Неугомонное купе. Часть 2

Она молча переварила сказанное. Получалось, что это не я совращаю ее, а она сама напрашивается, в то время как я всячески пекусь о ее невинности. Рука на моем боевом скакуне дрогнула, но вместо того, чтобы ослабить захват, сжала его еще крепче. Так и подмывало сказать: "Не бойся, девочка, никто не лишит тебя сладкого".

Вместо этого я коснулся рукой ее шейки, нежно обхватил сзади, постепенно усиливая захват, слегка развернул голову крошки, наклонился сам и коснулся ее губ своими. Она ответила на удивление жадно. Для своего возраста целовалась она хорошо, с легкой вибрацией и покусываниями. Я без торопливости провел ноготками по ее спине вниз, но уже не через простыню, а плавно сдвигая ткань в сторону. Светочка изогнулась, прижимаясь ко мне нежной девичьей грудью. Бюстика на ней не было, только тоненькая футболка.
Моя рука добралась до полоски трусиков и продолжила путешествие в обратную сторону, уже под майку. Я оторвался от ее губ, что позволило обоим жадно глотнуть воздуха, выпрямился сам и потянул ее за собой, практически усадив рядом:

– Тебе говорили, что ты сказочно хороша?

– Нет, – уже слегка кокетливо ответила она.

– Просто юная богиня, – второй рукой я подхватил край футболки и потянул вверх:

– Подними руки, – она на мгновение замерла, после чего все же решилась, и еще один рубеж обороны остался позади. Словно по заказу, в этот момент поезд начал подъезжать к какой-то крупной станции, и в купе опять стало светлеть. Девочка потянулась за простыней, но сама же поняла бессмысленность попытки и замерла. Теперь я мог полюбоваться девичьей грудью. Бюст у Светочки был небольшой, но очень аккуратный, где-то между первым и вторым размером с небольшими светло-коричневыми сосками диаметром сантиметра три-четыре. Слегка грушевидные прелести были самую малость, почти незаметно, разведены в стороны.

– Когда смотрю на тебя, то чувствую себя художником, – я коснулся руками нежных, в меру упругих, чаш: – такое впечатление, что они застыли и ждут своего Микеланджело.

Даже при относительно скудном освещении было заметно, что ее щеки начал заливать румянец, однако это не входило в мои планы. В Игре самое главное – точно ощущать баланс между романтикой и эротикой:

– Смотри, какое интересное сочетание, – я оторвал правую руку от груди малышки и, слегка развернувшись, опустил ее на вновь освещенную попочку посвистывающей попутчицы: – утренняя свежесть красоты юности и вечерняя томность очарования зрелости.

Девочка уставилась на то, как моя рука совершенно бесцеремонно поглаживает почти торчащие в проход между полками ягодицы, постепенно заворачивая за обводы контура в самую манящую и сокровенную область. Судя по выражению ее глаз, она смотрела на мою руку, но видела горячего мустанга соседа сверху. Я же, почти достигнув нежных складок, которые появляются между женскими ягодицами при поджатии ног, отвел руку и притянул девочку к себе:

– Погладь ее... Не бойся, она не проснется.

Интересно было наблюдать за борьбой любопытства, желания и страха на ее лице. Моя последняя фраза подхлестнула решимость, и она, осторожно протянув руку, коснулась верхней ягодицы. Я, одной рукой прижимая к себе Светочку, другую положил на нижнюю половинку попы соседки, поцеловал девочку в ушко, в шейку, погладил рукой ее грудь. При этом мы в две руки поглаживали изумительное седалище соседки по купе:
– Хочешь потрогать ее там?

– А можно?

– Себя же ты трогала.

Логика хромала сразу на все ноги, но Светочке это было неважно, ее рука воровато прокралась к потаенным прелестям пьяной барышни, опередив даже мою руку. Попочка дамочки была сухой, а вот киска – сильно увлажнена. Я отодвинулся чуть дальше от окна и подвинул за собой девочку, чтобы нам удобно было не только ласкать, но и смотреть. Света в купе было уже достаточно даже для того, чтобы увидеть, что интимная область нашей спящей красавицы была тщательно выбрита. В те времена редкая из женщин осмеливалась делать себе прическу в области бикини.

Светочка аккуратно касалась пальчиками губ и нежных складок попутчицы. Я же, убедившись в обилии смазки, перехватил руку девочки и завел два ее пальца в легко раскрывающуюся щель. Левой рукой я почувствовал, как бешено заколотилось юное сердечко. Я вынул ее руку и поднес к носу. Как не удивительно, спермой практически не пахло, по-видимому, паренек кончил глубоко внутри, аромат же смазки просто сводил с ума. Я поднес шаловливые пальчики к носу крошки:

– Понюхай, это – аромат женщины, аромат ее страсти, – я нежно повалил Светочку на полку и провел рукой по животику, трусикам и ножкам: – чтобы женщина так захотела, ее нужно ласкать, целовать, говорить нежные слова, – правая моя рука скользила по груди, едва заметно касаясь кожи и изредка задевая соски, в то время как левая гладила ножки, преимущественно бедра, акцентируя внимание на внутренней стороне. Не знаю, как это получилось, но ножки у Светы оказались слегка раздвинуты, ровно настолько, что рука моя проникала между ними без особого усилия. Постепенно она продвигалась все выше и выше, приближаясь к тоненькой полоске трусиков.

Стоило мне коснуться белой, но уже слегка влажной ткани, как ее ноги сомкнулись и согнулись в коленях, при этом девочку сотрясла легкая дрожь. Я улыбнулся:

– Так и до оргазма недалеко. Знаешь, что это такое? – Светочка прыснула. Я развил тему дальше:

– То есть, уже доводилось... Тогда я могу помочь тебе.

– Нет, – девочка вывернулась из-под моей руки и перевернулась на живот.

– Что нет? Не доводилось? – не настаивая, я провел рукой по ее спине, рассматривая ее попочку. Зрелище стоило того, чтобы не переживать по поводу потери контакта с нежной кожей внутренней стороны бедра – формы прелестных девичьих ягодиц приближались к идеальным.

– Доводилось: – ее явно мучили какие-то сомнения.

– Тогда в чем дело? – моя левая рука перешла со спины на выступающие полушария малышки, в то время как правая вновь легла на филейные места барышни на соседней полке.

– Я стесняюсь, – выдавило из себя несчастное дитя с заметным усилием.

– Не переживай, все стесняются. Стыд, как и страх, приходится преодолевать, – с этими словами я поднялся с ее полки и быстро снял штаны вместе с трусами, забросив их на свою полку: – а тебе нечего стесняться – о твоей красоте будут слагать стихи и песни. С такой осиной талией и очаровательной попочкой тебе открыты все дороги – хоть на эстраду, хоть в кино.

Я медленно потащил трусики с ее бедер. Она попыталась перехватить мою руку своей:

– Пожалуйста, не надо.

– Твоя стеснительность делает тебе честь, но она помешает тебе получить удовольствие. Я вот тоже стесняюсь, но беру себя в руки и преодолеваю ее, – с этими словами я перехватил девичью руку и положил ее на свой уже ничем не прикрытый и стоящий колом посох.

Света вздрогнула. Не знаю, сработала ли убедительность моих аргументов или весомость фактов, но больше сопротивления медленному стягиванию трусов девочка не оказала. Поезд тем временем остановился на станции, и в купе стало совсем светло и тихо, если не считать посвиста и всхрапываний попутчиков. От поглаживаний я перешел к поцелуям упругой и шелковистой кожи девичьих ягодиц, при этом пришлось нарушить контакт с ее подрагивающей рукой, но, судя по прерывистому дыханию юной красотки, ей вполне хватало новых ощущений.

Нежные поцелуи и легкие почесывания постепенно переросли в страстные объятия и неистовые покусывания. Почувствовав в какой-то момент, что ее ноги расслабились, я немного развел их в сторону и теперь мог любоваться девичьей киской, которую впервые увидел с верхней полки. На этот раз перехватывающее дыхание зрелище открылось мне с нового ракурса. Оно было настолько эротично, что у меня все равно не хватит словарного запаса, чтобы хоть как-то сносно передать то незабываемое очарование, которое производила открывшаяся передо мной картина. Малые губы Светочки не были полностью спрятаны за большими, как у большинства девочек, а даже слегка расходились в стороны, всего лишь самую малость, но этого было достаточно, чтобы возникало неодолимое ощущение зова.

Целуя фантастическую попочку, правой рукой я поглаживал спинку малышки, а левой – ее стройные ножки, при этом моя левая рука и губы постепенно продвигались друг навстречу другу. За окном объявили отправление, несколько секунд спустя поезд дернулся, и в этот момент мои пальцы коснулись заветных губ. Стартовый рывок вагона замаскировал непроизвольное вздрагивание девочки, и я наконец-то погрузился во влажный жар плоти. Точнее, не я, а мой указательный палец – дырочка, как и следовало ожидать, оказалась маленькой, остальные пальцы заскользили по нежным складкам промежности, изредка касаясь чувственного бутона страсти.

Ощущения были настолько фантастическими, что я сам едва не потерял голову, однако быстро взял себя в руки и с некоторым усилием протиснул вслед за указательным пальцем средний. Света застонала не столько от страсти, сколько от боли, я же изобразил недоумение:

– Вот те здрасьте. А говорила, что девушка, – ее плева даже завибрировала от такого наглого вранья, и я аккуратно вывел указательный палец. Крошка ошеломленно молчала.

– Ты что-нибудь засовывала туда? – жестко спросил я. Она вздрогнула:

– Нет.

– А пальчики? – ее молчание было красноречивым утвердительным ответом: – я же говорил, что это надо делать аккуратно. И что теперь? Какой идиот поверит в твою девственность? Черт побери, не девочка и не женщина. Плеву растянула, но не порвала. Сексом заняться не сможешь, а жених устроит тебе скандал в брачную ночь за то, что не дала ему раньше.

– Что же делать? – девочка была на грани истерики.

– Решать тебе. Хочешь остаться полудевочкой-полуженщиной, чтобы любому гинекологу было ясно, что ты занималась мастурбацией?

– Не хочу, – судя по всему, слезы уже потекли по прекрасному личику.

– Тихо, крошка, не плачь. Если ты твердо решила, то можно это дело поправить.

– Как?

– Просто скажи: "Я хочу быть твоей".

– Я: хочу: быть твоей: – сквозь всхлипы вытолкнула слова Светочка и уткнулась в подушку.

– Я тоже хочу тебя, сладкая моя, – шепнул я крошке в самое ушко, после чего приподнял ее бедра правой рукой и подогнул ей колени.