Ваня и Ростик. Часть 1

.. и даже когда он, то есть маятник, в какую-либо сторону обязательно качнется, то качнется он в эту самую сторону на время или навсегда, и что это будет за сторона вообще... ничего этого ни Ваня, ни кто-либо другой еще не знали и знать не могли; остынь, нетерпеливый читатель, – обо всем мы с тобой узнаешь в свое время! Если, конечно, тебе, вечно спешащему, это интересно и если есть у тебя, мой читатель, такое желание или даже такая возможность в наше стремительно утекающее торопливое время.
Ну, и вот... легли они, Ваня и Ростик, спать – каждый в свою постель. Но если у Вани никаких видов на Ростика не было и, добавим, по причине временного отсутствия ясности в собственных наклонностях быть не могло, то у Ростика – по причине его детского любопытства – виды на Ваню были, и виды эти были вполне определенные и даже конкретные, – не прошло и пяти минут, как Ваня услышал шепот младшего брата:

– Вань... ты спишь уже? Ваня...

– Чего тебе? – нехотя отозвался старший брат, отрываясь от своих мыслей о Сереге.

– Можно, я лягу с тобой? – прошептал Ростик, приподнимаясь.

– С какой это радости? – тут же отозвался Ваня, не испытывая ни малейшего желания видеть в своей постели младшего брата.

– Мне страшно... – прошептал Ростик. – Вань, можно? Я с краюшка...

– Чего тебе страшно? Спи давай... не выдумывай! – проговорил Ваня намеренно громко, желая таким чересчур простым способом маленького Ростика успокоить, а всех гипотетических чертей и прочую нечисть разогнать и развеять.

– Страшно, – повторил Ростик. – Мне кажется, что здесь... здесь кто-то есть... Ваня, я с тобой лягу! Можно?

– Нельзя! Никого здесь нет... спи, блин, в своей постели! – с досадой проговорил Ваня.

– Ваня! Мне страшно, – упрямо прошептал Ростик и, подумав секунду, тут же для пущей убедительности добавил: – Я не могу уснуть. Ваня... можно, я лягу с тобой?

– Ну, блин... заколебал! – Ваня уже понял, что Ростик не отвяжется и потому, чуть подвигаясь к стене, буркнул недовольно: – Ложись. И попробуй только шевельнуться... Слышал, что мама говорила? Чтоб ты меня слушался... если хоть раз шевельнешься, вмиг полетишь на пол! И вообще... отпорю ремнём, – пообещал Ваня.

– Ладно, – легко согласился Ростик, очень довольный, что всё уже начало получаться. Он соскочил со своей кровати и тут же юркнул под одеяло в кровать старшего брата. – Мама, кстати, не говорила, чтоб ты меня порол, – на всякий случай уточнил Ростик, мостясь на краю Ваниной постели, – а говорила, чтобы ты обо мне заботился.

– Все, спи, – оборвал его Ваня, не желая разговаривать.

Ростик, не отзываясь, притих – теперь ему нужно было выждать, когда Ваня уснет, и он решил дождаться этого во что бы то ни стало... и вот для чего: Ростику хотелось, во-первых, посмотреть у старшего брата Вани пипиську, а во вторых, если получится, Ванину пипиську потрогать руками...

Да-да, мой многоопытный или, наоборот, неискушенный читатель! Маленькому Ростику хотелось увидеть пипиську у взрослого Вани... но если у кого-то сейчас вспыхнула-зародилась мысль, что с Ростиком что-то не так, если кто-то подумал – вольно или невольно – что Ростик, желая посмотреть и пощупать пипиську, тем самым проявляет свой интерес или даже склонность к нетрадиционным наклонностям, то такой читатель опять ошибется, поспешно делая выводы и ставя желаемый для себя, читателя, диагноз маленькому Ростику. Ибо желание посмотреть пипиську ни в коем случае не говорит ни о вышеупомянутых наклонностях, ни о вообще каких-либо наклонностях, а только свидетельствует о здоровом и совершенно закономерном любопытстве самого что ни на есть обычного пацана, который только-только начинает подступать к грядущему периоду своего неизбежного взросления. Всё начинается с любопытства, и самое первое любопытство, самое-самое первое, всегда обращено на самого себя – на свою собственную пипиську и, конечно же, на пипиську другого, ибо все открывается и познается в сравнении. И Ростик здесь не был исключением – его собственная пиписька время от времени уже затвердевала, но каждый раз это происходило спонтанно, и Ростик с любопытством первобытного человека теребил ее, еще не зная, какие сказочные миры можно из всего этого при известных навыках извлекать, но он, маленький Ростик, еще никаких навыков не имея, уже смутно чувствовал, что все это не так просто и что за всем этим что-то должно неизбежно и даже обязательно таиться... Потому-то и хотел он увидеть пипиську у взрослого Вани – он никогда не видел Ваню раздетым совсем, и только однажды... да, однажды, когда Ваня спал, Ростик к своему немалому изумлению заметил, как у Вани сильно-сильно оттопыривались спереди трусы, но Ваня тут же, не просыпаясь, застенчиво перевернулся на живот – и странный и необычный вид подпираемых чем-то изнутри Ваниных трусов исчез из поля зрения Ростика, оставив у него чувство легкого замешательства и сильного любопытства одновременно. То есть, Ростик, конечно, понимал, что там у Вани тоже пиписька... но чтоб такая?! Что б трусы вздымались вверх, словно Эверест?! Вот и захотелось Ростику посмотреть...
Лежали они, лежали молча... и стал Ваня тихо посапывать. Ростик хоть и тихо лежал, но думать Ване думы разные все равно мешал, и Ваня сам не заметил, как подобрался к нему сон и его сморил, – уснул Ваня. А маленького Ростика желание посмотреть большую Ванину пипиську так захватило, что он лежал и не спал, а терпеливо ждал, когда старший брат уснет, чтобы у него, у сонного и потому доступного, пипиську посмотреть, потрогать, а если получится, то и хорошенько ее рассмотреть – со всех сторон... И вот слышит Ростик, как засопел Ваня. "Ну, – думает Ростик, – пора!" И правильно думает, ибо ведь неизвестно, когда ещё так удачно для него, для Ростика, обстоятельства сложатся, что он на законных основаниях будет лежать рядом с Ваней, и при этом Ваня спать будет, а он, Ростик, спать не будет. Пора-то пора, но все же Ростик решил на всякий случай проверить, крепко ли Ваня спит, – он, Ростик, хоть и маленький был, а все же соображал, что если Ваня спит еще не очень крепко, то очень даже может проснуться, когда он, Ростик, приступит к своему исследованию. Пошевелился Ростик, проверяя крепость Ваниного сна, – спит Ваня. Покашлял Ростик негромко – спит Ваня. Толкнул Ростик Ваню несильно в бок – нет, не просыпается Ваня. "Ну, – думает Ростик, – вот теперь точно пора!" Откинул он осторожно одеяло в сторону, которым они с Ваней укрыты были... присмотрелся... и так ему интересно стало, что он даже приподнялся невольно.

Лежал Ваня на спине, вытянув чуть раздвинутые ноги... а нужно сказать, что был Ваня в трусах, которые до сих пор еще называют в народе "семейными", и хотя они были у Вани вполне элегантные, то есть не очень широкие и даже в модную двойную сине-зеленую клеточку, но все равно это были просто трусы, а не трусы-плавки. И потому с той ноги, что была к Ростику ближе, трусы свободно сдвинулись на ту ногу, что была ближе к стенке, и на месте этого смещения Ваниных трусов, аккурат между ног, торчала, из-под трусов вырвавшись, Ванина пиписька – в самую что ни на есть полную натуральную величину! У Ростика аж дух захватило... А Ваня, между тем, не ведая ничего о коварстве и даже вероломстве младшего брата, продолжал крепко спать, и снился Ване, между прочим, сон – снилось Ване, что в общежитии, в одной из комнат, на какой-то незнакомой девчонке лежит Серега, его друг закадычный, а он, Ваня, лежит рядом с ними и Серегу по попе, сотрясающейся в толчкообразном движении, нежно гладит, и кожа на Серегиной попе шелковистая, словно атлас... и вообще, такая у Сереги вся попа нежная, и такая она белая, и такая красивая, что хочется... хочется Ване Серегину попу поцеловать... наклоняется он во сне, пытается это сделать, а попа дергается, колышется, сжимается совсем в другом сладострастии – не до Вани ей, Серегиной попе... – видит все это Ваня в сладком и даже мучительном сне, и член его, из-под трусов безнадзорно выскочивший, стоит, словно кол, над животом приподнявшись...

Захватило у Ростика дух – первый раз он такое видит: большая пиписька торчит напряженно, словно пушка, нацелившись прямо Ване в лоб! А Ваня спит – ничего не знает... вот это да! Неужели и у него, у маленького Ростика, такая пиписька будет, когда он вырастет таким же большим, как Ваня? Протянул Ростик руку... думаю, не нужно, мой затаившийся читатель, говорить, что никакого такого возбуждения, свидетельствующего о нетрадиционных наклонностях, как, впрочем, и вообще никакого возбуждения Ростик в этот момент не испытывал, а все делал исключительно из чувства неодолимого любопытства и неукротимой тяги к познанию... протянул он руку и осторожно прикоснулся к Ваниной пипиське, – спит Ваня – не просыпается... а пиписька горячая... твердая... – погладил Ростик ее осторожно, – Ваня во сне только несколько раз губами сделал так, как будто он, Ваня, целует кого-то... а Ростик, видя, что Ваня не просыпается, совсем осмелел – обхватил пипиську ладошкой и сдвинул невольно с ее верхушечки нежную горячую кожу, обнажив тем самым всю верхнюю часть пиписьки, чем-то напоминающую красивый гриб, полностью... И здесь вдруг случилось то, чего Ростик даже предположить не мог – Ванина горячая пиписька вдруг дернулась в Ростиковой ладошке, застонал Ваня во сне, и в тот же момент из пиписьки упругим фонтанчиком выскочила, словно выстрелила, струйка чего-то – до самого Ваниного подбородка... Перепугался Ростик, и даже не на шутку перепугался – в тот же момент разжал ладошку и руку за спину стремительно спрятал... даже дышать перестал – замер и думает: а ну как Ваня проснется? Откроет Ваня глаза, а одеяло откинуто в сторону, пиписька торчит из трусов, а у Вани по шее стекает какая-то жидкость... лежит бедный Ростик – ни жив ни мертв. Только Ваня спит – не просыпается... "Ну, – думает Ростик, – пронесло, кажется. Нужно еще раз попробовать – за пипиську Ваню потрогать... " Только он так подумал, как Ваня вдруг ногами зашевелил и, что-то во сне пробормотав, отвернулся от Ростика – лег к младшему брату спиной, а спустя еще пару секунд перевернулся во сне совсем на живот, и пиписька Ванина сделалась для Ростика уже совершенно недоступной.