По пути домой

1 часть.

Конец мая уже по летнему встречал учеников, когда двери школы распахнулись настежь, и толпа подростков хлынула наружу, смеясь и болтая. Июля, 18 – летняя красивенькая девушка заметила отца, поджидавшего ее в машине, и весело помахала ему рукой.

Виктор сидел в машине, наблюдая за дочерью. Его рот наполнился слюной, а член приятно дернулся, когда он вспомнил, что совсем недавно, при жене трахал дочь и она первый раз от их секса, после того, как разорванная им плевочка дочки зажила и она первый раз кончила, он посмотрел на свою сексуальную, красивую, стройную дочь. У нее были длинные и волнистые черные волосы, красивое личико и стройное тело с сиськами двоечками.

– Привет, папочка! – прощебетала Июля, запрыгивая в машину и прижимая машинально, да скорее инстинктивно, сумку к низу короткой джинсовой юбки, чтобы не было видно засвета ее белоснежных трусиков, но вспомнила, что папе подобное очень нравится и сумку приподняла. Вот тут то папа и увидел трусики и очень даже пристально посмотрел, было видно по папе, что посмотрел с удовольствием, а значит уже с возбуждением. Юбка еще и туго натянулась на ее хорошенькой попке, а подол задрался высоко на сильных бедрах. А первый раз сильные бедра дочери, Виктор почувствовал, тогда, когда дочь, кончая, сильно сжала бедрами его голову, когда он лизал ее киску, что мама весело тогда сказала: «Ты так папку нашего задушишь!» А ведь сила ее бедер сказывалась явно от занятий гимнастикой.

– Привет, дорогая, – сказал Виктор, обнимая дочь. Он улыбнулся, когда Июля прижалась к нему своим теплым телом. Он целомудренно поцеловал ее в щеку, как сделал бы любой отец, да и мимо проходили ученики, кто то говорил дочке, проходя мимо их машины:

– Июлька, пока! До завтра! – и Виктору было приятно, что дочку уважают. Он завел машину, и они поехали домой, прочь из шумного города, отец и дочь болтали о прошедшем дне. Каждый раз, когда Виктор смотрел на Июлю, в его глазах светилась не только отеческая любовь. Через двадцать минут он съехал с трассы на полевую дорогу, направляясь к знакомому месту, уединенному месту, только их месту, где мама еще не была, которое они с дочерью уже так хорошо знали, где не было видно машины, где они трахались почти каждый раз, как возвращались домой, папа со службы, дочь с учебы.

Июля, все поняла, почему это папа свернул в лесопосадки и ее щеки зарделись от предвкушения, а трусики, приятной пульсацией, оросила ластовицу порция выделений сока ее вагины. Она наклонилась к папе и крепко прижалась грудью. Ее бедро коснулось руки папы, которая была на рычаге переключения передач. Он посмотрел на дочь, почувствовав жар ее бедра на руке, и его лицо тоже покраснело и тоже от предвкушения назревавшего наслаждения юным еще телом дочери. Он протянул руку и погладил дочь по колену. Ее обнаженная нога казалась атласной под его пальцами. Он немного задрал юбку и стали видны трусики, и Виктор, отняв руку от колена дочери, положил ее себе на ширинку и помял член, остановил машину, Июля бросилась в его объятия, и они стали страстно целоваться,… губами,.. языками,.. даже зубами…

– Папа, – простонала Июля, и нетерпеливо приоткрыла губы, чтобы поцеловать папин язычок, и принялась сосать его, тихо постанывая, – Именно этого момента я так ждала весь день, папочка! – шептала Июля, и их рты были плотно прижаты и сосали у друг друга губы. Их слюна непристойно смешалась, а тела прижались друг к другу. Виктор гладил блестящие, черные, как смоль волосы дочери, пока они целовались, посматривал на засвет трусиков от того, что юбка обнажила красивые и сильные ноги дочери. Его рука ласкала ее шею, и он чувствовал, как пульсируют вены на ее шее. Его руки гладили ее девичьи плечи, а член затвердев, сладостно дергался, когда они продолжили целоваться. Июля застонала в папин рот. Ее маленькая, почти еще девственная киска, теперь сладко покалывала и пульсировала выделениями порциями сока, и с каждой секундой становилась все влажнее и трусики мокрели. Июля сейчас подумала, что «сейчас папа седьмой раз войдет в меня». О ее вагине, папа как то сказал в присутствии мамы, да и к маме обращаясь:

– Смотри, Лида, а у нашей дочки, писечка остается загадкой до последнего, пока не раздвинешь щелочку, и не увидишь всю нежность писечки! Конечно же, там у нее еще все было для папиного члена, узко. Вот Виктор и старался дочь долго ласкать, чтобы вагина дочки, раз она так сильно там мокреет, чтобы член входил безболезненно. Мама папе говорила, чтобы он хорошо ее возбуждал, чтобы, как мама сказала, твоя дубина, входила в дочку безболезненно. А в промежности брюк Виктора, его член и яйца были уже тяжелыми. Его член зашевелился, удлиняясь и утолщаясь. Наконец они прервали свой долгий, жаркий поцелуй. Губы Июли стали влажными и блестящими и немного опухли, глаза блестели, когда она смотрела на отца с обожанием и с любовью в глазах. На ней была прозрачная блузка с длинными рукавами и жакетка. Папа видел сквозь ткань ее белый лифчик. Ее сиськи двоечки красивыми бугорками девичьей плоти, просились наружу, как и папин член.

– О, папа, – томно прошептала Июля, расстегивая блузку, – сейчас у нас будет седьмой раз, я сегодня грезила об этом весь день! Даже в туалете на перемене кончила.

– Я тоже, дочка, жил этим моментом! – признался Виктор, не сводя глаз с ее груди дочери и конечно с засвета трусиков. Июля расстегнула блузку, вытащила ее из юбки. Она носила всегда одинаковое по цвету и фасону белье. Если белый сейчас бюстгальтер, то и белые трусики. Верхушки ее девичьих сисек колыхались над чашечками лифчика от движений тела. Виктор протянул дрожащую руку и коснулся груди дочери. Он нежно массировал ее сиськи через бюстгальтер и ласкал атласную плоть сисек в верхней части чашечек бюстгальтера. Июля вздохнула от удовольствия, и улыбнувшись посмотрела на папу. Соски быстро поднялись и затвердели, когда она быстро задышала:

– Ты сам снимешь мой лифчик, папа? – кокетливым голосом спросила Июля. – Ты же любишь сам меня раздевать!

– Да, дочка! – сказал Виктор, – Мне нравится, когда я тебя раздеваю, ты так красиво краснеешь! – и руки мужчины слегка дрожащими от волнения руками, расстегнули крючки лифчика. Виктор справился быстро и через несколько секунд лифчик был расстегнут. Он спустил бретельки с ее гладких плеч, и наконец ее грудь освободилась от чашечек лифчика. Лифчик присоединился к жакетке и блузке девушки на заднем сидении.

– Боже мой, Июля, как они у тебя красивы, как и у мамы в молодости, как я люблю твои сиськи! – и Виктор застонал, когда его руки нежно сжали груди дочери и губы прильнули сосать уже твердые соски. Июля улыбнулась папе с эротическим удовольствием, и эротической улыбкой, а прикусив губу, прижала голову папы, сосущую нежно затвердевший сосок. Ее соски были розовыми, и когда папа ласкал ее, а другую сжимал рукой, они напрягались и становились твердыми. Июля не отнимая руки с затылка папы, притянула его голову еще теснее к своим грудям. Она задохнулась от радости, когда он начал тыкаться носом в ее сиськи, тереться о них лицом, щекоча своими усами. Ее нежные укусы пульсировали, когда они касались его щек и подбородка. Он целовал их горячо, влажно, прижимаясь губами к каждому соску. Ее укусы пульсировали, когда они прижимались к влажным губам папы. Июля застонала и раздвинула свои ноги. Одна ее нога прижалась к дверце машины, а другая была почти на колене папы и ему был свободный доступ к ласке, через трусики, вагины дочери. Июля знала от мамы, что папа, в порыве страсти любит, матерные слова, когда его попросишь, сделать ту или иную ласку, но сказать матерно, типа «хочу хуй сосать», или «полижи пизду», «хочу, пап, ебаться» вот и сейчас, Июля прижалась к папе:

– Ты знаешь, чего я хочу, папочка, – промурлыкала Июля, – Давай сядем на заднее сиденье, и ты мне ее полижешь пизду, да, пап? – и с этими словами Июля откинула спинку своего сиденья и ловко перелезла на заднее сиденье машины, и Виктор последовал за дочкой, не сводя свой взгляд от засвета белых трусиков. Июля уже полулежала, полусидела на заднем сиденье машины, широко расставив ноги. Виктор опустился на колени на пол машины между ног дочери. Он взялся за подол ее юбки и медленно приподнял его, обнажив бедра, и прикрытую трусиками прелесть дочери. Белые трусики – слипы, плотно облегали прелесть дочери. Ее выпуклый венерин холмик образовал возвышение и прелесть дочери так прекрасно смотрелась. Трусики сидели на ней так плотно, что складка щелочки ее киски была отчетливо видна.

Виктор поглаживал ее бедра медленными, дразнящими движениями, точно так же, как он знал, что его дочери это нравится. Он медленно продвигался вверх.

– О, Папа! – Июля ахнула, когда он впервые коснулся ее киски через трусики. Его руки дрожали, когда он просунул пальцы под трусики. Он потянул их вниз. Июля приподняла попу от сиденья, чтобы папа мог снять с нее трусики. Виктор медленно снял белые трусики с голенького лобка, любуясь щелочкой, которая обнажила раскрывшись, немного клитор и губки. Он знал, что когда дочка возбуждена, то клитор и губки выглядывали, а если не возбуждена, то у дочки была просто щелочка ну иногда с едва высунувшимся клитором. Если он у дочки выглядывал, то это говорило о том, что дочка возбудилась. Он застонал и сильно прикусил нижнюю губу, пытаясь подавить свою страсть, предвкушая скоро и вкус, и запах прелести дочери. Стянув трусики до колен он положил свои горячие руки на бедра. Ее киска была узкой, уже немного набухшими розовыми губками. Щелочка прекрасно чуть раскрылась между красивой формы ног дочери, которыми он неустанно любовался. Совсем недавно на лобке венериного холмика была полосочка густого кустика мягких, шелковистых черненьких волос, а сейчас лобок был голеньким. Виктор подумал, что его дочь выглядела сейчас, как девочка, которую он подмывал еще маленькой, сейчас ее розовые губки немного приоткрыты. Он вспомнил, что они с женой именно так всегда поступали, медленно и постепенно соблазняя свою дочь, нежно и ласково, и очень осторожно, шаг за шагом. Июля всегда была красивым, чувственным ребенком. И с того момента, как ее тело начало меняться и взрослеть, а на плоской груди начали расти маленькие бугорки сисек, Виктор радовался и начинал желать свою дочь. После того, как он и Лидия поговорили, что они будут вместе развивать чувственность дочери, Виктор стал шаг за шагом вести Июлю по пути сладострастия семейной инцестуальности. Виктор больше времени проводил с дочкой. Лидия врач и поэтому у нее часты были ночные дежурства и папа с дочкой часто и спали вместе. Он всегда прикасался к ней, гладил, гладил по волосам, гладил по плечам, обнимал, щекотал часто ее низ живота, целовал через трусики лобок, а если Июля была голенькой, то целовал начало щелочки и по обе стороны. Лидия ему говорила, что клитор еще рано у нее ласкать, а полезней будет по обе стороны щелочки ласкать ее прелесть до самой дырочки попы. И Июля видя и чувствуя любовные отношения в семье, поняла рано, какую роль она должна выполнять в их семье и выполняя эту свою роль, Июля поняла, что это тайна их семьи и об этом никто не должен знать и старалась не выдать ни единой живой душе, ни намека на ее сексуальные отношения с мамой, и с папой. Это заставляло Июлю чувствовать себя особенной именно для родителей, как будто она, мама и папа были едины в их сладострастной тайне, втроем против всего мира, в мире их семейных оргазмов. Виктор и Лидия медленно соблазняли свою дочь, и им еще предстоял долгий путь соблазнения, до 18 лет, хотя потом мама скажет, что надо было начинать раньше, после Июлиных первых месячных в 13 лет.