Оля - Оленька

26 сентября. Никак не удаётся остаться с папой наедине – занят на работе. Да, если бы и получилось, что бы я делала? Подошла бы и сказала: « Я тебя люблю и хочу с тобой ебаться». Бред. Без подготовки за такие слова и по башке получить можно. Стараюсь крутиться с ним рядом полураздетая, но получаю только замечания, типа « иди, халат накинь. Мама что-то долго никуда не уезжает, но приходит стабильно поздно. Наверное, после того, как я её заловила, трахается на работе. Сегодня они с папой вечером пришли из гостей пьяные в дым. Отправили меня спать, а сами – в спальню, даже свет не потушили. Я тихонечко заняла наблюдательный пункт около дверей, когда они, уже раздетые лежали на кровати. Какой же, всё-таки у меня папка красавец! Вытянулся на простыни, хуй торчит, а сам упрашивает маму взять в рот. А та: « Что ты, Юра, ведь знаешь, что я не люблю. Давай лучше я на тебе.» Как же, не любит она. Наверно у ёбаря своего со свистом отсасывает! Мама взобралась на отца, быстрым движением вставила в себя его ствол и заскакала, и застонала! Сиськи, кстати – 4 размер, мотались из стороны в сторону с глухими шлепками, а она уже повизгивала. Папа вцепился в её задницу: « Потише, Ольга ещё, наверное не спит.» « Ну и ладно. Давай сильнее, глубже! Ой, ещё, ещё! А-а – а-а!!!!» Маму затрясло, а папа вытащил из неё свой член и стал спускать на живот и титьки, поднося большую, фиолетовую залупу к маминым губам, благо глаза у неё были закрыты. Последняя порция упала ей на щеку. « Юрка, жлоб, сказала же, не в рот…». Сейчас мыться пойдет, надо убегать.

28 сентября. Сижу, пишу у себя в комнате. Сегодня маман уехала в командировку и, по всей вероятности, надолго. Проводили её и пошли с папой в кафешку. Прямо там я начала претворять в жизнь намеченный план. Пригласила его танцевать, прижалась титьками крепко-крепко, и у него встал!! Встал на меня!! Папа пытался в танце отодвинуться, но я всё крепче и крепче наседала на него, елозя телом по его возбуждённому дружку в штанах. Сейчас внутри меня всё трясётся от осознания ситуации – сегодня или никогда! Уже придумала, как очутиться в папиной постели. Подожду ещё часик, пока уснёт. Всё.»

( продолжение следует)

Оля – Оленька

Часть 3.

Юрий тупо уставился куда-то в потолок, налил полстакана, махом опрокинул, не чувствуя вкуса водки и закурил. Да, много он сегодня узнал из короткого дневника дочери и про себя, и про жену, а главное – про Ольгу, Олю – Оленьку. И что со всеми этими знаниями делать, что предпринимать – без понятия! Затушив сигарету, он пошёл в спальню в надежде поспать ещё, а уж потом, на более-менее свежую голову, поговорить с дочкой. Она лежала в той же позе, прикрытая простынёй. Юра осторожно опустился рядом, отвернулся и закрыл глаза. От выпитого и передуманного сон пришёл сразу, накрыл мозг мягкой пеленой и опустил мужчину на дно чёрного, глубокого колодца. Однако покемарить удалось часа два-три из-за срочного и такого сладкого пробуждения. Ему сосали хуй, да так неистово, что он, хотевший сказать, что это неправильно, что это противоречит человеческим нормам и морали, только простонал и продолжал получать удовольствие зажмурив глаза. Волосы Оленьки щекотали ему пах, её язычок порхал, как бабочка по напряженной залупе, и вот он – момент истины! Струи спермы ударили дочери в рот, и она, как добросовестная девочка, всё проглотила и вылизала ствол и головку.

– Папуля, с добрым утром, – голенькая дочь нырнула под одеяло и прижалась всем телом, смотря ему в глаза близко-близко.

– Доча, что же мы делаем? У меня нет слов, как это всё назвать, – запричитал Юрий, но Оленька запечатала ему рот своими губами, проникнув туда язычком, а рукой поглаживая поникший, но готовый в любое время пробудиться член. Оторвавшись от поцелуя, дочь серьёзно посмотрела на отца и прошептала:

– Если ты прочёл дневник, то знаешь, что мы делаем и кто был инициатором всего этого. Я тебя люблю, я этого хотела, и я этого добилась, – глаза сверкнули хитринкой, – но не до конца. Юрий провёл рукой по её волосам. Он понимал, что такими темпами и до конца они дойдут очень быстро, может быть даже этим утром, но так же осознавал, что ни к чему хорошему это не приведет. Одно неосторожное слово дочери, одно её случайное признание подружкам, и людская молва сомнёт их и расплющит, как дорожным катком, поломав судьбы её и его.

– Давай-ка, дочь, вставать, утро уже.

– Хорошо, папочка, я пойду, приготовлю завтрак, а ты иди в душ, вдруг я захочу опять чего-нибудь сладенького.

Он хлопнул её по попке, и Ольга, смеясь, побежала в свою комнату. Юрий включил воду, встал под обжигающе-холодные струи. В голове было пусто, зато в теле появилась блаженная истома. « Нет, целку я ей ломать не буду, – думал он, хотя глубоко в голове роилась мысль, что это было бы здорово сотворить с таким молодым, упругим, красивым телом. Он не закрвл до конца дверь в ванну, и Ольга, проходя мимо, могла видеть, как член отца отчего-то наливается силой и, покачиваясь, приподнимается. Юрий вытерся полотенцем, натянул свежие шорты и прошёл на кухню. На плите шкворчала яичница с грудинкой, а Ольга стояла около раковины, к Юрию спиной. На ней был одет фартук, под которым были только узенькие полупрозрачные трусики и больше ничего.

– Ты что опять меня соблазняешь? Доча, то, что было вчера и сегодня утром – исключение из правил, но на большее не рассчитывай, девственность твоя останется при тебе.

– Ах, так! – и последняя составляющая нижнего белья была сдёрнута и откинута в угол кухни. – Я буду ходить голой, и ты всё равно не выдержишь!

Она оперлась попкой об обеденный стол и сердито надула губки. Юрий подошёл к дочери, обнял и начал тихо уговаривать:

– Ну, понимаешь, не могу я так. А как маме в глаза глядеть?

– Ты, надеюсь, внимательно прочёл мой дневник? Думаешь тот случай у мамы единственный?

Оля прижалась к отцу, и он, противореча своим словам, начал гладить её, касаясь спелых, сочных грудок и опуская руки всё ниже и ниже. Обняв дочь за две упругие булочки, Юрий рывком посадил её на стол и раздвинул ноги. Ольга откинулась назад, закрыла глаза в предвкушении дальнейшего. Отец встал на колени и в дневном свете увидел гладкую, розовую раковину, раздвинул осторожно пальцами губки и припал ртом к этой прелести. Язык развил бурную деятельность, губы посасывали клитор, палец аккуратно входил в дырочку, ощущая податливую, прогибающуюся преграду. Дочь крепко обняла его за голову, стонала и елозила попкой навстречу ненасытному рту. Немного погодя из Ольгиной письки брызнула терпко пахнущая жидкость, и Юрий языком вылизал её. Девушка открыла затуманенные оргазмом глаза и протяжно застонала дрожа всем телом.

– Как хорошо, папочка, это не описать словами, это…. Я люблю тебя!!

Затем она взглянула на торчащий в шортах отца писюган.

– А как же ты? Нужно вот так, – быстро сняла всё с Юрия и разместила хуй между своих, сведенных руками грудок.

– Давай же, я так хочу, я это видела где-то в журнале.

Член заходил, как поршень, доставая залупой розовые губы и высунутый язычёк дочери. Больше Юра терпеть не мог и начал кончать, не так обильно, как утром, но губы, щёки и сиськи дочери были покрыты густыми каплями, которые она собирала пальцами и складывала в рот. Улыбнулась, и убежала в душ. День прошёл спокойно, без посягательств Ольги на « мужское начало» отца. Дочь делала приборку в квартире, весело щебетала о своих школьных делах, ластилась к нему, как маленькая девочка, а не как девочка отсосавшая недельный запас спермы и мечтающая о том, что вот вот её отъебут во все дырочки. Ближе к вечеру они пошли прогуляться. Весенний день угасал, было не по мартовски тепло. Проходя мимо нового торгового центра, Ольга затащила туда отца, хотя знала, чтоон страсть как не любит ходить по магазинам, но своей доче никогда не откажет. Народ толпился у прилавков рассматривая импортные вещи потоком хлынувшие в торговлю с наступлением перестройки. Продавцы, не по-советски вежливые, аккуратно и дорого одетые, снимали товары с полок, показывали людям, охотно отвечали на вопросы. « Вот они преимущества начинающегося капитализма», – подумал Юра, и тут Ольга утащила его в отдел женского белья.

– Ой, папочка, посмотри, какая красота! – Глаза дочери блестели, как два фонарика при виде этих гор лифчиков, трусиков, пеньюаров и прочих атрибутов, созданных для обольщения.

– Можешь себе что-нибудь выбрать, – усмехнулся Юрий протягивая Ольге кошелек, – а я буду в рыболовном отделе.

Девочка взвизгнула от счастья, подпрыгнула и, поцеловав отца в щёку, исчезла в отделе. Затем они зашли в знакомое кафе, поужинали и отправились домой, благо на улице уже было темно и начало холодать. Придя, Юрий уселся на диване перед телевизором, а дочь убежала в свою комнату, пообещав сюрприз. Через 10 минут дверь в зал приоткрылась и вошла, нет, вплыла Ольга, одетая в новый красный комплект нижнего белья и свои туфли на высоких каблуках. Лифчик красиво подчеркивал грудки, трусики обтягивали пухленький лобок, чётко прорисовывая щёлочку. Ольга походила перед отцом виляя бёдрами, как на подиуме, поцеловала колючую щёку и опять убежала. В голове Юрия зашумело не так от выпитого за ужином, как от увиденного, в штанах предательски зашевелился « дружок», требуя к себе внимания, понимания и обнимания мягкими, влажными губками. Через несколько минут Ольга позвала отца из спальни. В комнате царил полумрак, благодаря тусклому ночнику, а на широкой родительской кровати лежала прекрасная нимфа, переодевшаяся в белый, с голубыми цветочками комплект. Он выглядел на юном теле дочери превосходно. Ольга полулежала на подушке, одна бретелька лифчика упала с плеча наполовину обнажив грудь, стройные ножки были согнуты, полураздвинуты и покачивались из стороны в сторону. Юрий подошёл, сел на кровать и, повернув к себе лицо дочери, крепко поцеловал её в губы. Оленька моментально ответила ему, начав игру языков и крепко обняв отца за шею. Продолжая целоваться, они повалились на кровать и начали шутливо бороться. В конце концов дочка оказалась сверху поверженного папы, усевшись на него и плотно прижавшись своей промежностью к его паху с каменно стоящим хуем.