На балансе-2

Все действующие лица и факты вымышлены, а все совпадения имён и событий – случайны.

Когда Марина позвонила в дверь, мы уже помылись и оделись. Елена в кухне готовила ужин, одетая в длинный сиреневый прозрачный пеньюар и короткую ночную рубашку. Я надел свой костюм, не стал только галстук завязывать. Марина вошла, показала удивление, увидев в квартире меня. Она была в своём обычном джинсовом костюме, фирменном, дорогом, с запахом хороших духов, с идеальной причёской, с перстнями с бриллиантами на пальцах. Под джинсовой курткой у неё была надета тонкая чёрная блестящая майка – топик. На ногах босоножки на ремнях.

– Вы тут развратничаете, что-ли?

– Именно. На балансе трахаемся. И тебя совратим сейчас. – Елена была уже хорошо поддатая.

– Не надейтесь. Я – девушка строгих правил.

– Помнишь, ты говорила, что хочешь увидеть, как меня трахают?
– Я получаю истинное удовольствие, когда слышу, как ты визжишь от двух мужиков. Просто мне приятно видеть, как ты получаешь то, чего я тебе дать не могу – из-за отстутсвия у меня члена. Но это не значит, что мне приятно принимать участие в ваших оргиях. Ты же знаешь – мужики меня не заводят. Но видеть, как тебя трахают, мне до сих пор пришлось только один раз в натуре, остальное – на кассетах.

– Я ей ставлю, чтобы она завелась, – Елена обратилась ко мне.

– Догрогая Марина, давайте подкрепимся, выпьем, а потом и:, – это я вмешался в разговор.

– Я вижу, вы тут без меня уже набрались. Лена, это белье тебе очень идеть. В нем ты особенно соблазнительна. Раньше я его утебя не видела. Это обновка?

– Баба есть баба. Разговор только о тряпках:

– А о чём ещё разговаривать? О мужиках, что-ли?

Елена тем временем сервировала стол на кухне на троих. Всё было сделано по высшему разряду: высокие хрустальные рюмки для водки на тонких ножках, хрустальная низкая вазочка с колотым льдом, хрустальное блюдечко с тонко порезанным лимоном, гофрированные тнчайшие белоснежные тарелки с нарезанной сырокопчёной колобасой, ветчиной, салом срозовыми прожилкми из морозильника, маслинами, красной рыбой (осётр горячего копчения, севрюга холодного копчения – видел надписи на этикетках), высокие прозрачные фужеры для воды, заиндевевшая бутылка "Святого источника" и, как завершение, – опять "Абсолют" – полный на три четверти. От такого вида мне бешено захотелось есть и пить. И нас пригласили к столу.

– Так, садитесь, кто куда хочет. Ты, Маринка – на своё любимое место у окна, Виктор – сюда, а я ближе к холодильнику – доставть, что потребуется. Давай, Витя, наливай по первой, нам с тобой можешь по половинке, Маринке – целую. Ей в самый раз. Пусть придет в наше состояние поскорее.

Выпили по разу. Закусили. Тут же я разлил ещё раз. Опять выпили.

– Виктор, а вы с Леной давно уже :?

– Нет, сегодня – первый раз.

– Однако, вы так быстро начали. Я не успею за вами. В смысле водки. И в смысле секса тоже.

– Сегодня я расслабляюсь по полной программе. Очень трудный баланс был, мать вашу, из-за вас, девки!

– Ну вот. Оказывается, мы виноваты. Когда мы работаем – никакой благодарности, когда ошибаемся – бьют как следует.

– Девушки, не ссорьтесь, лучше, ещё выпьем, закусим, тем более такой шикарный стол: – я налил всем по треть рюмки, граммов по двадцать.

– Какой я сегодня анекдот слышала! Идёт женщина по женской консультации. Навстречу мужщина в белом халате. "Вы гинеколог?" "Нет, но осмотреть могу."
– Нормально:

– Сегодня Витенька нас обоих осмотрит – как ты думаешь?

– Я предпочитаю настоящего.

– Ладно тебе, сама рассказывала, как мальчишкам показывала своё добро.

– Знаешь что! Докладывать такое посторонним. Если он – Марина кивнула на меня, – тебя трахает, это не значит, что я должна делиться с ним своими секретами.

– Ну прости меня, пьяную дуру:

– Ленка! Да ты уже никакая!

Это было правдой. Елена почти спала за столом, сонно оглядывая нас.

– Нет, какая. Я хочу секса. Много-много секса. Самого гнусного секса:

– Надо её отнести в спльню.

– Ерунда. Я сама дорогу найду, – Она попытатлась встать, но нетвёрдые ноги подогнулись, и она растянулась посреди кухни.

– Ну вот. Довольны? Довели женщину. Трахайте теперь меня оба. Я хочу кончить. По-настоящему:

Пеньюар Елены раскинут в стороны, груди выскочили из сорочки наружу, подол сорочки поднялся выше бритого лобка. Рукой она ласкает себе грудь, другой – дёргает половые губы.

– Ну идите же сюда, помогите бедной женщине:

Марина смотрит сидя на студе. В руке вилка, на ней – кусок осетрины.

– Знаете Виктор, может быть, вас это шокирует, а я к таким зрелищам привыкла. Она совершенно невозможна, когда напьётся.

– Да, я шлюха! Кто хочет меня трахнуть?

– Сучка потекла. Смотрите, Виктор, она уже совсем мокрая.

– А вы, Марина, просто великолепны. Вы созданы для любви. Ваши губы так томны и так зовущи:

– Ах, прекратите. Лучше займитесь этой тварью с ногами враскаряку, чем говорить мне пошлые комплименты.

Мой член был уже готов к делу. Я быстро разделся и устроился между ног Елены и всадил в неё. Трахал я её медленно, не торопясь, смакуя уже знакомую пещерку. Мне было особенно приятно видеть, что на нас смотрит очаровательная стройная молодая женщина, совершенно одетая. Елена постанывала и активно подмахивала. Однако я чувствовал, что она из-за водки уже потеряла чувствительность. Довести её до конца теперь было довольно сложно. Марина же только начала заводится. Я видел это по блеcку в её глазах и по активным движениям рук, которыми она ласкала себя, пока не раздеваясь.

– Давай-ка задом, мила, – я шлёпнул Елену по ляжке, и она неловко перевернулась, встала на колени, высоко подняла зад.

Я тут же встал ей член в задний проход. Пошло веселее. Тесное отверстие обнимало меня, доставляя удовольствие, переходящее в наслаждение.

– Ох и хорошо: Всади ещё: Ах, хорошо, ах здорово, трахай меня сильнее, пусть Маринка полюбуются, какая я у неё шлюха:

Для усиления ощущений я стал шлёпать Елену по ягодицам с громкими хлопками. Она завизжала от удовольствия от новых острых ощущуний. Марина, наконец, стала раздеваться, сначала сняв с себя джинсовую курточку. Она опустила брительки своего топа, достала груди и стала легонько разминать их. Груди у неё были загляденье – небольшие, прекрасной округлой формы, белые по контрасту с остальной загорелой кожей, с небольшими кружками вкруг сосков, с большими круглыми сосками, которые так и хотелось взять в рот. А Марина уже прикрыла глаза, заводясь всё больше и больше. Я тоже подходил к концу. Елена же была ещё далека от конца. Но ей было очень хорошо – по тем стонам и визгам, которые она издавала.

– В ротик хочу! Кончи мне в ротик, милый:

Я быстро вынул член и перебрался к елениной голове, она сразу же забрала весь член в рот и после нескольких охватывающих движений глоткой с наслаждением всосала в себя всё, что я выплеснул из члена.

– Уф, здорово: Ты – просто чудо:

Тяжело дыша, я уселся на диванчик кухонного уголка. Я чувствовал полное удовлетворение.

Это был совершеннейший конец. Больше в тот день я не смог бы ничего, даже под страхом казни через четвертование. Смутно помню, как улёгся спать на неразобранном диване в одной из комнат.

Утром женщины не выходили из спальни. Что они там делаи, я не знаю. Быстро умылся, хватил граммов пятьдесят водки и покинул квартиру. Поймал такси – и в девятом часу я дома.

2

Последующие несколько дней прошли удивительно спокойно. Елены не было на работе – сначала она ездила в налоговую, затем в таможенный комитет, затем полетела в Лондон, где наш генеральный вёл какие-то переговоры.

Без руководства жизнь фирмы текла размеренно. Тем более, что баланс сдан, документы хотя и поступают, но не проводятся. Что-то вроде каникул. Утром – включение серверов, затем чай с бухгалтершами, помощь в употреблении программной продукциии Майкрософт, затем обед – опять же бутерброды с бухгалтершами, и лёгкий отдых с трёпом до окончания рабочего дня в восемнадцать часов. Елена два раза звонила из Лондона – спрашивала какие-то цифры. Ей отвечала Вера Михайловна – зам главного, женщина под шестьдесят.

Марина сразу после отъезда Елены исчезла в отпуск за свой счёт. Наши женщины говорили между собой, что она за баланс получила неприлично большую премию – пару штук баксов, вот и уехала в Испанию. Я, к своему величайшему удивлению, на третий день после того, как мы этот баланс сделали (ну и всё остальное тоже), был вызван в каморку к зам главного бухгалтера, и там мне Вера Михайловна вручила конверт, в котором было семьсот тридцать пять долларов.

Как-то вечером, я выключил всё и собирался уходить. Секретарша директора Оля ещё была у себя. Я зашёл к ней, мы начали болтать о всякой ерунде, я попросил кофе. Я начал понимать, что моё положение в этой фирме как-то изменилось – мой статут негласно повысился, и существенно повысился. Поэтому я уже мог без стеснения войти в приёмную генерального и напроситься на кофе у его секретарши Олечки (рассказ Елены о ней я помнил).

Олечка была одета в тонкую чёрную блузку и короткую серую блестящую юбку. Усевшись перед ней в кожаное кресло для посетителей, я без стеснения любовался её стройными ножками (колготки из-за жары она сегодня не надела).

– И долго вы будете пялиться на мои ноги? – я даже вздрогнул от неожиданности.

– Да не в ногах дело, Оля. Вы вся целиком – чудо для любования. Поэтому я немного увлёкся. Давно хотел поговорить с вами – всё не решался, вы такая всегда занятая, такая недоступная:

– Вот чепуха. Подошли бы и разговаривали: У вас сигарет нет? – Мои кончились.

– Да я вощбще-то не курю. Но могу сходить в киоск, тем более мне там кое-что надо купить.

– Правда? Сходите, пожалуйста. Мне возьмите какие-нибудь лёгкие.

Я спустился вниз, должил охраннику, что еще поработаю полчасика, сбегал к ближайшему киоску и взял бутылку шампанского, сок, шокалдку и сигареты. Всё это я торжественно выложил перед Олей.

– Это по какому поводу вы хотите тут пьянку устроить?

– Как это по какому? Ведь баланс сдали – разве не повод?

– Ну, это для вас повод, а для меня ваши балансы – тьфу. Только нервы мотаете руководству. Сейчас я достану посуду. – Оля открыла кабинет директора и достала из серванта уже знакомые мне фужеры.

– Только я шампаское не буду.