Кунилингус до экзамена и после

– Привет. Чё, один сидишь? Самый первый пришёл, – спросила я, подойдя к Павлику, тихонько сидящему за партой.

Это было самое плохое утро, которое может быть в жизни студента первого курса. Утро перед экзаменом по высшей математике в рамках летней сессии. Я, конечно же, пришла, ничего не зная про эту математику, в надежде, что за меня всё равно всё напишут, т. к. желающих было хоть отбавляй. У Паши же на лице было написано: у меня много шпор, я всё равно всё спишу. А вот моё личико в тот момент было весьма зловещим.

Я специально пришла пораньше, чтобы поговорить с ним о его поведении. Но, прежде чем завести этот неприятный для него разговор, мне нужно было занять выгодную для себя позицию. Я плюхнулась своей попкой прямо на его парту, где лежали конспекты, и перебросила одну ножку через его голову. Таким образом, ему открылся весьма неплохой обзор на мою киску, ведь трусиков на мне не было из-за жары. А сам он, а точнее, его могучий торс оказался у меня между ног, которыми я упиралась в парту позади.

Он вытащил руки и положил их мне на юбочку, чтобы слегка приподнять её и улучшить обзор моей уже влажной вульвы.

– Ты чего про меня всякие слухи распускаешь, что я, якобы, подставляю всем подряд? Что меня имеют все, кому не лень, – начала я профилактическую беседу, сплетя лодыжки за его спиной, чтобы он не вырвался.

Он пытался отнекиваться, что это не он, кто-то другой. Но тогда мне пришлось усилить захват, и я почувствовала, что Павлик теперь не может дышать. Он начал разжимать мои ноги, но у него ничего не получалось. Видимо мои походы в фитнесс-центр прошли не зря. Я практически легла на парту, чтобы он не дотянулся руками до меня.

– Пусти, дура. Больно же, – единственное, что он смог сказать на выдохе, и я ослабила захват.

– Давай попробуем ещё раз. Ты зачем про меня всякие гадости говоришь? – не успела закончить я, как вдруг в аудиторию вошли двое моих одногруппников. Увидев такую картину, они всё поняли.

– Что, Пашок, провинился перед Ксюшей, что она тебя так сексуально обняла?

– Чё, Ксюха, плохо отлизал тебе, что ты его так наказать решила. Смотри, сейчас все знания из него выжмешь.

Здесь нужно сказать, что многие парни из моей группы мне периодически отлизывали, в отличие от Павлика. Нравилось им, что я ни с кем не встречаюсь, что никто меня не трахает, что целка у меня пока ещё на месте, вот и прилизались ко мне. У них даже журнал был, чтобы никто без очереди не пролез. Их тогда человек семь было, как раз по одному лизуну на каждый день. Конечно же, они имели обычные связи на стороне, а ко мне подходили, чтобы отлизать.

Ну, теперь представьте, что этот ушлёпок Паша начал на меня наговаривать. Сам он ко мне не подходил с просьбой оседлать его личико, ну я на него внимания не обращала. Саша и Костя, которые только что вошли, защищали меня от нападок девиц-одногруппниц, прознавших, что добрая половина наших ребят делают мне куни по очереди раз в неделю и безумно этому рады. И когда об этом все узнали, то Саня сразу же расставил приоритеты, что я теперь – их девочка для куни. И, что если хоть один волосок упадёт с моей интимной стрижечки, то виновный в этом больше не будет учиться в нашем ВУЗе по причине неуспеваемости. А Константин гарантировал проблемы несколько другого характера, о которых лучше не упоминать.

– Ну, так же нельзя, – начали рисоваться друг перед другом мои лизуны, – надо помочь «товарищу».

Они обошли нас, взяли меня руками за бёдра с обеих сторон и потянули, пытаясь их разжать. Но у них ничего не получалось, да они особо и не старались.

– Извини, Павел. Ничем помочь не можем.

– Да. Посиди там. Если хочешь, можешь отлизать ей. Мы разрешаем.

Павел сидел весь красный от стыда и от того, что не мог нормально дышать. Он не любил делать куни, да и девушки у него не было.

– Давай, Паша. Полижи у меня перед экзаменом. На удачу, – прошептала я и сильнее сжала свои ляжки, чтобы простимулировать его.

– Не буду. Мне противно это всё.

– Ну, хорошо. Тогда так пока посидим. Может, передумаешь.

– Хорошо. Хорошо. Я полижу тебе. Только отпусти.

– Ну, вот и умничка. Пришло время поработать язычком. Посмотри заодно, там целочка на месте?

Я ослабила давление бёдер на его грудную клетку, и он засунул мне голову прямо под юбочку и начал язычком и носиком раздвигать мои пухленькие губки.

– Молодец. Язык глубже засовывай и слизывай мои соки. Быстрее двигай. Почмокай меня немножко, я хочу слышать, как ты меня чмокаешь туда.

Саня с Костей следили за процессом, а их штаны уже вовсю дыбились. Постепенно в аудиторию заходили студенты, и когда видели происходящее, то ни одна тварь не смела пикнуть, мол, так нельзя, это разврат, нашли где лизать и прочую хрень.

Паша лизал уже минут десять, но поскольку он был неопытным кунилингером, то и кончить я не могла, да и не хотела. Его язычок стал совсем вялым. Он постоянно сглатывал мои вагинальные выделения, скапливающиеся у него во рту. В аудитории стояла тишина, были слышны только чавкающие звуки. Все просто расселись по своим местам и смотрели, как Паша делает мне куни по принуждению. Они ведь думали, что он там добровольно мне отлизывает, и только Саша с Костей знали, что я заставила его лизать.

– Чё за херня??? Сегодня же моя очередь – нарушил эту идиллию пришедший на экзамен Макс, – Ксюха, ты чё его туда засунула?

– Да подожди ты. Я его наказываю. Опускаю его в ротик. Он был неправ, наговорил лишнего и сейчас извиняется передо мной. Это не на постоянку, а разовый отлиз. Он там не по своей воле. Он сам меня попросил перестать его душить, а взамен он пообещал, что отлижет мне.

– Ясненько. Только ты, это, не кончай в него, ладно. А то я после экзамена тебя к себе хотел…

– Да не кончу я. Он лизать не умеет. Даже до клитора ещё не дошёл. Так что сегодня всё как обычно: я в душ, а потом два часика езды на твоём личике.

Когда я раздвинула ножки и выпустила Пашу из-под юбочки, всё его лицо было красным и липким. Губы распухли, а язычок не шевелился. Он тут же выскочил и пошёл умываться. Мне тоже пришлось выйти в туалет, чтобы подмыться, ведь этот засранец даже не подлизал мне после куника. А я ведь даже не кончила. А если бы кончила, он бы, наверное, захлебнулся, бедняжечка.

Когда я вошла в аудиторию, все уже сидели, и мой недолизун тоже. Все ждали меня. Пока препод отвлекался во время экзамена, ко мне на парту тихонько ложились листочки с уже написанными формулами и решённым третьим заданием. Экзамен был письменный, на написание нам давалось 40 минут. И поэтому моё задание решали три разных студента, и написано оно было тремя разными почерками, что потом вызвало немало вопросов.

Мне стало скучно и хотелось немного повертеться. Позади меня сидел замученный моей киской Паша и усердно списывал. Я решила пошутить над ним и написала записку с текстом: «Хочешь у меня полизать?..» Но тут вдруг случилось непредвиденное: её перехватил препод, который следил за нами, чтобы мы не списывали. Он встал из-за стола, подошёл к Пашиной парте, взял записку, затем сел рядом за мою парту, развернул её и прочитал там: «Хочешь у меня полизать?..»

Все тут же перестали писать и вылупились на нас. Я сидела молча и густо краснела.

– Хочу, – ответил препод.

Ему было около сорока лет, разведённый, КФМН, доцент кафедры ВМ.

– Это я не Вам писала, извините… – пробормотала я.

– Да что ты… Не мне? А вот это ты мне писала тремя разными почерками, умница, блин, нашлась тут… – прошипел препод, показывая на мои ответы.

Я сидела и краснела. Мне было стыдно.

– Придётся нам с тобой отдельно пообщаться, пройтись досконально по всем трём заданиям. А то все сидят, честно всё списывают, думают, что я не вижу, а ты одна сидишь тут, как прынцесска, от безделья маешься, записками кидаешься… – начал причитать препод.

– Хорошо, – ответила я шёпотом, – я зайду, и мы с Вами всё обсудим.

– Так, а ну-ка все сдаём вашу писанину, всё равно ничего умного не напишите. Кому тройку автоматом – те могут не сдавать свои почеркушки. Кто хочет четвёрку – у того буду проверять. А кто решил на «отл» замахнуться, тот должен все три задания написать без ошибок. Всё очень просто и понятно, даже для таких, как вы.

И тут я подумала, ведь это же мой шанс – тройка автоматом. И не нужно будет с этим извращенцем беседовать.

– Я хочу тройку автоматом! – и все опять на меня уставились, включая препода.

– Хе-хе. Тройку хочешь? Понимаю. А я хочу то, что в записке…

– А что в записке? Прочитайте вслух, пожалуйста, – решила рискнуть одна из страшненьких куриц и спросила препода прямо в лоб.

– А в записке то, что тебе никогда в жизни не светит, – опередила я препода, и все сразу поняли, о чём идёт речь.

– Это точно. Не светит! – поддержал меня Саша.

– Ну, или разве что в противогазе, можно попробовать… Хотя, не факт… – продолжил острить Макс.

– Так, а ну-ка все замолкли! – перебил обсуждение препод. – Ладно. Тройка, так тройка… А зря, ведь я же знаю, что ты владеешь материалом на «отлично».

– Ксюха, если ты считаешь, что заешь на пять – так сдай ему. Зачем диплом тройкой портить. У нас эта «матеша» ещё целый год будет, а потом ещё и «аналитичка» добавиться, – сказал Саня, и никто не решился ему возразить.

– Хорошо, я думаю, что мне стоит попробовать. Я зайду к Вам, и мы с Вами побеседуем, – услышал от меня препод то, что хотел.

– Молодой человек, – подал голос преподаватель, – Вам на балл выше.

– Благодарю, – ответил Саша, – рад стараться.

Я зашла на кафедру, и преподаватель закрыл дверь изнутри на замок.

– Садись на диванчик. Я тут уже у многих проверил, сейчас я закончу, и мы приступим к доскональному изучению.

Пока он проверял, я уже чуть задрала итак коротенькую юбочку и широко раздвинула ножки. Кондиционера в кабинете не было, а окно пришлось зашторить, чтобы из окон здания напротив не было ничего видно. Была открыта лишь маленькая форточка, которая не спасала от июньской жары. Я решила не заходить в уборную перед визитом, поэтому моя киска уже успела накопить в себе множество ароматов за время экзамена.