Мишка стоял у окна и провожал Её взглядом. Он смотрел сквозь снежинки на удаляющийся силуэт и вдруг подумал. "А что, если Она действительно последняя, как этот последний снег". Он почему-то решил, что именно этот снег последний. Мишка провожал взглядом Её – свою последнюю любовь. Во всяком случае, так ему казалось, что Она последняя, что больше он никого не будет Так любить. – Наверное, у величины Любви есть тоже придел. Как у всего остального, – подумал Мишка, – Есть какая-то граница, что ли, а за нею. Что, интересно, может быть за нею? Ведь если у Любви есть придел, то за этим приделом уже не любовь. Не любовь, а что? Может быть, ненависть. Может быть мы правильно поступили, расставшись навсегда. Потому, что нам надоела эта взаимная ревность, каждодневные упреки, которые мы бросали друг ...
Тебя больше не радует Дождь? Ты больше не выбегаешь к Нему, забыв даже об игрушке в компе.? Не летишь по лужам, помогая босыми пятками Дождю поливать прохожих? Ты не рад больше Первому Снегу? Когда ты просыпался с утренней эрекцией. А за окном тоже "Стоит". Стоит пелена из белых снежинок. За ними даже не видно домов. И ты рад до безумия! Вот Она! Зима! Настоящая! И Первые Ручьи Весны, я уверен, больше тебя не будут радовать так, как раньше. Ты теперь не будешь запускать по ним кораблики и весело бежать за ними, послав подальше первую грязь. А знаешь, что это значит? Догадываешься? Ну да. Ты просто взрослеешь. Становишься ДРУГИМ! Не хуже, не лучше, а просто ДРУГИМ! В кармане куртки мама уже успела случайно обнаружить размокшую сигарету, а по телефону ты по часу болтаешь с подружками. Ну ...
Сегодня я солдат. Я на боевом посту. И я буду стоять столько, сколько нужно. Хоть всю ночь. Я не пропущу врага, он не сумеет пройти мимо меня незамеченным, не сможет тихо и быстро проскользнуть. Он будет пойман. Обязательно! А в плен я не беру. Это приказ. Мой приказ. Мне. И у меня нет другого выхода, это война! Настоящая. А на войне – как на войне. Я охраняю самое дорогое, что у меня есть в этом мире. То, что я не променяю ни на какие другие счастья или несчастья. То, за что я буду вгрызаться в горло врага, царапать его лицо ногтями, оставляя свой автограф алыми полосами его крови. – Подпись моя, чернила – его! И пусть ему тоже четырнадцать, пусть он сильнее меня, но ведь только физически! Со мной ему не справиться! Потому, что я охраняю ЕЕ. Мою раненную Любовь! Вы видели когда – ни будь ...
Сварить пакетик лапши дело нехитрое. Толик привычно составляет кирпичи и поджигает три таблетки сухого горючего. Благо – запасся вовремя. Какая то машина целый мешок скинула. Наверное, до лета хватит. Здесь вообще всё, что хочешь, можешь найти. Свозят сюда со всего города разный мусор. Но "мусор", – он на первый взгляд – чужой взгляд, неопытный. У Тольки взгляд цепкий! Он вам такое может отыскать в этом хламе! Еще в начале осени построил он здесь свои апартаменты – так он называет крепко сколоченный сарайчик. Хоть и выглядит "неказистым недоразумением", но не одну осеннюю бурю выдержал. Прочно стоит. А внутри! Чего только нет внутри. Шикарная чисто застеленная кровать (какие-то богачи оптом привезли всю мебель и шмотки). Наверное, в новый коттедж переезжали, вот и выкинули всю старую обстановку, ...
Это хорошо, что ты сегодня нажрался, поставил Word и вырубился. Я на твоем месте тоже бы долго не выдержал. Почаще оставляй включенной эту программулину, а я буду писать тебе. Так и будем общаться. Мне же еще дней тридцать здесь торчать. Я только что из дома. Что там твориться! Папка места себе не находит, мамка вообще в прострации. Ленка ревет не переставая. Как же им все объяснить – то, что не специально же я. Когда мы поругались с тобой я просто забрался на крышу без разных там мыслей. Знаешь же мою идиотскую привычку сидеть на краю свесив ноги вниз. А тут еще этот ветер чертов. Откуда он только взялся? Тихо же было. А вы все думаете, что это я специально. Да нет же! Вот и ты тоже так считаешь. Не надо, слышишь? Я слишком люблю тебя чтобы сознательно сделать больно тебе. А там, на крыше ...
А по стеклам льются капли. Это идет дождь. Холодный, осенний, с ветром. И все – равно он хороший. Он успокаивает. Работа у него такая, успокаивать. Как и у Тебя, ведь Ты же меня тоже успокаиваешь. Когда Ты рядом, когда Ты со мной, когда Ты во мне – становиться легче. Я уже не смотрю ожидающим взглядом в сторону телефона, меньше думаю о Сережке, не смотрю сквозь мокрые стекла на мальчишек во дворе своим похотливым взглядом. Мне легче! У Тебя удивительное свойство. Свойство гасить во мне желание. Желание мальчиков. С Тобой я не засматриваюсь на красивого пацаненка в автобусе, с Тобой у меня не рождаются в мыслях те мучительно – приятные картинки, когда я ввожу в квартиру этого мальчишку, который давно уже все понял, "что к чему" и не отказал мне. А потом я мою его в ванной, выкладываю перед ...
Здравствуйте, Вера Петровна. Вы не удивляйтесь, что я ВАМ пишу. Я сегодня все узнал. И где Сашка узнал, и все остальное тоже. Как ловко вы все устроили! И город другой, хоть и за 50 км, а другой. И квартира без телефона, хотя и здоровенная. Спасибо вам. Все вы предусмотрели, только одного не предвидели. Что не будет спать Дениска утром первого сентября. Из – за принципа не будет спать. Потому, что в школу к восьми.(Раньше надо было.) "Мои" то думали, что я сплю. Вот и устроили "базар". Хоть и тихо, но все-е-е слышно. А Дениска "спит" и слушает. Про все слушает. И про Сашку, и про переезд, и про ответы на письма мои. Как же хорошо знаете Вы своего сына, чтобы так писать за него! Хоть коротко, но писать. Даже я не мог отличить! Почти. Вы уж извините, если очень откровенно я писал в своих ...
