Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Парк культуры
1 [2]
Посвящается тому, чего не было
И тому, что могло бы быть. Итак, милые друзья, именно Алеша Пешков, а вовсе не Максим Горький. Вот настоящее имя того матерого писателя. Те, кто это знал, пусть сочувствующе качнут мне головой. Те, кто не знал – удивятся. А если найдутся такие, кто мне не поверит – добро пожаловать, приезжайте на станцию "Парк культуры" и подойдите табличке в конце зала. Там все написано. И это, кстати, не случайно: ведь именно у таблички я сейчас стою и отсюда же начинаю свое трагическое повествование.
Знаете ли вы, какой сегодня день? Стыдно, братцы, стыдно: Так вот напомню – сегодня пятница. А какое число, помните? Нет? Ну и не стыдитесь. Я сам тоже не помню. Но где-то середина октября. Но все это суета. Главное же – в парке культуры сегодня последняя дискотека. Последняя – и все. Больше дискотек не будет, будет зима. Что-то должно сегодня случится. Должно по всем законам социологии, математического анализа и теории вероятностей. А потому решительность наша сегодня предельно взведена, взоры остры и отточены.
– Чья это "наша" – спросите вы?
– Как это, чья – удивлюсь я – со мной едет лучший друг Саша.
: И под любопытные взгляды читателей два приятных молодых человека вальяжно проследуют к эскалатору.
– Напрасно они покрасили свод блестящей краской – с надеждой спрошу я у Саши.
– Да, Сергей, напрасно – с неподдельной вежливостью и учтивостью ответит он мне.
На улице холодно. Холодно настолько, что даже невинная идея выйти на балкон кажется большой ошибкой. Подумали ли мы с Сашей одни и тоже, или я был одинок в своих сопоставлениях – сказать честно, не знаю. Привычным шагом мы подойдем к знакомой палатке.
– Нет уж, мой друг, "девятки" я сегодня не буду. Настрой, понимаешь, не тот:
И Саша с радостью купит два "Бочкарева".
Крымский мост встречает нас радостными огнями, а могучий Петр I сверлит сердитым взглядом, стоя по колено на своем бронзовом паруснике. Мы идем в парк культуры – и я немыслимо счастлив от того, что все только начинается. Пусть зияют своей чернотой осенние лужи, пусть негостеприимно смотрят ворота: Сегодня пятница – а значит, я забуду об этом.
Кстати, о воротах я заговорил не случайно. Ведь именно у них мы заметили одинокую парочку, утопающую в урагане осенних листьев. Четкая и ритмичная походка, которая о многом сказала бы деревенскому парню, классическая поза "под ручку" – все говорило о том, что мы на правильном пути. Заговорил Саша:
– Девушки!
Девушки обернулись и прострелили нас своими испуганными взглядами.
– Девушки: э: вы тут одни гуляете?
"Нашел, чего спросить" – тихо подумал я. Судя по выражению лиц девушек, они подумали то же самое.
– Ну да – наградили они нас ответом.
– Можно мы с вами прогуляемся? Нет, ну если вы не хотите:
– Прогуляйтесь.
Начало было положено, и оттого стало радостнее. Свободно вздохнув и скинув с души камень, я открыл рот. И закрыл его. Саша тем временем продолжал:
– Вы работаете или учитесь?
– А что?
– Нет, ну просто интересно:
– Учимся.
– А где?
Сия пластинка знакома до боли всякому, а потому оставим Сашу и пользуясь моментом, опишем наших подруг. Видел ли читатель осеннюю улицу с ее манящими огоньками, корявыми деревьями и мокрыми дорогами? Видел. Прекрасно. Так вот частичка этой самой унылой улицы сейчас шагала рядом с нами.
– Сколько им было лет? – спросит читатель.
– Не знаю, сколько. Наверное столько, сколько и должно быть.
– А во что они одеты?
– И это сказать сложно. Но точно, не голые:
– Сергей! – Сашин окрик приостановит наши мысли. Повернусь лицом к нашим подругам:
– Учитесь, значит: Ну и как, интересно?
– Что интересно?
– Учиться.
Учиться им было интересно. А еще они любили готовить и любили есть персики. А вот кого они совершенно не любили, так это нерусских. Проблемы семьи их не волновали, а на станции "Чкаловская" они не были.
– Ну что ж – уже говорил я – Приятно было погулять. Может, еще увидимся:
Быстрой и стыдливой походкой мы пойдем на другую аллею.
– Как они тебе – спросит Саша.
– Да так: – отвечу я.
Вот, кстати, и дискотека. Прямо на улице, под открытым небом. На асфальтированном пятачке дергалось несколько фигурок, преимущественно девичьих. Широкоплечие тени стояли с краю, курили, отхлебывали пиво и всем видом показывали, что оказались здесь случайно. Увядающая осень, холодная улица и бесперспективная, чужая танцплощадка – все это смешалось во мне в невиданную жгучую смесь. Она прогрызала всю душу и сочилась наружу, заставляя развернуться и уйти прочь. "Ничего" – успокаивал я себя – "Ничего, просто время нужно: Сейчас погуляем, привыкнем и все будет:" Саша стоял рядом и грустно смотрел на танцующих. Я понимал его хорошо, как никто другой.
– Тебе чего? – спрашивал меня милый друг, стоя у палатки.
– Давай "Девятку":
Саша подошел к окошку:
– Пожалуйста, "Девятку" и "Невское светлое".
– Вам открыть?
– Да.
И вот уже желтая горечь растекается по моему желудку, деликатно постукивая по голове. Мы сидим на скамейке. Сейчас все заладится:
И вот тут то они прошли мимо. Четко прошли, классически.
И такие взрослые. Точно, взрослые. Наверное, старше нас. Саша приподнялся и посмотрел на меня:
– Сэм сайт, иллевн оклок! – проговорил он, подражая виртуальному летчику из компьютерной игры.
– Таргит ин рейндж! – с развязанной американской простотой ответил я, уподобляясь уже штурману.
На сей раз была моя очередь выступать.
– Здравствуйте!
Два презрительных взгляда проскользили по нашим курткам.
– Здрасьте!
– Можно мы с вами прогуляемся? А то нам одним скучно:
– А: Ну, попробуйте.
Две круглых луны с нарисованными губами и утопющими в черной туши пустыми глазами посмотрели на нас.
– А где же ваши девушки? – спросили они, сражая нас своей свистящей простотой.
– Одни гуляем:
– А вы всегда одни?
Видел ли читатель людей, которые бы гуляли всегда одни? Думаю, что не видел. Однако вопрос сей был задан безо всякого намека на шутку или иронию.
– Да нет: То есть, ну в общем:
Я еще не допил свою бутылку и понятное дело, чувствовал себя ровно. Однако чуть начав разговор, я застал себя смертельно пьяным. Было ли тому причиной пиво, или что-то еще – на знаю. Я замолчал.
Пустоликие нимфетки с видом сосали сигареты и скучно поддерживали Сашин рассказ о том, как он отдыхал на море.
– Были ли твои подруги красивыми? – спросит читатель.
– Безусловно!
– Но отчего же ты скучен и нем, Сережа?
– Как бы вам сказать, друзья: Я просто не видел себя рядом с ними. Всем своим нутром я не мог нащупать хоть ниточку, которая бы нас связывала.
– Как тебе они? – спустя десять минут спрашивал Саша.
– Ничего, красивые:
Мы опять шли к танцплощадке.
И вновь разноцветные огни заскользили по черным теням одежд. Вновь засверкала и задвигалась яркая кучка тех, кто рискнул выйти на танцпол.
– Как тебе вон те, в красном? – теребил мой рукав Саша.
– Которые?
– Да вон: Ты куда сморишь!
– Одна из которых со светлыми волосами, что ли?
– Ну да!
– Хм:
Тут, по идее, мне следовало что-то сказать. Сказать резко, энергично, а после встать и сверкнуть глазами. И того, должно быть, просила каждая моя мышца.
– Вперед – мысленно сказал я себе и резко поднял голову. Невиданный приступ тошноты тут же оборвал мое дыхание. Закружилась размякшая голова, поплыли деревья:
– С чего бы оно, ведь всего лишь пара бутылок: – однако мысль эта меня ни капельки не задела и куда-то быстро растворилась.
И вот передо мной улица. Обычная улица с обычными домами. Таких сотни в Москве. Но это именно та улица. Та, которую, судя по многому, я буду помнить еще очень долго. Деревья, ларьки, прохожие – все как обычно. Но странное, милое и одновременно дергающее чувство всякий раз вытаскивает эту картину наружу. И вот выплывает асфальт, возникают и мешаются запахи. Вот тело пронзает тень того испуга и смущения, желание смотреть под ноги. А вот ни с чем не сравнимое ощущение твоей удивительно нежной руки, зажатой в моей ладони. Непривычное, до страха приятное ощущение.
– Сергей! – ты чего: Сергей!
Я тряхну головой и пробормочу:
– Пошли!
Подергиваясь в такт ритму, мы подойдем к ним. Подойдем, встанем рядом и начнем танцевать. Кроме светлых волос и красной куртки я видел джинсы. Кажется, зеленые. Я не знал, почему даже не взглянул на танцующих подруг. То ли из равнодушия, то ли со злости. А быть может, я доверял Саше.
С бутылкой в руке танцевать правильнее и приятнее. Монотонные уханья, рассыпающиеся из динамиков, так и обволакивают мое сознание.
– Сергей, ты видел? – Саша прильнул к моему уху.
– Чего?
– Ну, как она смотрела на тебя!
"Чего, спрашивается, на меня смотреть? Я, положим, сюда танцевать пришел, а не по сторонам пялиться". На подавление этой мысли у меня обычно уходит не более секунды. Но на сей раз чего-то случилось.
– Сейчас приду. – Я отбросил пустую бутылку и пошел к ларьку.
В детстве я обожал книгу про Винни-Пуха. И всякий раз чуть не плакал, опять прочитав ее до конца и поняв, что больше уже ничего подобного не прочту. Как-то раз на антресолях мне попался медвежонок, точь-в-точь такой, как тот, из сказки! Память, тоска и какой-то долг обязывали меня с ним играть, хотя мне это было совершенно неинтересно. Но я хотел любыми силами растянуть сказку, и понимание таковой невозможности давалось мне особенно тяжело.
Я был у нее вчера. У той самой, которую вспоминал несколько минут назад. Сидел на кухне, пил чай, смотрел в окно. А она сидела напротив. Смеялась, поправляла волосы и что-то рассказывала. Я пытался угадать в ней знакомые черты, услышать те самые фразочки, поймать взгляд, который так взбудоражил меня тогда. Но все было совсем обычно и совсем незнакомо. Только раз, услышав сокровенную фразу "Не прикидывайся шлангом", я заулыбался.
Вот и ларек. Здесь продают по баснословной цене противные шашлыки, разогретые в микроволновке. Однако очередь стоит порядочная. Я встану в конец. Захламленные столы, битые бутылки на асфальте: А вон, глядите, за теми кустами уже, похоже, блюют! И тут я вспомню наш бар. С красивыми корабельными реями, стропами. У входа висит настоящий штурвал, на стене – страшный штык какой-то диковинной рыбы. И даже жалкая сторублевка дает твердые основания для похода в это славное место:
– Молодой человек, что вам?
– Две "Девятки".
И тому, что могло бы быть. Итак, милые друзья, именно Алеша Пешков, а вовсе не Максим Горький. Вот настоящее имя того матерого писателя. Те, кто это знал, пусть сочувствующе качнут мне головой. Те, кто не знал – удивятся. А если найдутся такие, кто мне не поверит – добро пожаловать, приезжайте на станцию "Парк культуры" и подойдите табличке в конце зала. Там все написано. И это, кстати, не случайно: ведь именно у таблички я сейчас стою и отсюда же начинаю свое трагическое повествование.
Знаете ли вы, какой сегодня день? Стыдно, братцы, стыдно: Так вот напомню – сегодня пятница. А какое число, помните? Нет? Ну и не стыдитесь. Я сам тоже не помню. Но где-то середина октября. Но все это суета. Главное же – в парке культуры сегодня последняя дискотека. Последняя – и все. Больше дискотек не будет, будет зима. Что-то должно сегодня случится. Должно по всем законам социологии, математического анализа и теории вероятностей. А потому решительность наша сегодня предельно взведена, взоры остры и отточены.
– Чья это "наша" – спросите вы?
– Как это, чья – удивлюсь я – со мной едет лучший друг Саша.
: И под любопытные взгляды читателей два приятных молодых человека вальяжно проследуют к эскалатору.
– Напрасно они покрасили свод блестящей краской – с надеждой спрошу я у Саши.
– Да, Сергей, напрасно – с неподдельной вежливостью и учтивостью ответит он мне.
На улице холодно. Холодно настолько, что даже невинная идея выйти на балкон кажется большой ошибкой. Подумали ли мы с Сашей одни и тоже, или я был одинок в своих сопоставлениях – сказать честно, не знаю. Привычным шагом мы подойдем к знакомой палатке.
– Нет уж, мой друг, "девятки" я сегодня не буду. Настрой, понимаешь, не тот:
И Саша с радостью купит два "Бочкарева".
Крымский мост встречает нас радостными огнями, а могучий Петр I сверлит сердитым взглядом, стоя по колено на своем бронзовом паруснике. Мы идем в парк культуры – и я немыслимо счастлив от того, что все только начинается. Пусть зияют своей чернотой осенние лужи, пусть негостеприимно смотрят ворота: Сегодня пятница – а значит, я забуду об этом.
Кстати, о воротах я заговорил не случайно. Ведь именно у них мы заметили одинокую парочку, утопающую в урагане осенних листьев. Четкая и ритмичная походка, которая о многом сказала бы деревенскому парню, классическая поза "под ручку" – все говорило о том, что мы на правильном пути. Заговорил Саша:
– Девушки!
Девушки обернулись и прострелили нас своими испуганными взглядами.
– Девушки: э: вы тут одни гуляете?
"Нашел, чего спросить" – тихо подумал я. Судя по выражению лиц девушек, они подумали то же самое.
– Ну да – наградили они нас ответом.
– Можно мы с вами прогуляемся? Нет, ну если вы не хотите:
– Прогуляйтесь.
Начало было положено, и оттого стало радостнее. Свободно вздохнув и скинув с души камень, я открыл рот. И закрыл его. Саша тем временем продолжал:
– Вы работаете или учитесь?
– А что?
– Нет, ну просто интересно:
– Учимся.
– А где?
Сия пластинка знакома до боли всякому, а потому оставим Сашу и пользуясь моментом, опишем наших подруг. Видел ли читатель осеннюю улицу с ее манящими огоньками, корявыми деревьями и мокрыми дорогами? Видел. Прекрасно. Так вот частичка этой самой унылой улицы сейчас шагала рядом с нами.
– Сколько им было лет? – спросит читатель.
– Не знаю, сколько. Наверное столько, сколько и должно быть.
– А во что они одеты?
– И это сказать сложно. Но точно, не голые:
– Сергей! – Сашин окрик приостановит наши мысли. Повернусь лицом к нашим подругам:
– Учитесь, значит: Ну и как, интересно?
– Что интересно?
– Учиться.
Учиться им было интересно. А еще они любили готовить и любили есть персики. А вот кого они совершенно не любили, так это нерусских. Проблемы семьи их не волновали, а на станции "Чкаловская" они не были.
– Ну что ж – уже говорил я – Приятно было погулять. Может, еще увидимся:
Быстрой и стыдливой походкой мы пойдем на другую аллею.
– Как они тебе – спросит Саша.
– Да так: – отвечу я.
Вот, кстати, и дискотека. Прямо на улице, под открытым небом. На асфальтированном пятачке дергалось несколько фигурок, преимущественно девичьих. Широкоплечие тени стояли с краю, курили, отхлебывали пиво и всем видом показывали, что оказались здесь случайно. Увядающая осень, холодная улица и бесперспективная, чужая танцплощадка – все это смешалось во мне в невиданную жгучую смесь. Она прогрызала всю душу и сочилась наружу, заставляя развернуться и уйти прочь. "Ничего" – успокаивал я себя – "Ничего, просто время нужно: Сейчас погуляем, привыкнем и все будет:" Саша стоял рядом и грустно смотрел на танцующих. Я понимал его хорошо, как никто другой.
– Тебе чего? – спрашивал меня милый друг, стоя у палатки.
– Давай "Девятку":
Саша подошел к окошку:
– Пожалуйста, "Девятку" и "Невское светлое".
– Вам открыть?
– Да.
И вот уже желтая горечь растекается по моему желудку, деликатно постукивая по голове. Мы сидим на скамейке. Сейчас все заладится:
И вот тут то они прошли мимо. Четко прошли, классически.
И такие взрослые. Точно, взрослые. Наверное, старше нас. Саша приподнялся и посмотрел на меня:
– Сэм сайт, иллевн оклок! – проговорил он, подражая виртуальному летчику из компьютерной игры.
– Таргит ин рейндж! – с развязанной американской простотой ответил я, уподобляясь уже штурману.
На сей раз была моя очередь выступать.
– Здравствуйте!
Два презрительных взгляда проскользили по нашим курткам.
– Здрасьте!
– Можно мы с вами прогуляемся? А то нам одним скучно:
– А: Ну, попробуйте.
Две круглых луны с нарисованными губами и утопющими в черной туши пустыми глазами посмотрели на нас.
– А где же ваши девушки? – спросили они, сражая нас своей свистящей простотой.
– Одни гуляем:
– А вы всегда одни?
Видел ли читатель людей, которые бы гуляли всегда одни? Думаю, что не видел. Однако вопрос сей был задан безо всякого намека на шутку или иронию.
– Да нет: То есть, ну в общем:
Я еще не допил свою бутылку и понятное дело, чувствовал себя ровно. Однако чуть начав разговор, я застал себя смертельно пьяным. Было ли тому причиной пиво, или что-то еще – на знаю. Я замолчал.
Пустоликие нимфетки с видом сосали сигареты и скучно поддерживали Сашин рассказ о том, как он отдыхал на море.
– Были ли твои подруги красивыми? – спросит читатель.
– Безусловно!
– Но отчего же ты скучен и нем, Сережа?
– Как бы вам сказать, друзья: Я просто не видел себя рядом с ними. Всем своим нутром я не мог нащупать хоть ниточку, которая бы нас связывала.
– Как тебе они? – спустя десять минут спрашивал Саша.
– Ничего, красивые:
Мы опять шли к танцплощадке.
И вновь разноцветные огни заскользили по черным теням одежд. Вновь засверкала и задвигалась яркая кучка тех, кто рискнул выйти на танцпол.
– Как тебе вон те, в красном? – теребил мой рукав Саша.
– Которые?
– Да вон: Ты куда сморишь!
– Одна из которых со светлыми волосами, что ли?
– Ну да!
– Хм:
Тут, по идее, мне следовало что-то сказать. Сказать резко, энергично, а после встать и сверкнуть глазами. И того, должно быть, просила каждая моя мышца.
– Вперед – мысленно сказал я себе и резко поднял голову. Невиданный приступ тошноты тут же оборвал мое дыхание. Закружилась размякшая голова, поплыли деревья:
– С чего бы оно, ведь всего лишь пара бутылок: – однако мысль эта меня ни капельки не задела и куда-то быстро растворилась.
И вот передо мной улица. Обычная улица с обычными домами. Таких сотни в Москве. Но это именно та улица. Та, которую, судя по многому, я буду помнить еще очень долго. Деревья, ларьки, прохожие – все как обычно. Но странное, милое и одновременно дергающее чувство всякий раз вытаскивает эту картину наружу. И вот выплывает асфальт, возникают и мешаются запахи. Вот тело пронзает тень того испуга и смущения, желание смотреть под ноги. А вот ни с чем не сравнимое ощущение твоей удивительно нежной руки, зажатой в моей ладони. Непривычное, до страха приятное ощущение.
– Сергей! – ты чего: Сергей!
Я тряхну головой и пробормочу:
– Пошли!
Подергиваясь в такт ритму, мы подойдем к ним. Подойдем, встанем рядом и начнем танцевать. Кроме светлых волос и красной куртки я видел джинсы. Кажется, зеленые. Я не знал, почему даже не взглянул на танцующих подруг. То ли из равнодушия, то ли со злости. А быть может, я доверял Саше.
С бутылкой в руке танцевать правильнее и приятнее. Монотонные уханья, рассыпающиеся из динамиков, так и обволакивают мое сознание.
– Сергей, ты видел? – Саша прильнул к моему уху.
– Чего?
– Ну, как она смотрела на тебя!
"Чего, спрашивается, на меня смотреть? Я, положим, сюда танцевать пришел, а не по сторонам пялиться". На подавление этой мысли у меня обычно уходит не более секунды. Но на сей раз чего-то случилось.
– Сейчас приду. – Я отбросил пустую бутылку и пошел к ларьку.
В детстве я обожал книгу про Винни-Пуха. И всякий раз чуть не плакал, опять прочитав ее до конца и поняв, что больше уже ничего подобного не прочту. Как-то раз на антресолях мне попался медвежонок, точь-в-точь такой, как тот, из сказки! Память, тоска и какой-то долг обязывали меня с ним играть, хотя мне это было совершенно неинтересно. Но я хотел любыми силами растянуть сказку, и понимание таковой невозможности давалось мне особенно тяжело.
Я был у нее вчера. У той самой, которую вспоминал несколько минут назад. Сидел на кухне, пил чай, смотрел в окно. А она сидела напротив. Смеялась, поправляла волосы и что-то рассказывала. Я пытался угадать в ней знакомые черты, услышать те самые фразочки, поймать взгляд, который так взбудоражил меня тогда. Но все было совсем обычно и совсем незнакомо. Только раз, услышав сокровенную фразу "Не прикидывайся шлангом", я заулыбался.
Вот и ларек. Здесь продают по баснословной цене противные шашлыки, разогретые в микроволновке. Однако очередь стоит порядочная. Я встану в конец. Захламленные столы, битые бутылки на асфальте: А вон, глядите, за теми кустами уже, похоже, блюют! И тут я вспомню наш бар. С красивыми корабельными реями, стропами. У входа висит настоящий штурвал, на стене – страшный штык какой-то диковинной рыбы. И даже жалкая сторублевка дает твердые основания для похода в это славное место:
– Молодой человек, что вам?
– Две "Девятки".