За занавесками. Эпизод первый
Она остановилась. Постояла боком ко мне, приложив в задумчивости палец к губам. Такой я ее еще не видел. Наконец приговор был вынесен. Я понял это потому, что Вера повернулась ко мне лицом. Ее голос был тихим, но настолько твердым, что возразить ему у меня не хватило бы сил.
– Предлагаю сделку! – сказала судья.
7
– И только промямли что-то! – она угрожающе сверкнула глазами.
Промямли – можно подумать, у меня был выбор. Все, что мне оставалось, надеяться на гуманное решение и ее отходчивость, чтобы со временем получить амнистию.
– Я помогу тебе один раз!.. – при этих словах в моем мозгу произошло короткое замыкание, отчего по волосам на голове пробежала легкая рябь.
– Поможешь с чем? – сипловато поинтересовался я – конечно, все и так было ясно, но именно сейчас реальность казалась зыбкой.
– Опустошить резервуар, – уточнила Вера. – Это будет единственный раз. Ты понял? – и добавила, выделяя каждое слово. – Один единственный раз! – затем чтение приговора продолжилось. – После этого ты перестанешь подглядывать, брать мои вещи и, вообще, представлять меня объектом своих фантазий. Если я хоть в чем-то из этого тебя заподозрю, ты отправишься жить к бабушке с дедушкой. Или, куда сам хочешь!
Как? Как в ее голове это все могло сложиться таким образом? Ума не приложу! У бабушки с дедушкой жить я не хотел. Уже несколько лет не мог найти с ними общий язык. Жить в ссылке все же хуже, чем под маминым надзором. Но какое изощренное наказание – я, вроде бы, получаю то, чего хочу, а на деле... Что мне остается? И я кивнул, принимая условия сделки.
Вера молча развернулась и отправилась закрывать занавески. Дневной свет стал голубоватым полумраком.
8
Паника была, когда меня буквально поймали "за руку". Теперь же тараканы в голове объявили срочную эвакуацию, и последний пароход уже отваливал от причальной стенки, бросая самых нерасторопных на произвол судьбы.
Мы стояли друг на против друга. Мои икры вжимались в диван. Мама – чуть поодаль, ближе к окну. Глаза быстро привыкли к новому освещению – в комнате все равно было довольно светло. Я понял, что занавесками Вера отгородила нас от внешнего мира, а вовсе не пыталась скрыть что-то от меня. Мы молчали. Но тут она уловила мой взгляд. Неужели я все это время безотчетно смотрел на ее грудь?
– Можешь потрогать, – разрешила она.
Я сделал несколько робких шагов навстречу. Руки ватные, как во сне. Не ловкое прикосновение. Ткань топа гладкая, а под ним – приятная окргуглая упругость. Я застыл. Так мы стояли минуту. Или две. Затем Вере это надоело. Она быстро избавилась от верха, представ передо мной топлес.
– Давай! – буквально приказала она.
Одной рукой, пальцами, я буквально скользнул по коже.
– Ой! – мама вздрогнула. – Жара, а руки, как у покойника!
Взяла мои руки своими и положила на груди.
– Трогай!
Я стал неумело мять их. Самые необычные эмоции за последнее время. В какой-то момент пальцы добрались до сосков и слегка покрутили их, сжав в конце. Тогда я услышал тихое "мммф". Не помня, себя, наклониклся и поцеловал одну грудь. Нет реакции. Вторую. Начал массировать их руками и губами. Добрался до сосчка и.... всосал его, играя языком, слегка прикусывая. Теперь я уже слышал регулярное "мммф" и даже короткое "а". Во рту затвердела плоть, набухла. Осознав это, Вера отстранила меня.
Прошла мимо. Села на диван и поманила. Я безропотно подчинился.
– Ближе, – тихий голос, на который я делаю еще один шаг.
Вера сидела, широко расставив ноги, а я стоял между ними. Одним уверенным движением она сдернула с меня шорты с трусами. Мой член уже давно был готов – он налился кровью и торчал вверх.
– Однако! – почему-то сказала мама, держа его за основание и оглядывая со всех сторон.
Взяв член в одну руку, она потянула плоть назад, открывая головку. Ее рука двигалась медленно – от конца к основанию и обратно – будто изучала. А мне было больно! Несколько дней назад закончилась смазка. Кожа местами саднила. Вера конечно же заметила мой дискомфорт и прекратила ласки.
– Так мы его травмируем, – покачала она головой, глядя на меня снизу вверх. – У тебя есть смазка?
– У-у, – выдавил я с отрицательной интонацией.
– Плюнь, – раскрытая ладонь приблизилась к подбородку.
Как раз в этот момент во рту у меня пересохший язык прилипал к небу. Собрав все силы, я исторг какие-то жалкие брызги. Но это все. У мамы получилось немногим лучше. Похоже, она волновалась не меньше моего.
9
Нежные пальцы снова держали мой член у основания, покачивали его вверх-вниз. В это время мама облизывала губы. Сев к самой спинке дивана, она наклонилась вперед и, обхватив одними губами, просто прошлась по нему, смазывая, не открывая головки. Весь она не стала брать – то ли не захотела, то ли не влез. Выпрямилась, попробовала подрочить, но слюна быстро высохла, и операцию пришлось повторить. Потом еще раз и еще. Мда, так мы далеко не уедем, подумалось мне. Тут же в голову пришла безумная мысль. В конце концов, что я теряю?
Когда в следующий раз мама взяла член в рот, я положил руки ей на затылок, потянул на себя, а тазом двинул на встречу. Весь не влез, но она подавилась. Отпихнув меня, кулаком ударила в живот. Больно ударила.
– Ты охренел!? – прохрипела она, откашливаясь и вытирая тягучие слюни.
– Мам, ты же видишь, что не получается, как ты хочешь, – у меня начали пробиваться первые ростки внутренней уверенности в ситуации.
Она долго смотрела снизу мне в глаза, о чем-то думая. Затем притянула меня за бедра. Взяла член в руку, оттянула крайнюю плоть. Горячий влажный язык каснулся головки и стал словно крутиться вокруг нее, нежно лаская, доводя до исступления – таких ощущений мне еще не приходилось испытавать. Затем она взяла ее в рот и стала не торопливо посасывать, не глубоко забирая, помогая ласкам языком.
Я снова попытался помочь руками и тазом, но получил обжигающий звонкий шлепок по заду и оставил эту затею, приняв расклад сил. К тому же, свободной рукой она стала разминать мои яйца. Я понял, что это не только ласка, но и сигнал не перегибать палку.
Мама добралась до середины члена. Она сосала не спеша, старательно, с чувством! Казалось, от ее ласк вибрируют даже уретра с простатой. Мне сделалось так невыносимо хорошо, что рот начал непроизвольно выдавать "ааах" на фальцете. Когда же две трети моего органа были во рту у Веры, стоны на высокой ноте лились без остановки. Она была просто чудо! Настолько, что я не мог себя больше сдерживать.
Член стал пульсировать. Мама тоже почувствовала это. Держа его одной рукой ближе к телу, другую положила мне на ягодицы, чтобы я не отскочил. Она принялась с силой всасывать все, что он выдавал, помогая рукой, буквально выдаивая меня. Как и обещала – опустошала мой резервуар.
Когда все кончилось, Вера выпустила член. Он тут же обвис.
– Тебе понравилось? – с улыбкой спросила она, вытирая губы.
– Ах... как ты... Да! – не сразу нашелся ответ.
– Ну, вот, я свою часть уговора выполнила. Теперь твоя очередь, – она поднялась и протянула мне руку.
Сказать, что в тот момент я был в шоке – сильно преуменьшить степень моих переживаний. Но у меня все же нашлись силы, чтобы пожать эту нежную ручку в ответ. Мама удволетворенно кивнула и пошла на выход из комнаты.
– Я в душ! – ее голос послышался уже из корридора.
А я остался стоять со пущенными штанами и поникшим членом. Пригвожденный к месту случившимся. В голове гулял ветер. Поджилки слегка подрагивали. То, что сейчас произошло никак не находило места в моем сознании. Я попытался прокрутить это сцену снова, чтобы понять, как ко всему теперь относится. Но когда дошел до финала, член, словно по команде, встал по стойке "смирно"...
10
Оставшиеся тараканы сколотили плот и подняли парус. Теперь я остался один на один с неугомонной плотью и тяжелыми условиями сделки. Возможно, если успеть кончить еще раз, пока она в душе, то все обойдется. Едва пальцы обхватили ствол, взгляд остановился на полотенце. Ее полотенце. Будто подтверждая мои наихудшие опасения, в комнату ворвалась мама.
– Макс, ты гонишь??? – она застыла в проходе.
Да, лексикон у нее еще тот. Может и послать и обозвать. Но беззлобно. Просто такая манера. Ну, а что мне оставалось в тот момент – только развести руками.
– Ты хочешь сказать, что еще не все? – как-то осторожно спросила она.
Я хотел сказать, да. Я хотел сказать, нет. Хотел растаять и уплыть к себе в комнату. Ответа от меня не последовало.
– Так, я сейчас, – на удивление спокойно сказала Вера и ушла.
Она зашла в ванную – я слышал. Верно, воду перекрывала. Прошествовала на кухню. Там звякнула посуда. Затем мама вернулась – также, топлес, но с распущенными волосами, с двумя стаканами воды в руках. Один протянула мне, и я жадно проглотил все его содержимое. Свой же она отпила до половины и поставила на пол, сбоку от дивана.
– Ложись! – приказала Вера.
Я говорил, что она упряма? Решив, опустошить меня до дна, она не остановится.
– Без рук! – предупредила мама, когда я улегся. – Закинь их за голову, – я повиновался.
Она собрала волосы на голове в тугой хвост, обмотала их резинкой с запястья, склонилась надо мной. Снова открыла головку. Только теперь взяла в рот сразу половину члена. Все то же – чувственные ласки губами, языком, касание неба. Но теперь темп был выше. Уретра с простатой снова завибрировали – еще напряженнее, чем прежде. Полились стоны. А она уже засосала три четверти. Дальше без рвотного рефлекса, не влезает, пришло понимание. Но все мысли теперь крутились на заднем плане – фоном. Я ничего не соображал больше.
Наконец мама устала. Взяла свой стакан, сделала пару глотков.
– Ты собираешься кончать?
– Угу!
– Я так больше не могу! Разложи диван!
Через минуту полуторное ложе было готово. Мы лежали буквой Т. Я закинул руки за голову, а мама сосала мой член. Чего она только не вытворяла! Я даже и подумать не мог, что такое возможно! Дошло и до глубокого минета. Вера несколько раз давилась, но вскоре стало легче.