Игра Зарница. День второй: Таня

На следующий день Вика не захотела гулять с нами.

– Вы, ребята, идите, а я в штабе посижу, шифровки подготовлю, книжку почитаю. Не очень-то я вам и нужна, – ехидно сказала она.

– Какая же ты прелесть, – не менее ехидно ответила Таня.

Вика фыркнула, и мы ушли относить шифрограмму в соседний лагерь. Конечно, ее никто не стал расшифровывать. Таня шифровала и просто объяснила содержимое.

– Что будем делать? – спросила она, когда с делами закончили. – Первый раз мы остались вдвоем.

– Пошли на озеро, – не раздумывая, предложил я.

– Сереженька, я еще от всего вчерашнего не отошла, давай не пойдем сегодня на озеро? – очень виновато спросила Таня. Я почти задохнулся от нежности, не стал настаивать, мне самому просто хотелось побыть рядом с Таней, и предложил:

– Пойдем в лес?
Мы дошли до ближайшего брода, я взял Таню на руки и перенес на другую сторону реки. Удивительно, но вчера это мне в голову не приходило.

– Больше никакого секса – шепнула Таня, – давай грибы собирать.

Пошел слабый дождик, мы надели плащи и стали искать грибы. Целовались мы через каждую минуту, как найдем гриб, так и целовались. Поцелуи Таня сексом не считала. В этот день грибов выросло видимо-невидимо. Потом разожгли костер, залезли под один военный плащ и снова целовались.

– Да мы на обед опоздали, – Таня посмотрела на часы.

В лагере мы отдали почти полный рюкзак грибов нашему вожатому. Повариха вручила нам роскошный обед, мы сели на веранде пустой столовой и вдруг снова поцеловались на виду у всего лагеря.

– Никогда не думала, что смогу так неприлично себя вести, – совершенно серьезно сказала Таня.

После обеда мы немного постояли в нерешительности. Потом пошли к дырке в лагерном заборе, вышли наружу и снова целовались на каком-то стогу сена.

Когда вернулись, оказалась, что Вика заболела. Как диверсанты мы пробрались к ней в медицинский изолятор. Необыкновенно приятно было пропихнуть Таню в окно. Изолятор и есть изолятор, в дверь не пускали. Вика оказалась единственной больной и сильно скучала. Нам она обрадовалась.

– У тебя губки почти не распухли, – сообщила она, – видно Сережа сегодня не в форме.

Таня не обиделась и спокойно согласилась. Мы осмотрелись. В изоляторе оказалось очень хорошо. Было четыре комнатки, в каждой стояло по три аккуратно застеленных кроватки, еще был закрытый врачебный кабинет и большая застекленная веранда.

Вика усадила нас на пол, чтобы из окна мы не были видны. Мы с Таней сели обнявшись, Вика села напротив. Халатик у нее слегка задрался, и Таня его ревниво поправила.

– Вот бы нам заразиться, – задумчиво сказала она.

– Какие проблемы, я поцелую Сережку. Тебя целовать не буду, я не лесбиянка. А уж тебя-то он заразит непременно.

– А может быть так и сделаем? – вопросительно посмотрела на меня Таня и шепнула мне на ухо – мне очень хочется с тобой в кроватке полежать.

– Ты сойдешь с ума от ревности! – в один голос сказали мы с Викой.

– Ну не час же ты ее будешь целовать, – покраснев, ответила Таня.

– Вот уж не думала, что на старости лет стану бактериологическим оружием, ладно, поцелую твоего Сереженьку. Я надеюсь даже получить удовольствие, – обратилась Вика к сильно покрасневшей Тане, – только ты не думай, что мои микробы сильно живучие, сразу после меня сама с ним целуйся.
Целоваться Вика умела, у меня даже голова закружилась. Потом она оттолкнула меня к Тане и уже другие мягкие губки прижались к моим.

– До чего любовь доводит, – засмеялась Вика. – Ты Танька представь, что с тобой будет, если Сережка заболеет, а ты нет!

Таня изумленно посмотрела на меня, такая мысль ей в голову не приходила.

– Кстати, Сережины губки показались мне немного горячими, – Вика достала с тумбочки градусник и засунула мне под мышку.

– Пока температура меряется, имею честь сообщить вам следующее. Ведете вы себя как дети малые. Утром Сережа отнес Таню на другой берег реки, это раз. Ровно на середине вы остановились и стали целоваться, это два. Всем известно, что на другом берегу реки нет ничего, кроме леса, это три. Опоздали на обед, это четыре. Вернувшись, вы демонстративно целовались в столовой, это пять. Ваше счастье, ребята, что грибы принесли. Ясно, что не все время сексом занимались. Взрослые с вашими грибами сегодня ночью собираются пьянку устроить.

Мы изумленно смотрели на Вику.

– Не зря меня зовут радисткой Кэт, – скромно объяснила она. – Ну вот, тридцать семь и восемь. Зря целовались.

Таня была в полном трансе. Ее губки совсем не показались мне холодными, я поразмышлял, стряхнул градусник, расстегнул блузку, вставил градусник и прижал руку к телу. Сама она не догадалась этого сделать.

Вика продолжила анализ ситуации:

– И есть еще нюансы. Самый хороший – это я. Мне обидно, меня гораздо легче носить на руках, чем огромную Таньку, а меня еще никто не носил! Второй нюанс состоит в том, что несколько младших девочек влюблены в Сережу. Из старших только одна дурочка нашлась.

– Не смей называть меня дурочкой, – засмеялась Таня.

Ее лицо становилось розовым. Я уже знал, что Таня краснеет от ревности.

– И кто же остальные?

– Сережа нравится Мальвиночке!

– Сашенька очень умная девочка, зачем ей этот дурачок, – задумчиво пробормотала Таня.

– Есть еще Екатерина Романова, она безумно влюблена в нашего Сережку! – продолжила Вика.

– Она учится в четвертом классе, и у нее совсем нет грудей!

– Любви все возрасты покорны, так нас учили. И нечего возмущаться. Что знаю, то и говорю. Катька еще ухитрилась навести массовый психоз на своих подружек. Почти все они в него влюблены. У маленьких девочек оставалась надежда, а вы ее лишаете. Подумайте над этим. И потом, тебе-то чего ревновать, Сережка в тебя влюблен, а не в этих мартышек! – обиделась Вика.

Мы немного подумали. Кроме ревности, были и другие мотивы. Мои девочки отлично играли в пинг-понг. Я же в начале лета совсем не умел играть и начал учиться у малышей. Вскоре я познакомился с хорошим маленьким игроком Катей Романовой, и она стала моим тренером. Результаты были великолепные. В парном разряде мы ухитрились выйти в полуфинал и в матче за третье место обыграли Таню с Викой. А у подружек психоза не было. Однажды я на танцах я отыскал Катю в стайке ее подружек, и заметил огорченные личики. Кавалеров у десятилетних девочек всегда не хватало. С тех пор я обязательно приглашал Катиных подружек танцевать, стараясь никого не пропустить. Было наслаждением наблюдать их счастливые мордочки.

Таня вынула градусник, даже не стала смотреть на него и сунула Вике.

– Ну, Танька везучая! – почти закричала она, – тридцать восемь ровно. Ребята, вылезаете из окна и спокойно входите в дверь.

Долго ждать мы не стали, я вылез из окна, счастливая Таня опустилась ко мне на руки. Шепотом мы посовещались, идти вместе или отдельно, поцеловались, и, в конце концов, вошли вместе с главного крыльца.

– А что у вас, деточки? Заболели милые? – В приемной нас встретила вездесущая Вика, – сейчас я Настю позову!

Она побежала к Насте с криком:

– Настя, сразу двое больных пришли!

В пионерском лагере было принято обращаться ко всем взрослым по имени, Настя была кем-то вроде фельдшера. Жила она в том же домике, с другой стороны. К нашему счастью, она оказалась на месте.

Взволнованная Настя сунула нам градусники, диагностировала как больных, поговорила с кем-то на ближайшей спортивной площадке, через десять минут нам принесли зубные щетки и все остальное необходимое.

Я задумался, как мне одеться. Девочки уже были в тонких ночных рубашках, без лифчиков и в халатиках. Выглядели они вполне прилично и неимоверно сексапильно. Пижамы у меня не было, девочки немного посовещались, и одели меня в спортивные трусы и в ту самую Танину футболку.

Время тянулось неимоверно медленно. Все понимали, что предстоящая ночь не будет обыкновенной ночью.

После ужина стало ясно, что изолятор является самым настоящим проходным двором. Нас принялись навещать. Домик располагался очень удобно, окна комнат для девочек выходили на центральную часть лагеря, комнаты для мальчиков смотрели в лес. Визитеры, естественно, приходили со стороны леса. Сначала пришли мои друзья. Немного ненормативная лексика слегка напугала девочек, но они оценили, что мальчики изо всех сил старались не употреблять некоторые слова. Потом приходили Танины подружки, Викины поклонники. Последней перед танцами пришла Мальвиночка. Простодушная Сашенька сразу объяснила, что пришла навестить меня, а о Таниной болезни она еще не слышала. Мы, с сильно покрасневшей Таней, стояли у окна. Ревнивая Таня не выдержала и стала щипать мои бедра во время разговора. Этого уже я не выдержал, задрал ей халатик, запустил руки в трусики и стал гладить мягкую попу. Раздалось неодобрительное хмыканье, в комнату вошла Вика и увидела мою руку на полуголой Таниной попке. Сашенька внизу ничего не видела, но сразу поняла, что Таня тяжело больна, язык у нее стал заплетаться, и она сильно побледнела. Девочка простились, и ушла на танцы.

Когда визиты закончились, пришла Настя, и распорядилась всем улечься по своим кроватям. Девочки лежали в комнате для старших девочек, я в своей комнате для старших мальчиков раздумывал, как мне оказаться в Таниной постели.

Это оказалось очень не просто. У Насти постоянно хлопала дверь. Женщины, вожатые и воспитательницы (на самом деле девушки лет двадцати), у которых заснули дети, стали к ней приходить и делать всевозможные закуски для ночного праздника. На свою беду, а может быть и на счастье, мы с Таней своими грибами спровоцировали большой праздник у взрослых. Из Настиной половины особых звуков до нас не доносилось, но визитерши часто кричали в окно. Одно выражение мне особенно запомнилось:

– Когда же мои маленькие сволочи заснут?!

Вся эта суета сильно утомила меня, я не был ее маленькой сволочью, и заснул.

Проснулся я от прикосновения девичьей ручки. Было совсем темно. У кровати стояла тоненькая фигурка. Стало ясно, что меня разбудила Вика.

– Сережка, а знаешь, что мне в тебе нравится? – ласковым шепотом спросила она, – ты совсем не храпишь! Настя к нам приходила, убедилась, что все в порядке. Взрослые умотались в лес.

Я поднялся.