За занавесками. Эпизод второй

Я отвел взгляд. Говорить уже ничего не хотелось. Да и был ли в этом какой-то смысл? Приняв свершившееся, как факт, мы сели за завтрак, который никому не лез в горло. Казалось, вместе с нами над столом опустился невидимый пресс. Воздух загустел и перестал попадать в легкие при вдохе.

"If you knew just how I really feel

You might return and yet

There are so many times

That people have to love and then forget

Oh, there might have been a way somehow

I have to force myself to say

It's over"

Навзрыд сожалело радио голосом давно почившего гения.

Вера перестала есть. Сидела, глядя на омлет, с занесенной вилкой.

– Макс, – сказала она чужим надтреснутым голосом, но я делал вид, что не обращаю внимания, до того мне было плохо. – Где... – сглотнула подступивший комок и внезапно крикнула, будто из последних сил. – Где этот сраный пульт!? – вилка звонко ударилась о тарелку.

Вместо ответа, я встал и, не говоря ни слова, ушел к себе в комнату. Вера подскочив к приемнику, слишком резко для человека, уверенного в своей правоте, выкрутила рукоятку громкости.

Через минуту хлопнула входная дверь. Завтрак был окончен.

4

Я остался в одиночестве. Не помню, за чем провел какое-то время после ухода мамы, но когда опомнился, часы на ноутбуке показывали без четверти десять, а я парил вейп, закинув ноги на компьютерный столик. Желудок издал жалобное урчание, напоминая, что сегодня ему не особенно-то перепало. Поддавшись на его настойчивые уговоры, я нехотя поплелся на кухню. Два почти не тронутых завтрака – остывших, но весьма не плохих на вкус, и свежезаваренный чай вернули меня к жизни. Пока я занимался всем этим, ни одна мысль, способная поколебать душевный покой, не всплывала в моем сознании. Но, едва пришло чувство удовлетворения от еды, сразу окреп и зашевелился...

Тут же вспомнился вчерашний вечер за этим самым столом, его продолжение в спальной, и возбуждение достигло пика. Странный коктейль ощущений – навязчивая похоть, распиравшая меня сразу под наполненным до отказа животом, и ощущение абсолютного несчастья от всего произошедшего утром.

Как я... мы теперь будем с этим жить? Зная, как может быть, помня все до мелочей – каждый взгляд, каждый вздох, и добровольно отказываясь от всего этого... Какой нормальный человек в силах вынести такую изощренную пытку и не помутиться рассудком? А ведь наши испытания еще не начались! Вечером вернется она. И нам нужно будет как-то общаться, находиться вместе в одной комнате. Поняла ли мама, что она натворила, слепо следуя своему, будь он проклят, принципу, соблюдать данное слово любой ценой? Дура! Именно так, и мне нисколько не стыдно за эту мысль. Какая же она дура! Неужели до нее так и не дошло? Никто! Ни один мужчина на свете не будет любить ее также, как я!

Мысли, мысли, мысли! Чем больше я распалялся, тем быстрее кружился в голове их хоровод. Проносились перед глазами, словно кадры киноленты. Я видел все, о чем думал. Кажется, у меня даже закружилась голова, потому что я упал головой на руки. На столе возмущенно звякнула посуда. Сколько же ей досталось за последнее время!

Я честно пытался представить, как все будет выглядеть, но ни одного приемлемого варианта не вырисовывалось. Виновата ли в этом только Вера? Нет, конечно. Возможно, она действовала из лучших побуждений, не просчитав всех возможных последствий. Без проникновения, говорила она. И еще, что может доверять мне в этом вопросе. Оказалось, нет. Я подвел ее, подвел нас.

Ну, что ж... Оставалось только одно – уехать жить к бабушке. В тот же день! Мама не любила бывать у своих родителей. Значит, возможностей свидеться с ней там было крайне мало. Новых поводов к расстройству тоже. С учетом всего этого, мой переезд выглядел едва ли не идеальным вариантом. К слову сказать, не далее, как вчера, Вера грозилась мне ссылкой к старикам, если я не стану соблюдать условия нашей с ней сделки. Что ж, теперь я сам уезжал к ним. Добровольно.

С этими мыслями я достал из шкафа большую туристическую сумку. Забирать все вещи сразу казалось делом весьма муторным. Поэтому, ограничившись тем, что могло понадобиться летом, в конце я устало опустился на стул у компьютерного столика.

Сложное решение. И каждое действие на его осуществление тратило целую прорву моих сил. За двадцать минут я вымотался так, будто пробежал трехкилометровую дистанцию с гантелями в руках.

Я взглянул на часы. Время шло к полудню. Уйти сейчас или дождаться возвращения мамы? Она должна была вернуться примерно через семь часов. Чем занять себя, я не представлял совершенно. Разве, что передернуть на посошок...

Открыв один из сайтов, я включил ролик. Там все было, как всегда. И пару дней назад я бы с удовольствием спустил под этот постановочный секс с не настоящими эмоциями. Но сейчас он показался мне пресным и унылым. До отвращения. Закрыв браузер, я откинулся на спинку кресла.

Уходить надо было сейчас. В этом я ясно уверился. Вечером, когда Вера придет домой, это будет еще сложнее. Но просто пропасть тоже не правильно. Звонить мне не хотелось. Слезы, уговоры. Хватило и утра. Поэтому я решил написать записку.

Вырвав из ежедневника полосатую страничку, взял автоматическую ручку. Щелчок. Буквально несколько строк. Но они, как на зло, не выходили. Я пытался объяснить причину ухода. Писал, что все равно люблю ее... Все не то! Кучка измятой бумаги росла. Моя уверенность угасала. Что же я такой непутевый – даже сообщение составить не могу!

Новый лист. Мамин органайзер таял, как дневник школьного хулигана. Я покусал кончик шариковой ручки. К чему все эти расшаркивания, объяснения? Важна суть: "Мама! Я уехал к бабушке. Максим". Точка!

5

Сумка у меня получилась увесистая. Такую неудобно тащить через весь город, катать в общественном транспорте. Об этом я подумал уже на пороге, стоя в кроссовках. Моя ноша лежала в углу. С тоской глядя на нее, я понимал, что не хочу делать то, на что решился. Но как жить здесь дальше, не представлял себе. Совершенно. С тяжелым вздохом я решил вызвать такси.

В карманах телефона не оказалось. На полочке с ключами тоже. Да, где же он? Вчера я им не пользовался. И сегодня не до него было.

Вот же черт! Я посмотрел на обутые ноги. Поколебавшись мгновение, решил не разуваться. Моя комната, кухня – все привычные места, где я когда-либо оставлял смартфон. Его нигде не было. Тогда я вспомнил, что читал книгу вчера на диване в гостиной. Пройдя в комнату, я окинул ее внимательным взглядом. Искомое обнаружилось на журнальном столике. Наконец-то!

Я разблокировал экран. Шесть пропущенных... от мамы. Аппарат стоял на вибро. Не удивительно, что я ничего не слышал. Она еще и в мессенждеры писала. У меня буквально опустились руки. Читать я ничего не стал, просто присел на диван. Как же я устал... Интересно, это всегда так в отношениях, или мне просто везет?

Я поднял телефон. Он мелко подрагивал у меня в пальцах. Экран вспыхнул голубоватым светом в полумраке от занавешенных окон. Приложение для вызова такси я искал минут пять. Но едва открылась карта, телефон зазвонил... и упал на пол. Нет! Это дверь! Кто-то пришел.

Я чувствовал себя как домушник, забравшийся в квартиру через балкон и застигнутый хозяевами в самый интересный момент.

Пока я медленно соображал парализованным мозгом, в замочной скважине с характерным звуком провернулся ключ. Мама? Она не должна была вернуться так рано. Я поднялся. Колени у меня не гнулись, и до коридора пришлось прошаркать ревматоидной походкой старого упыря.

Дверь распахнулась, впуская Веру. Там уже горел свет. Поэтому я сразу увидел эти искрящиеся глаза на тронутом легкой улыбкой прекрасном лице. Она выглядела цветущей и даже счастливой.

Как она могла так быстро прийти в себя? Трудно сказать, что меня удивило больше – ее столь раннее возвращение или беззаботная легкость, с которой она переступила порог. Стало даже обидно. Я ведь мучился, страдал тут в одиночестве, не зная, куда себя деть.

Я сделал еще один невыносимо тяжелый шаг навстречу. Мама закрыла дверь. Еще один шаг. Под футболкой выступил пот. Вера поставила свою сумочку и увидела мой багаж. Другой шаг. Почему так сложно двигаться?

– Макс, что это? – она смотрела то на сумку, то на меня; на ее лице читалось непонимание, но она продолжала мило улыбаться.

Очередной шаг.

– Да, что с тобой? – нотки беспокойства в голосе, и улыбка начала медленно угасать.

Ничего. Это только начало. Мне захотелось сделать ей больно. Так, чтобы этот последний раз запомнился навсегда. Но тело меня не слушалось. Оно будто заржавело.

– Ты здоров? – а это уже искреннее переживание.

Вот тут и лопнули невидимые путы. С остервенелым сопением я набросился на маму.

6

За ту секунду, что потребовалась мне на преодоление оставшегося расстояния, я увидел, как недоумение на лице Веры сменятся оторопью. Блеснули широко распахнутые глаза с длинными густыми ресницами. Подкрашенные ярким губы раскрылись в удивлении.

Я бесцеремонно схватил ее за плечи, крутанул, разворачивая спиной к себе, грубо толкнул на стену. Хорошо, что мама успела подставить руки, пронеслось в голове. Но я так распалил себя, что проверять, ударилась ли она лицом, не стал.

Пока одна рука надавливала ей между лопаток, вторая поддернула юбку платья вверх. Ухватив подол, я задрал его, обнажая ноги и ягодицы. Прижался всем корпусом. Тот ступор, что сковывал меня минутой ранее, бесследно исчез. Теперь я был максимально собран и уверен в своих действиях. Мне даже удавалось отмечать некоторые моменты по ходу дела. Так, я заметил, что Вера не сопротивляется. Она была удивлена, возможно, напугана, но послушна.

– Подожди, Макс! Так не удобно, – задыхаясь, прошептала она, когда мои руки потянули вниз ее трусики. – Дай снять туфли!

Я отступил, поддавшись маминой просьбе, но не оставил своих намерений довести начатое до конца. В чем-то, надо признать, она была права. На этих каблуках Вера могла спокойно разглядывать мою макушку.