Самый лучший

ПОЛ ДЭЙЛ АНДЕРСОН

– Мы оба? – ахнул он. – Оба... одновременно?

Она уже расстегивала блузку.

– Меня надо наполнить, – ее голос вибрировал от страсти. Она скинула блузку на пол. Повернулась к ним спиной, расстегнула бюстгальтер. – Я пуста, – стонала она. – Меня надо наполнить. Пожалуйста, наполните меня!

Гордон нервно глянул на второго мужчину. Откуда взялся зашевелившийся в его душе страх? Причина в гомофобии? Или в чем-то еще?

О чем ему совершенно не хотелось думать?

– В своих фантазиях, – она уже снимала юбку, – я всегда представляла себя с двумя мужчинами. Которые одновременно овладевали мною. Одного мне недостаточно.

За юбкой последовали колготки. Она уже стояла перед ними, в чем мать родила.

Расставила ноги, выставляя напоказ свою "киску".

Два пальца исчезли внутри.
– Помогите мне обратить в реальность мои фантазии, и я отвечу вам тем же, – томно прошептала она.

– Черт, почему нет? – второй мужчина расстегнул ширинку.

– Я – за.

– А ты? – женщина встретилась взглядом с Гордоном. – Или ты не мужчина?

Это подействовало. Гордон вскочил, схватил женщину за бедра, швырнул ее на пол, упал сверху, торопливо расстегивая брюки, чтобы вогнать...

Второй мужчина стащил его с женщины.

– Я не люблю объедки. Иди погоняй шкурку в углу, пока я проверю, как у нее со смазкой, и наполню бак качественным бензином. Когда я закончу, воспользуешься тем, что останется.

– Вы оба, – стонала женщина. – Одновременно. Одного – недостаточно.

Мужчина уже совал конец ей в рот.

– Соси. Сейчас ты увидишь, каким он становится большим, и поймешь, что второго тебе и не нужно.

– Нет! – запротестовал Гордон, а детородный орган мужчины тем временем дюйм за дюймом исчезал во влажной темноте меж пухлых губ женщины.

– Может, отвалишь? – предложил мужчина. – Или ты не видишь, что мы заняты?

Что-то сдвинулось в голове Гордона, внезапно он понял, что этого он так оставить не может. Он должен доказать женщине, что лучше этого недотепы, который сует ей в рот свой огрызок, доказать, что с ним не сравнится ни один живущий на земле мужчина.

Второго такого, как он, нет.

Он должен доказать, что Гордон Соммерс – самый лучший.

А все остальное уже не имело никакого значения.

* * *

Лейтенант Отдела расследования убийств Ральф Бергстрем печально покачал головой. Он такое уже видел, не так ли? И знал, что увидит еще с тысячу раз, прежде чем выйдет в отставку.

– Почему ты это сделал? – спрашивал он Соммерса. – Из ревности?

– Это не ревность, – Гордон всхлипнул. – Что-то еще.

– Что именно?

– Вы не поймете.

– А ты попробуй объяснить.

Гордон Соммерс промолчал.

– Ладно. Давай с начала. Где ты встретил эту девку?

– Не девку, лейтенант. Даму.

– Хорошо. Даму. Где ты встретил ее?

– На бегах. Я только что поставил приличную сумму в окошке двухдолларовых ставок. Обернулся и увидел ее, самую прекрасную женщину на свете.

– Опиши, что ты увидел.

– Мечту каждого мужчины: высокая грудь, круглая попка, длинные белокурые волосы, все, что хочешь видеть в женщине. И по ней чувствовалось, что она дрожит от нетерпения, так ей хочется.

– Хочется чего?

– Вы понимаете. Потрахаться. Прямо здесь, у всех на глазах.
– Она выглядела как проститутка?

– Нет, нет. Наоборот. Одежда скромная. Дорогая белая блуза и темная юбка до колен. И она не нуждалась в деньгах. В последнем забеге выиграла приличную сумму. Нет, о деньгах она не думала. Ей хотелось потрахаться. Только потрахаться. Мне это стало ясно с первого взгляда. Всем своим естеством она излучала один и тот же повторяющийся сигнал – страсть как хочу мужчину.

– И ты решил, что этот мужчина – ты?

– Я так подумал. Она перехватила мой взгляд и облизнула губы, ну, вы знаете, медленно так, соблазнительно. Пробежалась кончиком языка по этим сочным и сладким губам, да так, что я чуть не кончил в штаны.

– Значит, ты подкатился к ней?

– Нет, нет. Это она подкатилась ко мне! Подошла, покачивая бедрами, и прошептала: "Готова спорить, тебе хочется оттрахать меня, не так ли? И мне хочется оттрахать тебя.

– И тогда ты ей дал ключ от своего номера в отеле?

– Да. Я знал, что смогу получить второй у портье.

– А что ты можешь сказать о жертве?

– Еще один парень, которого она встретила на скачках. Я даже не знаю, как его звали. И она не знала.

– Продолжай.

– Она привела его с собой. Сказала, что хочет, чтобы мы трахали ее одновременно. Поначалу я подумал, что она шутит. Оказалось, что нет.

– Она хотела, чтобы вы оба трахали ее одновременно?

– Да. Сказала, что одного мужчины ей мало.

Копа передернуло. Сколько раз он уже слышал эти слова? Сто? Тысячу?

И когда закончится этот кошмар?

* * *

Лейтенант Бергстрем заглянул в соседний с полицейским участком бар. Очень хотелось пропустить стаканчик. Нет, не стаканчик. Целую бутылку!

– Слышал, в твоей коллекции пополнение, – Эрл Данциг устроился на соседнем стуле и заказал виски. – Тот же Эм-о*?

– ------------------------------------------------------

* МО – modus operandi (способ действия)

– Тот же, – подтвердил Бергстрем.

– И никаких ниточек?

– Никаких.

– Господи, – Данциг отпил из поставленного пред ним стакана. – Что же это за женщина. Сирена из греческой мифологии? Не верится мне, что она существует.

– Существует, можешь не сомневаться.

– Ну, не знаю. Может, эти парни выдумали ее.

– Все?

– Может, это массовый психоз. Вроде бы адвокаты собираются на этом строить защиту. Утверждать, что обвиняемые в тот момент не осознавали, что творят.

– Знаешь, Эрл, мне не хочется говорить об этом. Я пришел сюда, чтобы выпить и обо всем забыть.

– Если она существует, мне бы хотелось с ней встретиться. Такие, видать, сняться, когда утром просыпаешься с мокрыми трусами.

– Заткнись, Эрл. Прошу тебя по-хорошему, заткнись.

– Чего ты кипятишься, Ральф. Я знаю, ты только что женился. Но это не значит, что у тебя уже не может быть поллюций, как у нас, несчастных холостяков.

Бергстрем схватил стакан и передвинулся на конец стойки, подальше от Данцига.

Тот заказал вторую порцию виски и последовал за ним.

– Ты только представь себе Ральф. Великолепная блондинка, все говорят, что трахается она, как норка, и все ей мало, хочется еще и еще. Только не говори мне, что ты бы от нее отказался, если б тебе дали шанс.

– Отвали, Эрл. Я слишком устал, чтобы думать об этом.

– Стареешь, Ральф? Новая жена совсем тебя загоняла?

Если не справляешься сам, старичок, только скажи. Я с радостью тебе помогу...

Кулак Ральфа выстрелил Эрлу в лицо. Эрл блокировал удар, и от души врезал Ральфу поддых.

– Прекратите! – заорал бармен, подскочив к ним с бейсбольной дубинкой в руке. – Отношения выясняйте на улице.

– В... се нор... мально, – выдохнул Ральф. – Мы... не... деремся.

– Что на тебя нашло? – пожелал знать Эрл. – Или ты уже шуток не понимаешь? Господи, Бергстрем, или ты и впрямь стареешь? С тобой все в порядке?

– Нечем... дышать.

– Надеюсь, я ничего тебе не отбил?

– Больно...

– Пошли. Отвезу тебя в больницу.

– Никаких... больниц.

– Слушай, Ральф, ты уж меня извини. Я увидел твой кулак и отреагировал автоматически. Позволь мне отвезти тебя домой. В таком состоянии за руль садиться тебе нельзя, а виноват в этот я.

– Даже... не думай.

– Нет уж. Если ты не хочешь в больницу, я отвезу тебя домой.

– Я... тебе... не разрешаю.

Эрл рассмеялся.

– Думаешь, сможешь мне запретить.

И, не успел Ральф открыть рот, Эрл взвалил его себе на плечо и понес к двери.

* * *

– Мы же были близкими друзьями, – вспоминал Эрл по пути к дому Ральфа. – Четыре года работали в паре, в отделе грабежей. А потом тебя повысили, перевели в отдел расследования убийств, и теперь мы – незнакомцы, готовые убить друг друга в ссоре у стойки бара. Как такое могло случиться, Ральф? Почему ты так изменился?

Ральф не ответил.

– Ты же был отличным парнем. Душой компании. И ни одной юбки не пропускал. И вдруг такая серьезность. Даже шутки перестал понимать.

– Старею, – пробормотал Ральф.

– Да нет же. Я назвал тебя стариком, чтобы заставить тебя встрепенуться, Ральф. Ты уж меня извини.

– Забудем об этом.

– Наверное, я разозлился, когда ты решил жениться и не взял меня в свидетели. Черт, даже не пригласил на свою гребаную свадьбу. Черт, ты до сих пор не представил меня своей жене, так?

– Так.

– По крайней мере, мог бы сказать мне, как ее зовут.

– Элен.

– Я слышал, она гораздо моложе тебя. Это правда?

– Нет. Она даже старше.

– Но красотка. Так?

– Так.

– А теперь ты меня с ней познакомишь? – Эрл свернул на подъездную дорожку у дома Ральфа, остановил машину у двери черного хода. – Пригласишь меня в дом, чтобы я утолил свое любопытство?

– В другой раз, – Ральф открыл дверцу, вылез из машины.

И рухнул на лужайку.

– Господи! Да что с тобой?

Ральфа вырвало. Эрл подошел к лежащему на траве Ральфу.

– Это реакция на удар поддых, – со знанием дела объяснил он. – Еще с неделю не сможешь ходить.

Внезапно на крыльце вспыхнула лампочка, открылась дверь черного хода.

– Ральф? – спросил женский голос. – Это ты?

Ральф попытался ответить, но блевотина застряла в горле, а тело сотрясалось в судорогах.

– Не волнуйтесь, миссис Бергстрем, – ответил Эрл. – Я – сержант Данциг. Ральфу нехорошо. Если вы подержите дверь, я помогу ему зайти в дом.

Ральф попытался сопротивляться, но Данциг, на два дюйма выше, на пятьдесят фунтов тяжелее, на пять лет моложе, без труда поднял его с земли и увлек к крыльцу. Кровь отлила от лица Ральфа, на подбородке блестела слюна.

Они вошли в дом, направились к спальне. Миссис.

Бергстрем следовала за ними.

– Что случилось? – спросила она.

Эрл уложил все еще сопротивляющегося Ральфа на кровать.

– Ничего особенного. Мы отрабатывали приемы рукопашного боя, и Ральф случайно пропустил удар в живот. Через день – другой он оклемается.

Ответной фразы он не расслышал. Обернулся и впервые увидел ее. Господи! Какая красотка!

Черное шелковое кимоно едва скрывало ее формы. Груди так и рвали шелк. Тонкий материал обтягивал ягодицы, как вторая кожа. Кимоно обрывалось на середине молочно-белых бедер. Лампа горела только в коридоре, за ее спиной, поэтому сквозь тонкое кимоно он видел силуэт ног и...

Похоже, под кимоно ничего не было. И Эрл подумал, что может пересчитать лобковые волосы, возникни у него такое желание. И оно возникло.

– Я – Элен, – она еще больше выпятила грудь, чуть повернулась, что Эрл мог получше рассмотреть ее достоинства.