Получивший свободу

Начало зимы выдалось тёплым и малоснежным. Только вчера по земле прошёлся неплохой дождь, вследствие которого на многих дорогах образовалось непролазное болото.
Сейчас стоял день, который уже понемногу переходил в вечер – было пол четвёртого дня. Денис, иначе называемый одногрупниками Карасём, сидел дома у своей будущей жены и, ожидая её возвращения с работы, созерцал экран телевизора. Он знал, что скоро придёт его любимая Анечка, и они займутся тем, чего он боялся с каждым днём всё больше и больше. Хотя Анечка – это далеко не подходящая форма её имени. Она была маленькой, чуть больше метра ростом и более ста килограмм весом. Её щёки, словно тесто, свисали вниз, подбородок раздваивался, а губы походили на куски ливерной колбасы. Когда она обычно умащивалась за партой в своей маленькой куртке, сидящим сзади неё представлялась возможность лицезреть нижнюю часть её спины – толстенные жировые складки, годовые скопища целюлита, сплошное, истинное сало. А когда Анечка надевала короткую юбку, на обозрение окружающих выставлялись её массивные свиные бёдра и широченная задница, в которую наверняка могло влезть два, а то и три члена одновременно. "Интересно, как только её унитаз выдерживает?! И сколько дерьма она выбрасывает за один присест?" – выдал как-то раз один из студентов, когда очередной раз мимо него прокатилась эта необъятная туша. Но, как говорят многие, красота не в теле, а в душе. Анечка была отличницей, и становилась нею лишь потому, что днями и ночами бегала за учителями, льстила им, ходила у них на побегушках и кто его знает, что она там ещё им делала – короче, она лизала им анальные отверстия своим толстым и длинным язычком. Зато перед равными себе она вела себя надменно, нагло и грубо, всем своим видом показывая, как Она их всех презирает. Так же она вела себя и с Карасём, и продолжала жить с ним для того, чтобы удовлетворить свои плотские потребности.

За окном прерывисто залаял пёс, но тут же перестал, а секундой позже раздался его жалкий визг – бедняжка отлетел на 3 метра и врезался в кирпичную стену дома от пинка толстенной лапы. Она пришла. Земля чуть ли не дрожала под её ногами. Она пришла полная силы, энергии и желания, которые она норовила извергнуть на своего Карасика немедля. Кузнечно-штамповочный завод с каждым днём делал её всё сильнее и выносливее. Анечка сняла свои туфельки сорок седьмого размера, вошла в комнату и услышав звук работающего телевизора поняла: ждать осталось недолго. Её соски, диаметром в одногривневую монету, тут же набухли, гигантские сиськи поднялись, и лифчик стал очень тесным – это был максимальные размер, имеющийся на рынке, но в данном случае требовался ещё больший. Она немедля стянула с себя блузку, одним резким движением сорвала с себя бюстгальтер, давая себе свободу действий, и вдохунла на полную грудь. Ещё секунда – и юбка вместе с чулками слетели на пол. На уродливом теле остались лишь промокшие насквозь ярко-красные трусы, скрывающие за собой настоящее жерло вулкана.
В таком виде она вошла к Карасю, и на его лице, узревшем любимую хрюшку, сразу же образовалась гримаса глубокого ужаса.

– Аня, ты вернулась!. . – пробулькал он.

– Да, я снова здесь, Денис! Не мучай меня ожиданием, возьми меня скорее и отнеси меня в небеса ещё выше, чем вчера! – ответила Анечка.

: И они слились в длительном поцелуе. Он, худой и высокий, и она – полная ему противоположность. Чтобы целовать её, Карасю приходилось изрядно наклоняться. Но это ерунда, ибо сейчас он видел свою любимую, чувствовал её, обнимал её и мял её наибольшие в мире груди! Его язык непрерывно шарил по ротовой полости партнёрши, но, к сожалению, она не могла ответить этим же, потому что рот Карася был слишком уж мал. Поэтому она не захотела тратить времени и решила делать два дела одновременно. У женщин это прекрасно получается, не так ли? Анечка принялась раздевать Дениса, раздевать так, как только что раздевала себя – резким движением лапы срывала все его одеяния, не заботясь об их целостности и сохранности. Карась попытался что-то сказать, но Аня не дала ему сделать этого, обхватив руками его голову и прижав её к одному из ненасытных влагалищ, называемому ртом.

Денис стоял в самих трусах, из которых уже вовсю торчал его штык и упирался невесте прямо в пупок. Почувствовал его, Анечка немедля сорвала с него трусы, уложила обмякшее от приятного нетерпения тело на ковёр и уселась сверху на него. Когда она сделала так впервые, Карась орал как резанный, но сейчас он уже был не тот, что раньше, он стал выносливее и сейчас просто терпел, крепко сжав зубы. Красные трусики уже давным-давно перестали существовать, и вот наконец настал тот момент когда огромный красный огурец Дениса вошёл глубокую и просторную Анину пещеру. Анечка приоткрыла рот и застонала, когда её могучий клитор начал тереться об упругую головку члена. Она раздвинула ноги и запрыгала ещё быстрее и быстрее на изнемогающем одновременно от боли и наслаждения Карасе. Руки Дениса стискивали две огромные сиськи, стискивали иногда даже слишком сильно (таким образом он старался бороться с болью), и когда они это делали, он тут же получал сильную оплеуху и на время опускал свои плавники на пол.

Аня истекала своими внутренними соками на живот Дениса, с живота те, в свою очередь, стекали на ковёр; за мизерное время под ними образовалось мокрое пятно немалых размеров. Но когда она кончила – это был просто потоп. Горячая липкая жидкость текла из её прорехи, словно вода из прорванной водопроводной трубы. Она кончила очень быстро, Карась даже не успел ощутить первого толчка спермы в его члене. Анечка издала громкий торжествующий крик и на время остановилась. О том, что подумали соседи Денис старался не думать, он лишь вздохнул с облегчением и наслаждался временной передышкой.

: Но отдых оказался на диво коротким. Уже через несколько секунд стокиллограмовый мешок с салом скакал на нём с той же скоростью. "Откуда у неё столько энергии? Что сделало её сильнее?. . " – думал Карась. И с каждым прыжком она дышала всё чаще, всё слаще и всё громче постанывала от наслаждения, в то время как Денис готов был стонать от наваливающейся на него тяжести. В его ноздри с каждым вдохом входила вонь, исходящая из красной дыры его невесты. Это было просто ужасно, но ему ничего не оставалось делать, кроме того как терпеть, ибо в противном случае он мог пострадать ещё сильнее – как и в моральном, так и в физическом плане.

Бах! И снова боль пришла с новой силой, снова на него опустилось это Божье наказание: Но вот – слава Богу! – оно снова идёт вверх, даёт тем самым возможность отдохнуть Карасю на доли секунды, чтобы потом снова обрушиться на него своим неимоверным весом: О ужас!

: Прошло немало времени, прежде чем Анечка кончила во второй раз, громогласно завыла от кайфа и повалилась на спину, измотанная до предела. Карась так и не получил оргазм. Какой там оргазм при таких условиях! Если для других половой акт – это верх телесного наслаждения, то для него – сплошные страдания и мучения.

– Аня, – набравшись смелости сказал Денис, – может быть, в следующий раз нам следует сменить позу? Я же не железный всё-таки.

Мгновение – и гигантская пятерня заехала ему в морду с большой силой, оставив на ней яркий красный след.

– Не смей мне противоречить. Когда, где и как мы будем заниматься сексом решаю я, а ты должен мне подчиняться! Ничтожество! – последовал ответ.

Карась провёл ладонью по лицу. Нос цел – и это самое главное. Хотя нет: Как же я мог докатиться до такого? Как я могу позволять управлять собой? Да ещё кому – не первой красавице техникума, а какой-то окабаневшей сучке, возомнившей из себя нечто высшее, лучшее других. Я достоин лучшего обращения, и я докажу ей это, несмотря ни на что!

Он медленно встал и, не одеваясь, направился в кухню, а оттуда вошёл в сортир. По центру стоял широченный унитаз, сделанный Ане специально под заказ. Его чаща могла вмещать немного больше дерьма, чем чаши его обыкновенных собратьев. На стене висел синий держатель туалетной бумаги с зубчиками, предназначеными для обрывания туалетного папируса. Кончик папируса уже свисал, и призывал, чтобы его потянули, оторвали и провели ним по анальному отверстию, покрытому после акта дефекации остатками фекалий. Слева от унитаза стояла обыкновенная унитазная щётка (чистить нею этот унитаз было очень долго и неудобно, поскольку против его размеров эта щётка казалась просто-напросто зубной). Ну а справа стоял блестящий, покрытый бесцветным лаком вантуз, резиновое навершие которого могло прочищать заторы в трубах любого диаметра. И именно его Карась решил использовать в качестве инструмента возмездия. Левую руку, чтобы не пустовала, он вооружил щёткой, на ворсинках которой ещё виднелись остатки кала. "Ей будет очень приятно, когда эти засохшие куски дерьма очутятся у неё между зубов", – подумал Денис, закрывая за собой дверь.

: Она всё также лежала на полу, покрытая своими зловонными выделениями. Её сиськи так соблазнительно развалились в разные стороны, призывая Карася взять их в руки, погладить, помять, облизать, но уж никак не делать того, что он сейчас задумал. Дыра продолжала сочиться бесцветной слизью, а анальное отверстие было скрыто за лесом густых тёмных непролазных волос.

– Анечка, – ласковым тоном начал Денис, – тебе не кажется, что то, чему ты меня ежедневно подвергаешь, переходит уже всякие рамки?

– Я что не ясно тебе ответила? Тогда могу повторить, но во второй раз ты не отделаешься одной безобидной пощёчиной.

Подобного ответа он как раз и ожидал, что стало сигналом к действиям. Прицелившись, Денис с размаха вогнал вантуз толстой рукоятью туда, где по его мнение у невесты должен был находиться шоколадный глаз. Раздался дикий визг! Такого визга этот дом не испытывал с момента своего создания. Стёкла начали сильно дрожать, вазы и игрушки на полках начали шататься и валиться вниз. Он не промахнулся! Ассенизационный агрегат вошёл в её девственное очко по самую присоску, причинив владелице этого заднего прохода невыносимую боль. Не медля, Карась начал двигать вантуз, двигать не только взад и вперёд, но ещё и по сторонам, причиняя тем самым ещё большую муку своей "любимой".