуть их не порвали. Я оттолкнул Кольку и отобрал их.

– Костян, вот. На.

– Спрячь пока.

Он взялся за правое колено продавщицы и потянул его в сторону и вверх.

– Давай Серый, ту ногу!

Тут меня опередил Колька, так как он был ближе. Насупившись и шмыгая носом, он вцепился в ногу женщины. Я хотел было вмазать ему, но не до того было. Все трое, мы уставились в промежность настоящей женщины. По крайней мере, для нас с Колькой, зрелище было первое и незабываемое. Полные, красивые, обтянутые блестящим нейлоном ноги раскрывали нам непереносимую тайну бытия, от которой мой член заломило почти непереносимой болью. Костян стал расстегивать свою куртку.

– Давай Серый, держи эту ногу!

Костян встал на колени между разведённых бёдер женщины и принялся расстегивать штаны. Через пару секунд они спали, и оттуда вырвался длинный и тонкий Костин стоящий член с толстой бордовой головкой. Подхватив его рукой у основания головки, Костян подлез поближе к распростёртому телу и принялся его пристраивать. Дышал он как загнанная лошадь. Вдруг он ахнул, дернул задом, подался обратно... Мы держали согнутые женские ноги, а между ними качалась голая Костина задница. Костян сопел, ахал, лёжа на женщине, и ебал. Это была настоящая ебля, о которой мы только слышали из его рассказов. Женщина было завозилась под Костяном, выдавив из себя... "Ваассся?", но тут же отключилась.

– Костян! Ну Костян! – завыл Колька – Оставь мне, ладно? Ну оставь мне, Костян!

И так без конца. Костян на секунду остановился, перевел дух и с трудом выдохнул... "Не ори, придурок... Всем... Хватит... ".

Его задница начала было двигаться опять, потом задергалась, мелко-мелко, его ягодицы резко напряглись. Костян вскрикнул, с силой ударил женщину бедрами. Еще... еще раз... Тяжело дыша, он лежал на женщине и то ли всхлипывал, то ли переводил дух. Потом встал и начал подтягивать штаны на опускающийся влажный член. Тяжело дыша, он отступил в сторону.

– Серый, давай. Ты теперь.

– Ну чо, он-то? Сам обещал ведь! – Колька заревел обиженно, со слезами на глазах.

– Ты, блядь, мешаешься только. Сиди, а то пришибу!

Костян показал Кольке кулак. Колька продолжал всхлипывать, давясь.

– Давай, Серый. Поближе давай. Так. Осторожно, в землю не воткни. Нашел? Ты пальцем найди сначала! Вот. Вот! Вооот...

Подо мной колыхалось теплое, податливое тело. Я не видел почти ничего. Все покрыл своим острым наслаждением напряженный пульсирующий туман. Потом из него выплыло качающееся запрокинутое лицо продавщицы Любы с полными, ярко накрашенными губами. Живот был сжат одной сладостной, непереносимой судорогой. Хотелось, чтобы это продолжалось вечно, и вместе с тем, я чувствовал, что непременно должен куда-то успеть. Успеть... Успеть... А-а-а-а! ...

Из полубессознательного состояния меня вывел шлепок по заднице.

– Вставай, Серый! Хватит. Кольке дай.

Опираясь о теплые податливые бедра, я кое-как встал. Ноги подгибались. В животе была теплая приятная щекочущая пустота, как будто я очень долго смеялся. Между ног Любы дергался и скулил Колька. Весенний воздух вливался мне в легкие свежей живительной струей. Выглянуло солнце. Я был счастлив.

Потом я пошел сменить Леху малого. Тот опрометью побежал вниз в ложбинку. Ему показали обещанное. Потом он тоже попытался ебаться, но видимо, у него ничего не вышло. Тем не менее, он был счастлив. Прибежал ко мне за Любиными панталонами, и они втроем натянули их обратно.

Праздники кончились. Мы с Колькой возвращались из школы. Проходя мимо булочной, я неожиданно сказал...

– Давай зайдем!

– Давай! Гы-ы-ы!

Продавщица Люба стояла за стойкой. Она о чем-то разговаривала с кассиршей и смеялась. Мы подошли поближе, и я услышал обрывки разговора...

– Вася... когда напьется... порвал мне все... залил... как слон...

Нам не пришло на ум ничего лучшего, как стоять перед стойкой и глазеть на румяное лицо Любы. Люба улыбаясь, посмотрела на нас.

– Вам чего, мальчики?

– А-а-а... это... – промямлил я – два кекса, пожалуйста!

– Двадцать восемь копеек.

С кексами в руке мы вышли из булочной и посмотрели друг на друга.

– Тебе-то хорошо! – вздохнул Колька с завистью – ты второй был.