Тайник

История, которую я хочу рассказать, произошла много лет назад, когда я была еще маленькой девочкой. Я даже точно не помню, сколько лет мне тогда было, то ли 10, а может и все 12. Можно даже сказать, что я уже обладала некоторым сексуальным опытом. Откуда у ребенка сексуальный опыт, спросите вы? Ну что же, в принципе, это не редкость. Со многими девочками случаются всевозможные истории, бывают сексуальные игры, подглядывания за кем-нибудь. В моем же сексуальном детстве все было проще. У меня есть старший брат Пит. И этот самый Пит, как бы это точнее выразится, ни много ни мало, ебал свою младшую сестренку Луизу, то есть меня.
Почему именно "ебал", а не "пошаливал", "занимался любовью", "порол" или хотя бы "трахал"? Постараюсь объяснить. "Заниматься любовью" – это слишком возвышенно для детишек, понятие "шалить" подразумевает заигрвание и чувственность, "пороть" и "трахать" – это очень грубо, а Пит никогда не обижал меня. А "ебать" – это именно, что делал брат в отношении меня. Нечто соверенно порочное и запретное, но в то же время без грубости и излишней сетиментальности. Просто ебал и все. В детстве я даже не знала цензурных слов из сексуального лексикона. Именно поэтому в этом рассказе все называется теми же словами, что мы пользовались в детстве. Мне иногда кажется, что матерные термины "хуй", "пизда" и "ебать" мне были знакомы так же давно, как и слова "мама" и "папа". Несмотря на это, я не припоминаю, чтобы родители наказывали меня за нецензурную брань. Мы с братом тщательно берегли свою тайну и ни разу не попадались.

Когда и каким образом это было впервые, я не знаю. Когда-то я спросила об этом Пита, но ничего конкретного он мне не рассказал. Что-то об игре в больницу и так далее.

Насколько я помню, ебаться я вегда любила, даже в том возрасте, когда мною руководило лишь любопытство. Со временем доля удовольствия становилась все значительнее и в один прекрасный момент я впервые в жизни кончила. Бедный Пит тогда испугался, он ведь не знал, что девочки тоже могут кончать. Мы вообще многого не знали. Уже гораздо позже нам стало известно, откуда берутся дети. Слава богу, что не слишком поздно. Пит еще до этого знал, что в пизду кончать нельзя. Если хочешь кончить, нужно вынуть хуй из пизды, взять его в руку и дрочить, пока не кончишь. Несколько раз он не успевал вынимать хуй и кончал в меня, но каким-то чудом мне везло, я не забеременела.

Мне так и не довелось понять, что такое девственность. Видимо в раннем детстве это совсем не больно. А может все происходило постепенно и я ничего не чувствовала.

Но зато я точно знала, что с братом ебаться нельзя. Знала, но никогда не пониимала почему. И сейчас тоже не понимаю. Ебаться – не детей рожать. Более того, я почти уверена, что каждый подросток хоть раз в жизни ебал или пытался ебать свою сестру. Конечно, если она у него есть.

Вот такое было у меня детство. Ни любви, ни дружбы, а только сплошная ебля. Но даже этот процесс был весьма однообразен. Пит меня никогда даже не целовал, не говоря уже о каких-то интимных ласках. И вот однажды все изменилось.

Родители почти не бывали в будние дни дома днем. Это не только давало возможность нам с Питом делать, что хотим, но и проявлять свое любопытство в других областях. Я любила примерять мамины драгоценности, Питу нравилось смотреть папины спортивные журналы. И вообще, мы любили совать свой нос везде и всюду, за что бывали иногда наказаны. Но в тот день произошло нечто особенное. Я обнаружила, что нижний ящик папиного стола не заперт. Отец всегда тщательно следил, чтобы ящик был закрыт, а ключ носил с собой. Нам с братом никогда еще не удавалось увидеть его содержимое.
Брата дома не было и мне предстояло самой проникнуть в эту тайну.

Когда я открывала ящик, мои руки тряслись, а щеки пылали огнем от волнения. Чековая книжка, деньги, какие-то бумаги, смысл которых мне не понять, вырезки из газет, связка ключей, какой-то пакет. Вот вроде бы и все содержимое. Я посмотрела вырезки, но ничего в них не поняла. Какие-то непонятные объявления со множеством сокращений.

Теперь найденные ключи. Я внимательно их осмотрела. Первой моей мыслью было найти ключ от ящика, хотя зачем мне ключ к тайнику, в котором ничего интересного. Мне почему-то казалось, что в ящике лежит пистолет, но увы, мои надежды не оправдались. Тем не менее я попробовала несколько ключей и один из них к ящику подошел.

Оставалось посмотреть пакет. Это была пачка черно-белых фотографий. Я взглянула на верхний снимок в пачке и замерла от ужаса. В мгновение ока мои руки стали ледяными, в глазах потемнело, а дыхание останвилось. На фотографии была мама, а во рту у нее – хуй.

Я пришла в себя только в своей спальне. Постепенно выходя из оцепенения, я пыталась как-то понять увиденное. Мне никогда еще не доводилось видеть порноснимки, а тут такое! Что это значит? Взрослых женщин ебут в рот? Или только маму? А почему? Может у с пиздой что-то не так? А что на других снимках? Я не помнила, как выбежала из кабинета. Может быть, я не закрыла ящик?

Зайдя снова в папин кабинет, я убедилась, что ящик закрыт. Заглянув внутрь, увидела, что все лежит на месте. Странно, я совершенно ничего не помню. Может мне посмотреть другие фотографии? Нет, мне страшно.

Вскоре пришел Пит. Я сидела в своей спальне и даже не вышла его встретить.

– Луиза, привет!

Тишина...

– Луиза!

Опять молчание. Я сидела на своей кровати и не могла проронить ни слова. Брат вошел в спальню и увидел мое смертельно бледное лицо.

– Что с тобой? Ты больна?

– Ящик...

– Какой еще ящик?

– Пит, кажется я сотворила что-то ужасное.

– О боже, нам только вчера досталось за разбитое шампанское. Что еще случилось?

– Пит, я забралась в отцовский ящик, который в столе.

– Он же всегда заперт. Как тебе удалось его вскрыть?

– Очень просто. Отец видимо забыл его запереть.

– Понятно. Только что в этом ужасного?

– Ужасно то, что я там нашла.

– И что же?

– Я не могу тебе этого сказать. Будет лучше, если ты посмотришь сам.

– Ну раз ты так считаешь, пойдем посмотрим.

На лице брата воцарилось разочарование, когда он взглянул на содержимое ящика. Не знаю, что он там себе на фантазировал, но его ожидания явно не оправдались.

– Луиза, может быть ты объяснишь наконец, что происходит?

– Вон та пачка с фотографиями, – указала я брату, – я сейчас отвернусь, а ты посмотри.

С минуту я стояла, отвернувшись к двери, но брат молчал. В конце концов я не выдержала.

– Что, страшно тебе?

– Нет, мне не страшно. А почему ты отвернулась?

– Мне стыдно смотреть на это вместе с тобой.

– Глупости, Луиза. Тут ничего страшного. Давай посмотрим эти снимки вместе.

Я все еще колебалась. Меня бросило в жар при одной мысли, что сейчас мы вместе с братом будем пялиться на то, как нашей маме хуй в рот засовывают. Пусть это всего лишь фотография, но все равно, страшно.

Осторожно подойдя к Питу, я спросила:

– Как ты думаешь, это – папа?

– Конечно.

– А почему он ее в рот ебет?

– Многие так делают.

– А ты мне об этом никогда не рассказывал.

– Думал, ты еще маленькая. Но теперь ты и сама об этом знаешь. Давай посмотрим другие снимки?

– Давай, – уже смелее сказала я.

На втором снимке была только мама. Она сидела и улыбалась в камеру, широко и бесстыдно раздвинув ноги. Затем то же самое, но еще и терла пизду пальцами. Далее следовали еще более бесстыжие фотографии мамы сзади с раздвинутой руками попой, с огурцами и бананами в пизде, сидя пиздой на бутылке, вставляя один палец себе в попу, а другой – в пизду. Следующая фотография была смешная: папа облизывал банан, который торчал в пизде у мамы, как будто это был ее хуй.

Наконец мы увидели то, что давно ожидали – папа ебал маму. Почти два десятка фотографий были посвящены этому. Я хорошо запомнила одну из них: мама лежит на спине, отец стоит перед ней, держа руками ее ноги и широко раздвигает их в стороны. Его хуй только наполовину засунут в мамину пизду. Мама же извивается всем телом и судя по выражению лица, орет не своим голосом.

На последней фотографии была мамина попа крупным планом. Три маминых пальца были засунуты в пизду, а папин палец – в ее попу.

Вот и вся коллекция. Я еще раз рассмотрела фотографию, где мама на спине. Снимок действительно был хороший. Страсть, с которой мама отдавалась отцу, казалась нечеловеческой. Жаль, что эту фотографию нельзя украсть, а тем более хранить у себя.

Затем я еще раз взяла в руки снимок, где мама с хуем во рту. Я все равно не понимала, почему именно во рту. Брат мне так толком и не объяснил, а спрашивать еще раз мне неловко.

Тут я обратила внимание на оттопыренные брюки Пита. Стоит сказать, что от всего увиденного у меня самой пизда уже давно была мокрая. Обычно мы с братом ебались не потому, что хотелось, а потому, что была возможность этим заняться. Но сейчас я действительно по-настоящему захотела.

– Пит, у тебя хуй стоит?

– Стоит, еще и как стоит. Может поебемся?

– Прячь фотографии. Пойдем в спальню, я тоже хочу.

В моей спальне все было как обычно. Я сняла платье, а затем трусы, легла спиной на кровать и раздвинула ноги. Пит разделся, немного подрочил себе хуй, лег на меня, засунул его мне в пизду и быстро начал ебать.

Что-то было не так. Я очень хотела ебаться, но сейчас ожидала чего-то особенного. А Пит, как ни в чем ни бывало лег на меня, как всегда и ебет с такой скоростью, что вот-вот кончит и я даже ничего не почувствую. Такое ощущение, что на фотографиях были комиксы про супермена, а не его родители ебутся. Мне стало обидно до слез. Я возбудилась настолько, что готова была повторить все увиденное и неоднократно, а он вот так, как обычно положил на спину и ебет как кролика.

В глубине души я надеялась, что Питу захочется попробовать что-нибудь из увиденного на снимках, а я еще для вида заупрямлюсь, пусть уговаривает. Но этого не произошло.

Дело подходило к концу. Пит вынул из меня хуй, перевернулся на спину, стал дрочить и вскоре кончил. Это уже было нечто особенное. Сперма вылетала из хуя моего брата мощными толчками, забрызгивая не только его живот и меня рядом с ним, но еще и кровать, а также стену спальни. Пит кончал очень долго, громко крича и корчась от удовольствия. Когда наконец все кончилось, брат громко вздохнул и распластался на кровати.