Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Ваня и Ростик. Часть 10
.. так и хочется воскликнуть: "Ай да Ростик – растущий хвостик!" – лёжа под простынёй в самом что ни на есть голом и даже древнегреческом виде, маленький Ростик терпеливо ждал... и когда Ваня в "детской" возник-появился, он, то есть маленький и даже коварный Ростик, встретил его, Ванино, появление девственно хитрым и даже, не побоимся этого слова, вопрошающе радостным взглядом...
Ну, а дальше всё было, как накануне, только еще увлекательнее и бесконечно познавательнее... голый Ваня, шестнадцатилетний студент технического колледжа, то подминал маленького Ростика под себя и, горячо и жадно вдавливаясь в живот и даже в твёрдо торчащий петушок безотказно податливого Ростика петухом своим, самозабвенно и даже, скажем так, не без упоения скользил этим самым своим петухом по животу и даже по петушку младшего брата... то, наоборот, укладывал Ростика на живот, то есть вроде как навзничь, и пока безупречно послушный Ростик вдыхал запах подушки, не менее страстно и еще более самозабвенно шестнадцатилетний Ваня скользил своим сладко залупающимся петухом вдоль жаркой и нежной ложбинки, образованной тугими круглыми булочками... то – Ростик ложился на Ваню, и Ваня, страстно и горячо сжимая-тиская неугомонными ладонями упруго-мягкие и бесконечно сладкие булочки, раскачивал маленького Ростика на себе, отчего петушки их, то есть не очень большой петушок Ростика и здоровенный петух Вани, снова по-дружески и даже по-братски тёрлись друг о друга... и при всём этом маленький Ростик выгадывал время-момент, чтоб поиграть с Ваниным петушком врукопашную... и даже... даже – углубляя свои познания в смысле буквальном и переносном, любознательный Ростик то и дело находил повод, чтобы целомудренно и непредвзято поласкать здоровенного Ваниного петушка губами и вообще всем ртом... словом, они кувыркались и так и этак, сопящий Ваня то и дело осыпал Ростика мимолетными щекотливыми поцелуями, и кровать под ними ходила ходуном – до полного Ваниного изнеможения и даже до бесконечно сладкого Ваниного освобождения от груза накопившегося за день семени...
И всё это, мой читатель, продолжалось-длилось, без малого, девять счастливых дней! Днём они, Ваня и Ростик, об этом не говорили и даже не заговаривали, словно ничего, совершенно ничего в этом не было интересного и даже как будто вообще всего этого не было и быть не могло, но лишь наступал вечер – лишь подходило время официального сна... словно из заповедной дали сквозь толщу веков-столетий, прошелестевших, как один миг, на космическом ветру истории, в "детской" вдруг сказочным образом материализовывалась, приобретая в лунном весеннем мареве вполне очевидные очертания, залитая бесконечно счастливым солнцем далёкая праотчизна... о, какие только вопросы не задавал Ване, старшему брату, маленький любознательный Ростик! Он хотел знать и это, и то – и Ваня, студент первого курса технического колледжа, если ответить мог, то честно и даже обстоятельно отвечал-объяснял неугомонному Ростику, а если ответа не знал сам, то честно и объективно в этом признавался, но ни разу – ни одним словом! – Ваня не ввел Ростика в заблуждение и ничего ему не наврал... в конце концов, вконец распоясывавшийся шестнадцатилетний Ваня, потерявший всякий контроль над своим самовыражением, дошел до того, что, лаская бесконечно любимого Ростика, стал щипать-целовать упруго-мягкие половинки-булочки, тем самым не только ладонями, но и жаром пышущими губами наслаждаясь их белоснежной бархатистой нежностью... и, подбираясь губами всё ближе и ближе, в один из дней Ваня, студент первого курса технического колледжа, широко разведя половинки Ростика в стороны, непреднамеренно и даже непроизвольно коснулся кончиком языка всё еще девственной и по этой причине туго и непорочно сжатой дырочки, и даже... даже – не просто коснулся, а, играя, заскользил языком по кругу, отчего маленький Ростик невольно рассмеялся, прошептав совершенно по-малолетнему: "Щекотно... "
Впрочем, нельзя сказать, что дневные отношения Вани и Ростика совсем уж никак не изменились... взять хотя бы такой немаловажный для Вани факт: когда однажды у маленького Ростика никак не решалась задача и он обратился за помощью к Ване, старшему своему брату, то Ваня, всегда говоривший в таких случаях "твои проблемы!" или даже "отстань!", на этот раз не только не отфутболил маленького Ростика, а, сев рядом с ним, попытался помочь, и когда оказалось, что эта долбаная задача точно так же не решается и у него, у Вани, то Ваня, сам лично не очень блиставший в школе прилежанием, снова не отфутболил маленького Ростика, а стал звонить своей однокурснице, и Ростик, счастливый, что Ваня так близко принимает к сердцу его проблемы, с полчаса наблюдал, как Ваня то уточнял условие задачи, то что-то переспрашивал, то, покорно и внимательно слушая, даже что-то записывал... да, это были настоящие телефонные консультации, после которых Ваня не только решил задачу, но даже, предварительно прочитав в учебнике Ростика два параграфа, путь к решению этой самой задачи довольно внятно объяснил и растолковал... ну, и как было после всего этого маленькому Ростику, наглядно увидевшему Ванино самое неподкупное участие в его судьбе, не любить еще крепче и без того любимого старшего брата! И вообще... если до этого Ваня мог хоть и беззлобно, но всё равно обидно обозвать Ростика "бычарой", а то и вовсе – в знак своего братски насмешливого внимания – походя отпустить маленькому Ростику пусть даже вовсе не сильный и вообще шутливый, но всё равно обидный подзатыльник, тем самым наглядно показывая и даже нагло демонстрируя, что он, шестнадцатилетний студент технического колледжа, не считает маленького Ростика за полноценно взрослого человека, то теперь всё кардинально, если можно так выразиться, в их дневных отношениях изменилось и поменялось: Ваня, и без того любимый старший брат, стал для Ростика и вовсе обожаемым эталоном, и Ростик готов был в любой момент беспрекословно выполнить любое Ванино требование или даже банальную просьбу, не вступая в пререкания и не задавая дополнительных вопросов типа "а почему я?", а сам Ваня словно увидел-рассмотрел в Ростике вполне взрослого и даже самостоятельного человека... нет, конечно, Ваня был старшим, и эта данность и даже очевидность никуда не делась, но в том-то и заключался весь фокус-покус, что Ваня этой объективной данностью совершенно и никаким образом не только не злоупотреблял во вред маленькому Ростику, но даже её, эту самую очевидность, никак не подчеркивал... ну, например: если раньше Ваня, шестнадцатилетний студент технического колледжа, мог запросто сказать маленькому Ростику "марш за хлебом!" или, к примеру, "убери в комнате", то теперь вся эта категоричность и прочая немного обидная для Ростика неуместность была просто немыслима... то есть, если суммировать и сложить посредством других арифметических действий дневные отношения Вани и Ростика, то можно со всей очевидностью смело сказать, что маленький Ростик стал для Вани как бы уже и не таким беспросветно и вечно маленьким, каким был еще совсем недавно...
А на десятый день, точнее, на десятый вечер случилось то, что могло не случиться вообще никогда, а могло случиться рано или поздно: Ванин петушок, все предыдущие вечера не без некоторого на то фундаментального основания бодро поглядывавший в сторону туго и даже девственно сжатой норки маленького Ростика, в этой самой норке побывал и даже поприсутствовал, оставив там обильные следы своего присутствия и даже пребывания... Да, мой читатель: теперь все было не так скороспело или спонтанно, как в первый неудавшийся раз! В этот повторный раз всё было по-другому... во-первых, Ваня приобрел вазелин – средство хотя морально и устаревшее в иных продвинутых кругах и прочих рядах и шеренгах состоятельных и даже малообеспеченных сограждан, перманентно практикующих платный или бесплатный анальный секс, но, тем не менее, хорошо известное таким молодым специалистам, как Ваня, причем, известное исключительно по многочисленным крылатым выражением и прочему безымянному фольклору, который он, Ваня, неоднократно слышал, но на который до поры до времени не обращал своего прикладного внимания... во-вторых, действуя чисто интуитивно, Ваня приготовил полотенце – вытереть пыльцы или мало ли еще для чего... и вот, лишь заручившись всеми этими сподручными средствами, лишь на десятый день своих бесконечно сладостных кувырканий маленький Ростик и взрослый Ваня приступили к осуществлению взаимно желаемого..
Лёжа на спине с разведёнными в стороны ногами, прижимая колени согнутых ног к груди, маленький любознательный Ростик не без некоторого любопытства следил, как Ваня, на коленях стоя перед ним, на спине лежащим маленьким Ростиком, тщательно и даже как бы неторопливо указательным пальцем втирает в головку своего нетерпеливо вздрагивающего петушка бесцветно лоснящийся вазелин – хотя и устаревшее, но заслуженно легендарное и по-прежнему востребованное средство в подобных сказочных случаях... затем, также неторопливо и обстоятельно, всё тем же самым указательным пальцем Ваня стал втирать вазелин в туго стиснутый и даже девственно-сжатый светло-коричневый кружочек доступно лежащего маленького Ростика, – невольно морщась, маленький Ростик тихо рассмеялся.
– Ты чего? – посмотрел на него Ваня, на миг оторвавшись от сопутствующих случаю приготовлений.
– Щекотко, – поделился Ростик своими еще совершенно малолетними впечатлениями.
– Ха, щекотно ему... зато вкачу сейчас, как по маслу... да? – улыбнулся хотя и взрослый, но не менее малолетний в этом новом для них обоих способе времяпрепровождения Ваня.
– Да, – согласился без всяких на то оснований маленький легкомысленный Ростик.
Ага, по маслу... как бы не так! Это в бесконечно правдивых историях вкатывается по маслу с самого что ни на есть первого раза – и оба партнёра тут же бьются и стонут от неземного наслаждения... А в сказках, мой читатель, всё происходит шиворот-навыворот, то есть не так, как у нормальных людей, а вовсе даже наоборот... Словом, когда Ваня, наклонившись над Ростиком и одной рукой упираясь в постель, рукой другой, затаив дыхание, направил-приставил своего по такому сказочному случаю необыкновенно твёрдого петушка к заповедному входу, а приставив – тут же нетерпеливо надавил, маленький Ростик не то чтобы рванулся, но, сделав непроизвольное движение в сторону, в одно мгновение малодушно увильнул от встречи и прочего знакомства-ознакомления с петушком в таком самом что ни на есть классическом варианте.
Ну, а дальше всё было, как накануне, только еще увлекательнее и бесконечно познавательнее... голый Ваня, шестнадцатилетний студент технического колледжа, то подминал маленького Ростика под себя и, горячо и жадно вдавливаясь в живот и даже в твёрдо торчащий петушок безотказно податливого Ростика петухом своим, самозабвенно и даже, скажем так, не без упоения скользил этим самым своим петухом по животу и даже по петушку младшего брата... то, наоборот, укладывал Ростика на живот, то есть вроде как навзничь, и пока безупречно послушный Ростик вдыхал запах подушки, не менее страстно и еще более самозабвенно шестнадцатилетний Ваня скользил своим сладко залупающимся петухом вдоль жаркой и нежной ложбинки, образованной тугими круглыми булочками... то – Ростик ложился на Ваню, и Ваня, страстно и горячо сжимая-тиская неугомонными ладонями упруго-мягкие и бесконечно сладкие булочки, раскачивал маленького Ростика на себе, отчего петушки их, то есть не очень большой петушок Ростика и здоровенный петух Вани, снова по-дружески и даже по-братски тёрлись друг о друга... и при всём этом маленький Ростик выгадывал время-момент, чтоб поиграть с Ваниным петушком врукопашную... и даже... даже – углубляя свои познания в смысле буквальном и переносном, любознательный Ростик то и дело находил повод, чтобы целомудренно и непредвзято поласкать здоровенного Ваниного петушка губами и вообще всем ртом... словом, они кувыркались и так и этак, сопящий Ваня то и дело осыпал Ростика мимолетными щекотливыми поцелуями, и кровать под ними ходила ходуном – до полного Ваниного изнеможения и даже до бесконечно сладкого Ваниного освобождения от груза накопившегося за день семени...
И всё это, мой читатель, продолжалось-длилось, без малого, девять счастливых дней! Днём они, Ваня и Ростик, об этом не говорили и даже не заговаривали, словно ничего, совершенно ничего в этом не было интересного и даже как будто вообще всего этого не было и быть не могло, но лишь наступал вечер – лишь подходило время официального сна... словно из заповедной дали сквозь толщу веков-столетий, прошелестевших, как один миг, на космическом ветру истории, в "детской" вдруг сказочным образом материализовывалась, приобретая в лунном весеннем мареве вполне очевидные очертания, залитая бесконечно счастливым солнцем далёкая праотчизна... о, какие только вопросы не задавал Ване, старшему брату, маленький любознательный Ростик! Он хотел знать и это, и то – и Ваня, студент первого курса технического колледжа, если ответить мог, то честно и даже обстоятельно отвечал-объяснял неугомонному Ростику, а если ответа не знал сам, то честно и объективно в этом признавался, но ни разу – ни одним словом! – Ваня не ввел Ростика в заблуждение и ничего ему не наврал... в конце концов, вконец распоясывавшийся шестнадцатилетний Ваня, потерявший всякий контроль над своим самовыражением, дошел до того, что, лаская бесконечно любимого Ростика, стал щипать-целовать упруго-мягкие половинки-булочки, тем самым не только ладонями, но и жаром пышущими губами наслаждаясь их белоснежной бархатистой нежностью... и, подбираясь губами всё ближе и ближе, в один из дней Ваня, студент первого курса технического колледжа, широко разведя половинки Ростика в стороны, непреднамеренно и даже непроизвольно коснулся кончиком языка всё еще девственной и по этой причине туго и непорочно сжатой дырочки, и даже... даже – не просто коснулся, а, играя, заскользил языком по кругу, отчего маленький Ростик невольно рассмеялся, прошептав совершенно по-малолетнему: "Щекотно... "
А на десятый день, точнее, на десятый вечер случилось то, что могло не случиться вообще никогда, а могло случиться рано или поздно: Ванин петушок, все предыдущие вечера не без некоторого на то фундаментального основания бодро поглядывавший в сторону туго и даже девственно сжатой норки маленького Ростика, в этой самой норке побывал и даже поприсутствовал, оставив там обильные следы своего присутствия и даже пребывания... Да, мой читатель: теперь все было не так скороспело или спонтанно, как в первый неудавшийся раз! В этот повторный раз всё было по-другому... во-первых, Ваня приобрел вазелин – средство хотя морально и устаревшее в иных продвинутых кругах и прочих рядах и шеренгах состоятельных и даже малообеспеченных сограждан, перманентно практикующих платный или бесплатный анальный секс, но, тем не менее, хорошо известное таким молодым специалистам, как Ваня, причем, известное исключительно по многочисленным крылатым выражением и прочему безымянному фольклору, который он, Ваня, неоднократно слышал, но на который до поры до времени не обращал своего прикладного внимания... во-вторых, действуя чисто интуитивно, Ваня приготовил полотенце – вытереть пыльцы или мало ли еще для чего... и вот, лишь заручившись всеми этими сподручными средствами, лишь на десятый день своих бесконечно сладостных кувырканий маленький Ростик и взрослый Ваня приступили к осуществлению взаимно желаемого..
Лёжа на спине с разведёнными в стороны ногами, прижимая колени согнутых ног к груди, маленький любознательный Ростик не без некоторого любопытства следил, как Ваня, на коленях стоя перед ним, на спине лежащим маленьким Ростиком, тщательно и даже как бы неторопливо указательным пальцем втирает в головку своего нетерпеливо вздрагивающего петушка бесцветно лоснящийся вазелин – хотя и устаревшее, но заслуженно легендарное и по-прежнему востребованное средство в подобных сказочных случаях... затем, также неторопливо и обстоятельно, всё тем же самым указательным пальцем Ваня стал втирать вазелин в туго стиснутый и даже девственно-сжатый светло-коричневый кружочек доступно лежащего маленького Ростика, – невольно морщась, маленький Ростик тихо рассмеялся.
– Ты чего? – посмотрел на него Ваня, на миг оторвавшись от сопутствующих случаю приготовлений.
– Щекотко, – поделился Ростик своими еще совершенно малолетними впечатлениями.
– Ха, щекотно ему... зато вкачу сейчас, как по маслу... да? – улыбнулся хотя и взрослый, но не менее малолетний в этом новом для них обоих способе времяпрепровождения Ваня.
– Да, – согласился без всяких на то оснований маленький легкомысленный Ростик.
Ага, по маслу... как бы не так! Это в бесконечно правдивых историях вкатывается по маслу с самого что ни на есть первого раза – и оба партнёра тут же бьются и стонут от неземного наслаждения... А в сказках, мой читатель, всё происходит шиворот-навыворот, то есть не так, как у нормальных людей, а вовсе даже наоборот... Словом, когда Ваня, наклонившись над Ростиком и одной рукой упираясь в постель, рукой другой, затаив дыхание, направил-приставил своего по такому сказочному случаю необыкновенно твёрдого петушка к заповедному входу, а приставив – тут же нетерпеливо надавил, маленький Ростик не то чтобы рванулся, но, сделав непроизвольное движение в сторону, в одно мгновение малодушно увильнул от встречи и прочего знакомства-ознакомления с петушком в таком самом что ни на есть классическом варианте.