Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Инопланетянин
Затем она охотно начинала сжимать и массажировать губы своей писи, топорщить клитор до тех пор, пока ее не настигал спасительный волнующий оргазм.
Она не думала, что кто-либо из ее одноклассников заметил ненормальности в развитии ее киски и клитора. Фактически, она была в этом даже уверена, так как основное внимание теперь обращалось на то, что случилось с ее грудью. Все предшествующие годы ее длинные коричневые волосы спадали на бюстгальтер размера 32А, но в прошлом месяце (всего за месяц!) ее груди великолепно заполнили чашечки бюстгальтера размера 38D! И бюстгальтер она носила только проформы ради: ее замечательная новая грудь была высокой и потрясающе упругой, полушария не свисали и не нуждались ни в какой поддержке. Все девочки благоговели перед таким быстрым развитием, а все мальчики возбуждались как жеребцы и пытались назначить ей свидания.
Бюстгальтер не был нужен для поддержки, но был необходим для соблюдения приличий. Поскольку груди ее стали просто громадными, то же произошло и с ее сосками. От мягких и маленьких кружочков они выросли до размеров пули восьмидюймового калибра и при стимулировании торчали вперед почти на полтора дюйма. А ее киска и клитор при этом начинали щипать так, будто трогают их, а не кончики сосков. Это случалось довольно часто, так как соски все время упирались в материю бюстгальтера, создавая вздутия под плотно обтягивающим свитером и придавая внешности Линн чрезвычайную эротичность. Так что и при ношении бюстгальтера, и при его отсутствии в ее адрес постоянно отпускались сальные, похотливые замечания.
И такими замечательными были ее груди, что от них всегда исходило ощущение удивительной полноты, чувственности и тепла. Линн получала удовольствие, ощущая их тяжесть, а особенно тогда, когда щипала свои переросшие соски, позволяя молоку брызгать струей в энергичный рот Альфа!
Да, молоку! Ее груди потому и были такими большими и красивыми, а соски всегда напряженными, что они постоянно были наполнены молоком. Мелмаканские гормоны, введенные в ее тело Альфом путем ежедневных инъекций спермы, вызвали у нее появление грудного молока. Сначала Линн была обеспокоена увеличением своих грудей, но в одну из ночей в пылу страсти, когда Герберт пронзал ее скользкое влагалище, Линн сжала свою раздутую грудь, стараясь избавиться от мучительного ощущения в ореоле соска, ущипнула его, чтобы усилить зуд, боль и славное удовольствие, и вдруг тонкая струйка молока изверглась из ее соска.
Альф охотно взял в рот один из ее сосков, губы его плотно сомкнулись вокруг ореола, и он начал с удовольствием сосать. Линн извивалась от наслаждения, чувствуя движение молока через сосок и представляя его дальнейший путь в пищеводе Альфа. Она сжала и другую грудь, наблюдая за струей молока и хихикая с извращенным удовольствием от созерцания того, что стало с ее телом.
С тех пор "доение" Линн стало еженощным ритуалом для Альфа. Иногда он втягивал ее твердые длинные соски ртом и языком и сосал ее молоко прямо из груди. Но иногда он поступал иначе. Линн становилась на четвереньки над тазиком, а Альф дергал ее соски подобно коровьему вымени, сливая молоко в тазик, после чего аккуратно выливал его в большую чашку. Затем они по очереди медленно отпивали из чашки глоток за глотком.
В других случаях Альф в течение нескольких дней хранил молоко в контейнере, помещенном в холодильник, предварительно оповестив семью, что это специальное молоко только для него. Линн чувствовала какое-то извращенное удовлетворение, когда Альф на виду у всех наливал молоко – ее молоко – из контейнера и пил его за семейным обедом.
И ей нравились ее новые груди – эффектные, необычные. Когда она ложилась на спину, с Альфом между ее бедрами, забивающим Герберта глубоко в ее внутренности, ее груди не растекались бесформенной массой, а торчали вверх, целясь в потолок длинными жесткими сосками, жаждущими ласк.
С самого начала у нее усилился рост волос в паху, сперва волосы стали более густыми и длинными, затем они приобрели тот же цвет, что и мех Альфа. Это не вызвало у нее никаких неприятных эмоций – она не была против, если не был против Альф.
И ее длинные коричневые волосы на голове тоже стали более густыми и с корнями апельсинового цвета. Раз в неделю ей приходилось посещать парикмахерскую, чтобы покрасить волосы и укоротить прическу, иначе она могла привлечь чужое внимание, но становилось все труднее и труднее скрывать эти перемены от мамы!
Глава 3
Линн предлагает Кэт восхитительный молочный коктейль!
Утро. Обнаженная по талию Линн стояла перед зеркалом ванной. Ее высокие твердые груди сегодня выглядели большими, чем обычно. Она потерла пальцами соски, которые быстро встали торчком. Ее пальцы мягко сжали их, и тонкий туман молока покрыл зеркало.
Затем она позволила своим пальцам совершить путешествие до ее писи. Она была вся покрыта апельсиновым мехом. Разглядывая себя в зеркало, Линн ощутила беспокойство. "Я превращаюсь в Мелмакианку? Я скоро стану похожа на Альфа – с его безобразным рылом и всем прочим? О боже, мне надо с кем-то посоветоваться! – подумала она. – Но какое это приятное ощущение!" Она медленно покручивала сосок между пальцами, чувствуя, как твердеет клитор и сочится влагалище, заставляя мокреть ее трусики.
Вдруг дверь ванной распахнулась (она забыла ее запереть!), и на пороге возникла Кэт. На лице ее появилось ошеломленное выражение, когда она пристально смотрела на свою дочь, прижавшую руки к ее большой груди.
– Что это? Линн, дорогая, что ты делаешь?
– Мама! Н-ничего... Просто, натираю кожу лосьоном...
– Боже мой! У тебя такие большие груди! Кажется, еще вчера ты была совсем малышкой, а теперь... Ну-ка, дай я разгляжу тебя как следует. Покажи, какой ты стала...
Кэт потянула Линн за руки и отняла их от ее груди. И Кэт впервые увидела, что грудь Линн покрыта тонкими апельсиновыми волосками!
– Ох, детка... У тебя такие красивые груди, – сказала Кэт и погладила их. Потом сжала и похлопала. – Такие замечательные и мягкие... – она запнулась, о чем-то размышляя.
Линн ничто не могло помочь, она не сдержалась и застонала, когда мать ощупывала ее груди. Боже, ей нравилось, когда ее так гладили! И когда пальцы Кэт коснулись одного из ее сосков, Линн задрожала. Соски подпрыгнули и встали торчком. Кэт отпрянула от неожиданности, но тут же взяла в пальцы оба ее соска. Линн содрогнулась, а Кэт сказала:
– Да, я тоже люблю, когда поглаживают мои соски!
– О да, мама. Мне это очень нравится, – простонала Линн.
Но затем Кэт перевела взгляд на нижнюю половину ее тела и увидела у дочери ее апельсиновый кустарник.
– Что... Я не понимаю... Ох, Линн, что с тобой случилось? Откуда это?
– Мама, не стоит беспокоиться...
Кэт выпустила большую дочкину грудь и перевела пальцы в густую поросль Линн. Случайно она коснулась торчащего клитора, и Линн непроизвольно задрожала. Впервые ее кнопки любви касалась рука другой женщины! Кэт толкнула Линн спиной к раковине и присела перед ней на корточки. Она разделила меховую поросль дочкиной писи и изумилась при виде мясистых губ и большого клитора.
– Линн, это ненормально! Ты не должна иметь эти волосы, эти АПЕЛЬСИНОВЫЕ волосы. И твое половое возбуждение... не должно быть таким разжигаемым. Я догадываюсь... Я считаю, что ты должна все рассказать мне, и мы покажем тебя врачу.
– Мама! Я сама справлюсь с этой проблемой. Поверь мне!
– Я собираюсь вызвать доктора Паттерсона прямо сейчас и попрошу его быть у нас после обеда. Я хочу, чтобы ты сегодня не ходила в школу, и чтобы мы с тобой серьезно обо всем поговорили. Это просто ненормально, скажу тебе! Весь этот апельсиновый волос. Почему-то мне кажется, что здесь замешан Альф.
Последние слова Кэт произнесла, направляясь в гостиную, чтобы позвонить доктору. Линн пыталась остановить ее, но все ее усилия оказались напрасными. Она вернулась в комнату, закрылась на ключ и упала на кровать.
– Проблемы, Линн?
Линн чуть не подпрыгнула до потолка. Когда сердце ее успокоилось, она поняла, что Альф сидел в ее шкафу и нюхал запачканные трусики.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Я подумал, что ты сегодня не пойдешь в школу. Хорошо, что мы встретились. Я должен тебе признаться: иногда я прихожу сюда и вдыхаю запах твоих носочков и трусиков, просто чтобы сдерживаться, пока ты не вернешься домой, и мы не сможем заняться кое-чем, а чем – ты и сама знаешь!
– Хорошо, Альф. У нас большая проблема. Мама хочет показать меня врачу и узнать причину... Она собирается выяснить все о нас!
Альф задрожал от страха. Его рыло приняло испуганное выражение, головка члена полностью исчезла под мехом.
– Но она не может! Кэт убьет меня, когда выяснит, что я пользуюсь тобой! О, Линн, надо что-то предпринять!
– Но что, Альф? – спросила она, в то время как тот сел на кровать рядом с ней. Почти бессознательно она просунула руки между его коленей и начала играть с Гербертом, пытаясь выудить его головку из меха. – Как мне остановить маму и продолжить получать лакомство этого маленького парня! Иисус, как он вкусен!
Линн легла рядом с Альфом и сомкнула губы вокруг головки Герберта. Она всосала ее в рот, и Альф возвратил Герберту его обычные размеры.
– Боже, Линн, ты стала специалисткой по сосанию Герби. Я собираюсь кончить в тебя.
– Может быть нет, Альф. Может быть нет. Мне пришло кое-что в голову! Что, если мы обо всем расскажем маме, признаемся ей. Может быть, она поймет.
– Ты шутишь, Линн! Господи! Она разделает меня мясницким ножом! – закричал Альф. Герберт вдруг сжался полностью и исчез под его мехом.
– Нет, если сначала она попробует вкус Герберта! В ее интересах будет сохранить все в тайне! Ты понял, к чему я веду?
– Ты предлагаешь пристрастить свою маму к этой штуке тоже?! Эй, Линн, детка, у тебя есть голова на плечах, она выросла у тебя вместе с твоими большими грудями! Давай же приступим к делу!
Герберт снова появился из-под меха, и Линн охотно возобновила фелляцию по всей его длине. Немедленно Герберт начал бить струей горячей густой спермы в рот Линн.
Она не думала, что кто-либо из ее одноклассников заметил ненормальности в развитии ее киски и клитора. Фактически, она была в этом даже уверена, так как основное внимание теперь обращалось на то, что случилось с ее грудью. Все предшествующие годы ее длинные коричневые волосы спадали на бюстгальтер размера 32А, но в прошлом месяце (всего за месяц!) ее груди великолепно заполнили чашечки бюстгальтера размера 38D! И бюстгальтер она носила только проформы ради: ее замечательная новая грудь была высокой и потрясающе упругой, полушария не свисали и не нуждались ни в какой поддержке. Все девочки благоговели перед таким быстрым развитием, а все мальчики возбуждались как жеребцы и пытались назначить ей свидания.
Бюстгальтер не был нужен для поддержки, но был необходим для соблюдения приличий. Поскольку груди ее стали просто громадными, то же произошло и с ее сосками. От мягких и маленьких кружочков они выросли до размеров пули восьмидюймового калибра и при стимулировании торчали вперед почти на полтора дюйма. А ее киска и клитор при этом начинали щипать так, будто трогают их, а не кончики сосков. Это случалось довольно часто, так как соски все время упирались в материю бюстгальтера, создавая вздутия под плотно обтягивающим свитером и придавая внешности Линн чрезвычайную эротичность. Так что и при ношении бюстгальтера, и при его отсутствии в ее адрес постоянно отпускались сальные, похотливые замечания.
И такими замечательными были ее груди, что от них всегда исходило ощущение удивительной полноты, чувственности и тепла. Линн получала удовольствие, ощущая их тяжесть, а особенно тогда, когда щипала свои переросшие соски, позволяя молоку брызгать струей в энергичный рот Альфа!
Да, молоку! Ее груди потому и были такими большими и красивыми, а соски всегда напряженными, что они постоянно были наполнены молоком. Мелмаканские гормоны, введенные в ее тело Альфом путем ежедневных инъекций спермы, вызвали у нее появление грудного молока. Сначала Линн была обеспокоена увеличением своих грудей, но в одну из ночей в пылу страсти, когда Герберт пронзал ее скользкое влагалище, Линн сжала свою раздутую грудь, стараясь избавиться от мучительного ощущения в ореоле соска, ущипнула его, чтобы усилить зуд, боль и славное удовольствие, и вдруг тонкая струйка молока изверглась из ее соска.
Альф охотно взял в рот один из ее сосков, губы его плотно сомкнулись вокруг ореола, и он начал с удовольствием сосать. Линн извивалась от наслаждения, чувствуя движение молока через сосок и представляя его дальнейший путь в пищеводе Альфа. Она сжала и другую грудь, наблюдая за струей молока и хихикая с извращенным удовольствием от созерцания того, что стало с ее телом.
С тех пор "доение" Линн стало еженощным ритуалом для Альфа. Иногда он втягивал ее твердые длинные соски ртом и языком и сосал ее молоко прямо из груди. Но иногда он поступал иначе. Линн становилась на четвереньки над тазиком, а Альф дергал ее соски подобно коровьему вымени, сливая молоко в тазик, после чего аккуратно выливал его в большую чашку. Затем они по очереди медленно отпивали из чашки глоток за глотком.
В других случаях Альф в течение нескольких дней хранил молоко в контейнере, помещенном в холодильник, предварительно оповестив семью, что это специальное молоко только для него. Линн чувствовала какое-то извращенное удовлетворение, когда Альф на виду у всех наливал молоко – ее молоко – из контейнера и пил его за семейным обедом.
И ей нравились ее новые груди – эффектные, необычные. Когда она ложилась на спину, с Альфом между ее бедрами, забивающим Герберта глубоко в ее внутренности, ее груди не растекались бесформенной массой, а торчали вверх, целясь в потолок длинными жесткими сосками, жаждущими ласк.
С самого начала у нее усилился рост волос в паху, сперва волосы стали более густыми и длинными, затем они приобрели тот же цвет, что и мех Альфа. Это не вызвало у нее никаких неприятных эмоций – она не была против, если не был против Альф.
И ее длинные коричневые волосы на голове тоже стали более густыми и с корнями апельсинового цвета. Раз в неделю ей приходилось посещать парикмахерскую, чтобы покрасить волосы и укоротить прическу, иначе она могла привлечь чужое внимание, но становилось все труднее и труднее скрывать эти перемены от мамы!
Глава 3
Линн предлагает Кэт восхитительный молочный коктейль!
Утро. Обнаженная по талию Линн стояла перед зеркалом ванной. Ее высокие твердые груди сегодня выглядели большими, чем обычно. Она потерла пальцами соски, которые быстро встали торчком. Ее пальцы мягко сжали их, и тонкий туман молока покрыл зеркало.
Затем она позволила своим пальцам совершить путешествие до ее писи. Она была вся покрыта апельсиновым мехом. Разглядывая себя в зеркало, Линн ощутила беспокойство. "Я превращаюсь в Мелмакианку? Я скоро стану похожа на Альфа – с его безобразным рылом и всем прочим? О боже, мне надо с кем-то посоветоваться! – подумала она. – Но какое это приятное ощущение!" Она медленно покручивала сосок между пальцами, чувствуя, как твердеет клитор и сочится влагалище, заставляя мокреть ее трусики.
Вдруг дверь ванной распахнулась (она забыла ее запереть!), и на пороге возникла Кэт. На лице ее появилось ошеломленное выражение, когда она пристально смотрела на свою дочь, прижавшую руки к ее большой груди.
– Что это? Линн, дорогая, что ты делаешь?
– Мама! Н-ничего... Просто, натираю кожу лосьоном...
– Боже мой! У тебя такие большие груди! Кажется, еще вчера ты была совсем малышкой, а теперь... Ну-ка, дай я разгляжу тебя как следует. Покажи, какой ты стала...
Кэт потянула Линн за руки и отняла их от ее груди. И Кэт впервые увидела, что грудь Линн покрыта тонкими апельсиновыми волосками!
– Ох, детка... У тебя такие красивые груди, – сказала Кэт и погладила их. Потом сжала и похлопала. – Такие замечательные и мягкие... – она запнулась, о чем-то размышляя.
Линн ничто не могло помочь, она не сдержалась и застонала, когда мать ощупывала ее груди. Боже, ей нравилось, когда ее так гладили! И когда пальцы Кэт коснулись одного из ее сосков, Линн задрожала. Соски подпрыгнули и встали торчком. Кэт отпрянула от неожиданности, но тут же взяла в пальцы оба ее соска. Линн содрогнулась, а Кэт сказала:
– Да, я тоже люблю, когда поглаживают мои соски!
– О да, мама. Мне это очень нравится, – простонала Линн.
Но затем Кэт перевела взгляд на нижнюю половину ее тела и увидела у дочери ее апельсиновый кустарник.
– Что... Я не понимаю... Ох, Линн, что с тобой случилось? Откуда это?
– Мама, не стоит беспокоиться...
Кэт выпустила большую дочкину грудь и перевела пальцы в густую поросль Линн. Случайно она коснулась торчащего клитора, и Линн непроизвольно задрожала. Впервые ее кнопки любви касалась рука другой женщины! Кэт толкнула Линн спиной к раковине и присела перед ней на корточки. Она разделила меховую поросль дочкиной писи и изумилась при виде мясистых губ и большого клитора.
– Линн, это ненормально! Ты не должна иметь эти волосы, эти АПЕЛЬСИНОВЫЕ волосы. И твое половое возбуждение... не должно быть таким разжигаемым. Я догадываюсь... Я считаю, что ты должна все рассказать мне, и мы покажем тебя врачу.
– Мама! Я сама справлюсь с этой проблемой. Поверь мне!
– Я собираюсь вызвать доктора Паттерсона прямо сейчас и попрошу его быть у нас после обеда. Я хочу, чтобы ты сегодня не ходила в школу, и чтобы мы с тобой серьезно обо всем поговорили. Это просто ненормально, скажу тебе! Весь этот апельсиновый волос. Почему-то мне кажется, что здесь замешан Альф.
Последние слова Кэт произнесла, направляясь в гостиную, чтобы позвонить доктору. Линн пыталась остановить ее, но все ее усилия оказались напрасными. Она вернулась в комнату, закрылась на ключ и упала на кровать.
– Проблемы, Линн?
Линн чуть не подпрыгнула до потолка. Когда сердце ее успокоилось, она поняла, что Альф сидел в ее шкафу и нюхал запачканные трусики.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Я подумал, что ты сегодня не пойдешь в школу. Хорошо, что мы встретились. Я должен тебе признаться: иногда я прихожу сюда и вдыхаю запах твоих носочков и трусиков, просто чтобы сдерживаться, пока ты не вернешься домой, и мы не сможем заняться кое-чем, а чем – ты и сама знаешь!
– Хорошо, Альф. У нас большая проблема. Мама хочет показать меня врачу и узнать причину... Она собирается выяснить все о нас!
Альф задрожал от страха. Его рыло приняло испуганное выражение, головка члена полностью исчезла под мехом.
– Но она не может! Кэт убьет меня, когда выяснит, что я пользуюсь тобой! О, Линн, надо что-то предпринять!
– Но что, Альф? – спросила она, в то время как тот сел на кровать рядом с ней. Почти бессознательно она просунула руки между его коленей и начала играть с Гербертом, пытаясь выудить его головку из меха. – Как мне остановить маму и продолжить получать лакомство этого маленького парня! Иисус, как он вкусен!
Линн легла рядом с Альфом и сомкнула губы вокруг головки Герберта. Она всосала ее в рот, и Альф возвратил Герберту его обычные размеры.
– Боже, Линн, ты стала специалисткой по сосанию Герби. Я собираюсь кончить в тебя.
– Может быть нет, Альф. Может быть нет. Мне пришло кое-что в голову! Что, если мы обо всем расскажем маме, признаемся ей. Может быть, она поймет.
– Ты шутишь, Линн! Господи! Она разделает меня мясницким ножом! – закричал Альф. Герберт вдруг сжался полностью и исчез под его мехом.
– Нет, если сначала она попробует вкус Герберта! В ее интересах будет сохранить все в тайне! Ты понял, к чему я веду?
– Ты предлагаешь пристрастить свою маму к этой штуке тоже?! Эй, Линн, детка, у тебя есть голова на плечах, она выросла у тебя вместе с твоими большими грудями! Давай же приступим к делу!
Герберт снова появился из-под меха, и Линн охотно возобновила фелляцию по всей его длине. Немедленно Герберт начал бить струей горячей густой спермы в рот Линн.