Женщина стихи мне посвящала, а я этого не ценил

Её Надюшкой называли все.
Она была похожа на свадебную куклу.
С большими карими глазами, и везде
В пышном платье, или в такой же пышной юбке.

Надю все любили, кто с ней был знаком.
Её крохотное тельце, вмещало душу,
Огромную, как многоэтажных дом.
Она хотела всем помочь, и всех послушать.

Тогда Надежды я был антипод,
Эгоист, ханжа, развратник.
А в их компанию полез из за того,
Что в ней было много девочек, а я бабник.

Она моё внимание привлекла умом,
В своих разумных и не стандартных изъяснениях.
Как на женщину, я посмотрел на неё потом.
Хоть внешне, она не производила впечатление.

Но всё же, многим мужчинам нравилась она.
И женщин некоторых тоже привлекала.
После нашей близости, она сама,
Мне это по секрету рассказала.

Она ездила на электрической коляске.
С колясочницами я дело до этого не имел.
Отношения как-то сами завязались, не по указке.
Не знаю почему, но быть с ней захотел.

А женщин обольщать, я немножко умею.
И стали парой мы как-то легко и быстро.
В укромных уголках санатория целовала она умело,
Но а до большего, пака не доходило.

Однажды в переписке присылает фото,
На ней одну обнажает грудь свою.
Текст к этой фотке уже не помню,
Но намек был очевиден, и я к ней в комнату иду.

А по пути, взял пару эскимо, и пачку презервативов,
Такой вот, бюджетный, джентльменский набор.
Она меня ждала в наряде новом и красивом.
Соседка комнату закрыла снаружи на затвор.

Я в этот раз совсем не волновался.
С Надюшкой мне всегда было легко,
На темы разные, шутить, общаться,
И на душе, с ней всегда было просто хорошо.

Надя уже сидела на своей кровати
И ела мной принесенное эскимо.
А я сижу с мороженым и на стуле рядом,
И что-то ей рассказываю, не помню что.

Периодически приподнимаясь, и её целую.
И когда от эскимо осталась палочка одна
Надя пуговку на кофточке тихонько расстегнула.
Потом ещё одну, и так до самого конца.

Под кофточкой кожа белая и нежная как шёлк,
Сосочки маленькие малинового цвета.
Прильнул я у ним, с той нежностью, с которой только мог.
И чтоб восторг мой описать слов подходящих нету.

Руки нежные гладили меня по голове,
И тельце нежное, от ласки трепетало.
Она попросила, полностью раздеться мне.
И пока я это делал, взгляд пылкие на меня кидала.

Сказала, чтоб я лег с ней рядом сзади.
И чтобы свет я лишний в комнате погасил.
Под юбкой ничего не оказалось, кстати.
Одев презик, я её сзади глубоко пронзил.

В движениях бедер она мне помогала.
Её я в шейку сзади целовал.
Одна моя рука, красивейшую грудь сжимала,
Другую, по неё просунув, крепче прижимал.

И в этой позе ложки, наша близость длилась до конца.
Потом она мне руки целовала.
Так полюбовно, уютно, не спеша,
И даже кончая, нежно так меня внутри сжимала.

Всю нашу близость можно одним словом описать.
И это слово конечно будет – "прелесть".
А больше нечего по этому поводу сказать.
Вся Надя, это трепетная нежность.

Потом, после той поездки в Саки,
Ещё полгода длился роман по телефону.
Она первая, кого я замуж позвал, кстати.
И согласилась она. Но по другому,

Видать, судьба предначертала жизни пути.
Я к ней ездил, кольцо дарил стоя на коленях.
А когда вернулся от неё, поссорились ужасно мы.
Расстались навсегда. А через время,

Узнал, что она потом жила в гражданском браке.
С мужчиной. Переехала к нему, в другой город.
Была с ним счастлива. Но потом у неё открылась язва,
И Надя умерла в 34 года.

Теперь всегда грущу когда Надю вспоминаю.
Она по жизни, светила как лучик в темноте.
Жизнь её оказалась короткая такая,
Но Надя светлая страничка, в моей судьбе.

Я столько Наде посвятил стихов любовных.
Она тоже поэтессой талантливой была.
Коль нашу переписку собрать в единый сборник.
То книжка толстая и увесистая бы была.

Подумать только, женщина стихи мне посвящала,
А я тогда этого вовсе как-то не ценил.
Не каждому дураку, такое счастье выпадало.
Но без сомненья, сильно я её тогда любил.