Лето одного дождя. Часть 1

Вместе с сумерками в мою душу закрадывалась грусть. Сегодня только среда, а мама приедет в пятницу вечером. Казалось, что мне вечно сидеть в этом доме.
По крыше и по подоконникам застучал дождь. Мне стало жутко в темноте, и я решила зажечь свет. Щелкнув выключателем, я убедилась, что электричество отключили. Значит, и телевизор мне сегодня не посмотреть. Я снова села в кресло. Было скучно. Тогда, чтобы хоть как-то развлечь себя, я решила немного помастурбировать. Я задрала платье. Надо сказать, что мне нравиться ходить без нижнего белья. Так что теперь мои дырочки были обнажены. Я взяла со стола карандаш и, проведя по нему пальцами убедилась что его поверхность ровная. Тогда я приставила его тупой конец к своей задней дырочке и, надавив, просунула его внутрь. Чтобы не закричать, я открыла рот и стала втягивать в себя воздух. Хотя чего я испугалась – можно и кричать и плакать – никто не услышит. Я задрала ноги повыше и стала гладить свою пещерку. Сначала я делала это одной рукой, а потом опустила и вторую. Я то сжимала, то растягивала в стороны маленькие складочки у себя между ног. Иногда я складывала ладонь лодочкой и делала круговые движения на своем бугорке. Это доставляло мне особенное удовольствие. Ещё я засовывала пальцы себе во влагалище. Я приближалась к концу, как вдруг кто-то застучал в дверь.

Сначала я подумала, что это мама. А вдруг, не мама! На этот случай я вынула карандаш у себя из задницы. Его кончик пах моим калом. Я спрятала его в ящик стола. Из окна я увидела, что какой-то парень стоит на крыльце и стучит в дверь. "Наверное, он промок, – подумала я. – Надо его пустить".

Первая встреча.

Я уже пять минут тарабанил по двери. Ещё чуть-чуть и я вышибу её. Но тут она открылась. На пороге стояла девушка лет 17-18. Я объяснил ей что промок и спросил, не пустит ли она меня пока дождь не кончится. Она согласилась. Я вошел. Она сразу же растопила маленькую железную печку и поставила чай. Я попробовал зажечь свет, но девушка сказала, что электричество опять отключили. Она зажгла керосиновую лампу, и я смог, наконец, разглядеть её.

Русые волосы спадали по её спине почти до бедер. Её лицо запоминалось сразу, и казалось, после этого нельзя было его забыть. Оно было слегка смуглое. Под ресницами, такими же русыми, как и волосы, были прекрасные голубые глаза, как два озера. Небольшой носик пуговкой. Её губы... слегка пухлые, они сами просились на поцелуй. Однако при всем при этом она смотрелась достаточно просто в своем цветастом платьице.

Чайник вскипел. Я заметил, что девушка тоже изучает меня. Когда наши взгляды встретились, он сказала:

– Ты промок. Сними рубашку и джинсы. Я принесу полотенце, чтоб ты вытерся. А то ещё простынешь.
И она вышла в другую комнату. Я скинул рубашку и джинсы и остался в одних плавках. Я уже думал, что сегодня мне перепадет. Тут вернулась она и вручила мне желтое махровое полотенце. Я вытер голову и все тело. Тем временем маленькая хозяйка прикрепила мою мокрую одежду над печуркой. Мы сели пить чай. Пару раз я ловил её на том, что она рассматривает меня. Надо сказать, что я старался хоть немного держать себя в форме, а посему представлял собой среднее между дистрофиком-ботаником и самодовольным жиртресом. Постепенно затеялся разговор. Она спросила, зачем я приехал. Я все рассказал. Потом чай кончился. Я предложил ей выпить пива, небольшой запас которого имелся у меня в рюкзаке. Она согласилась. Вы только не подумайте, что я решил напоить бедную девушку, чтобы потом воспользоваться ею. Я просто решил отблагодарить её за гостеприимство. Я спросил, почему она здесь одна. Катя, так её звали, рассказала, что её мать очень много работает, а на даче надо ухаживать за растениями. Поэтому она всю неделю живет здесь, а на выходные к ней приезжает мама. Мы ещё много говорили.

Вдруг в окно ударил луч солнца. Ха! Время то – еще семи вечера нет. Это от дождя так стемнело, а сейчас дождь кончился, и стало светло. В нашем разговоре повисла пауза.

– Ну, я должен идти, – наконец сказал я. – А то меня ждут.

Катя сняла мою одежду, которая почти не высохла. Я оделся, ещё раз поблагодарил её за гостеприимство, и вышел.

Сейчас, когда кончился дождь, я увидел, что до дачи моей бабки – рукой подать. Я пошел туда.

Художница.

– А, Женя приехал! А я тебя заждалася, – лицо моей бабушки расплылось в улыбке, а руки вытянулись, чтобы обнять меня.

Я мужественно перенес церемонию встречи.

– Ты все привез? – осведомилась "художница".

– Да, вроде все, – ответил я.

– Ну, что же я тебя все во дворе держу. Пойдем чай пить!

Мы зашли в дом. Бабушка напоила меня чаем с вареньем и печеньем. У неё этого всегда в изобилии. Потом она отвела меня в свою комнату на втором этаже и усадила перед компьютером. Черненький Notebook. Хе-хе.

– Устанавливай мне все тут. А то тут такие пейзажи...

– Хорошо, сейчас все будет сделано, – заверил её я.

– Я пойду ужин готовить. Чего бы тебе хотелось? – спросила она.

– Мяса, – коротко ответил я.

– Ну, работай, работай, – и она вышла.

Я покосился на иконы в углу. Не то, чтобы я выступал против церкви. Просто эти иконы мне не понравились – какие-то хмурые и мрачные. Я нажал кнопку питания на Notebook'е и подождал, пока загрузится DOS. Потом я выложил из рюкзака стопку компакт-дисков. Последующие два часа я засовывал и вынимал их из CD-ROM'а, устанавливая то Windоws, то Photoshop, то ещё что-то, чтобы составлять экспозицию.

Когда я закончил, до меня снизу донесся приятный запах отбивных. Мясо. Я спустился и доложил, что все готово. Ужин тоже был готов. Я поел. Поблагодарил. Было очень вкусно. Надо сказать, что бабушка у меня не только рисовать, но и готовить умеет. Я пошел показывать ей, как что запускать. Она умела работать в каждой из установленных мною программ, но не умела запускать их из операционной системы.

Она села перед компьютером. Я начал рассказывать, стараясь не срываться на грубость. Бабка при этом записывала... точнее не записывала, а зарисовывала предстоящие ей действия. Нажать туда, ткнуть сюда. При этом каждые две-три минуты слышалось "Спасибо, внучек", что особенно меня бесило. "Хорошо, что я завтра отсюда уеду", – думал я.

Наконец, все было доведено в полном объеме. Бабка сказала, что приготовила мне комнату для ночлега. Она была на втором этаже, но с другой стороны. Она отвела меня туда и ушла. Я разделся и лег.

Воспоминания.

Он ушел, и мне снова стало грустно. Я снова стала желать, чтобы скорее настала пятница. Я постелила кровать и легла. Уснуть не получалось. В памяти всплывали воспоминания, как мы с мамой любили друг друга. Это была любовь не на словах, а на деле.

Как-то зимним вечером мама вернулась с работы очень уставшей. Я поцеловала её в щеку и спросила, могу ли я чем-нибудь ей помочь. Она сказала, что сейчас примет ванну, и, если я хочу, то могу помочь ей там. Мы прошли в ванную. Я открыла воду, и она стала заполнять ванну.

– Ну, раздевай меня! – сказала мама. – Помогать, так помогать.

Я стала расстегивать пуговицы на её блузке. Когда я расстегнула бюстгальтер и сняла его с мамы, моему взору открылись две прекрасные груди. Они были не совсем округлые, а как бы слегка свисали и вытягивались к своим кончикам, увенчанным небольшими сосками. Я поцеловала каждый из сосков. Маме это нравилось, и я это знала. Потом я расстегнула юбку, и она чуть слышно упала к маминым ногам. Она переступила ногами, и я отложила юбку в сторону. Я взялась руками за резинку колготок и медленно опустила её вниз. Мама села на край ванны, и я стала спускать колготки дальше. Я делала это медленно, поглаживая мамины ноги. Наверное, они устали сегодня. Когда я сняла колготки и отложила их в сторону, я села на стул напротив мамы. Она положила ступни мне на колени. Я стала массировать её ступни. То одну то другую. Сначала они были совсем холодными, но по мере того как я разгоняла кровь, они теплели. Закончив, я поцеловала каждую ступню.

– Спасибо, – сказала мама. – Я люблю тебя, моя девочка.

Она встала, и я стала стаскивать с неё трусики. Наконец, мама полностью обнаженная стояла передо мной. В ванне было уже достаточно воды, и я выключила её.

– Можно ещё одну вещь? – спросила мама.

– Да, конечно мама, – ответила я.

– Полижи мне там... Ну, ты знаешь.

Она села на край ванны, а я опустилась на колени между её ног. Она развела ноги в стороны и её вагина была в двух сантиметрах от моего лица. Я поцеловала этот бутон, над которым располагался треугольник черных густых волос. Потом я высунула язык и самым кончиком стала облизывать губки. Потом я стала подаваться вперед, просовывая свой проворный язычок вглубь мамы. Скоро я засунула его так глубоко, как только могла. Носом я уткнулась в мамин лобок и вдыхала аромат этих черных жестких волос. Потом я снова вынимала язык из мамы и играла его кончиком с маминым клитором. Маме это безумно нравилось, она опустила руку и стала гладить меня по голове. Потом она сказала, что сейчас кончит, вскрикнула, и из её дырочки потекла жидкость. Я слизывала её, пока мама не сказала, что хватит.

Она залезла в ванну и легла. Она закрыла глаза. Я опустила руки в воду и решила поиграть с её грудями. Двумя пальцами я брала сосок и крутила его. Мама не препятствовала этому. Потом она сказала, чтобы я тоже разделась и залезала к ней в ванну. Я расстегнула рубашку, обнажив груди. Мама подержала сначала одну в своей горячей от воды руке, затем она сжала вторую. Я сняла штанишки, и была уже полностью обнажена.

– Повернись, – сказала мама.

Я повернулась. В это время мама похлопала меня по попке. Потом она взялась пальцами за мои соски, и потянула меня за них на себя. Я перегнулась через ванну и вздрогнула, когда мой живот коснулся холодного края ванны. Но мама продолжала тянуть, и мне ничего не оставалось, как кувырнуться вперед, упав лицом на мамин живот. Вода была теплой, даже горячей.

– Иди сюда, я обниму тебя, – сказала мама.

Мы встали и приблизились друг к другу. Потом мы крепко прижались и сомкнули руки на спинах друг друга. Наши губы слились в крепком поцелуе. Мой язык блуждал по шершавой поверхности маминого языка, а мамин обхаживал мой язык снизу. Потом они менялись местами.