А какая у нее задница! Когда нарочно мимо проходит, покачивая ягодицами, сразу всю математику перезабудешь. Сейчас она сидит на второй парте, у окна. Черт, как же красиво ее весеннее солнце освещает! Я так кажись, скоро поэтом стану. Я на третьей парте в ряду по центру, до нее рукой дотянуться можно! Аня, как же ты меня волнуешь! Черт, контрольная же идет. Объем шара равен. А груди у нее, кажется, сейчас из топика вывалятся. Как ей этот топик идет. Сегодня она вообще классно выглядит. Кудрявые карие волосы спадают до плеч, по бокам заплетены в косички с разными ленточками и бантиками. Светлый топик еле вмещает груди. Коснуться бы их. хоть разок. Такие мягкие, зовущие. Наверно. На ее ногах джинсы, безумно здорово обтягивают ее стройные бедра, попку и икры. В пупке блестит колечко. Не люблю ...
Машины стремглав проносились мимо нее. Это было немного удивительно. Ведь еще какие-то 2 часа назад любая машина готова была остановиться и, не обращая никакого внимание на респектабельность, парни выпрыгивали из них и, виляя хвостами как дворовые собаки, почуявшие сучку, прыгали и кружились вокруг нее. Именно такой ее знали муж, дети и коллеги по работе – высокой шатенкой с короткой стрижкой, носящей изысканные деловые костюмы и носящей туфли на шпильках от Франка Фэрэ. Она была вице-президентом одной из столичных компаний. Но все это было днем. Все это было в мире, где правят мужчины, где ей необходимо выкладываться подобно буйволу, что пашет под солнцем в палящую жару, и в тоже время всегда оставаться свежей и без малейшего признака усталости на лице. Ночь. Пора, когда все в городе ...
Конечно, беспокоиться было не о чем. Егор знал это и так, но при виде красивого голого тела зав. производством Волковой, безмятежно распластавшейся на кровати, спокойствие проникало в самые-самые глубины егоровой души. Тихо и мирно становилось у него на душе, вот как в этот тёплый августовский вечер. Спокойно и хорошо. Что-то всё же его немного тревожило. Волкова открыла глаза, ласково посмотрела на Егора и потянула за поводок. Ошейник вдавился в шею и Егор пополз к Волковой. Было немного неудобно, т. к. руки за спиной были связаны. Он уткнулся в тёплое, шелковистое, пахнущее хозяйственным мылом межножье Волковой. – "Ну давай, Егорушка, – сказала она и погладила его по взъерошенному затылку, – ещё разок, пожалуй, успеем. А то уж скоро придут." Он привычно быстро начал работать языком, ...
Нефёдов был забияка и пакостник, а Ермакова не знала, как ей жить. Она подолгу стояла голая перед зеркалом и рассматривала свою грудь. "Вот, – думала она, – у всех девочек растёт, а у меня не растёт". Действительно, грудь не росла. Ермакова брала себя большим и указательным пальцами за бледно-коричневый сосок, слегка оттягивала его и с грустью смотрела на образовывающийся плоский треугольник. В пятницу на уроке биологии Нефёдов подсел к ней за первую парту. "Ермакова, – сказал он, – приходи сегодня вечером куда-нибудь. Придёшь?". "Станем ли сравнивать анамнез и эпикриз?" – спросила учительница и выразительно посмотрела на Ермакову. Ермакова вспомнила, что Гусева рассказывала, как Нефёдов "прижал" её у раздевалки. Ермакова тогда не совсем поняла, но ей стало тепло и немного тревожно. "Нет, ...
Судя по самодовольной ухмылке Эдвина и удовлетворенности Виконии, последнюю ночь они провели вместе. Не то что бы Хаер'Далис был против или ревновал, но именно сегодня утром распутство одной и похоть другого особенно его раздражали. Хаер'Далис мрачно посмотрел на небо. Утро наступило, но солнца с собою не принесло. Уже четвертый день маленький отряд блуждал под затянутым черными занавесом небом. Город, в который они шли, назывался подземным, и, судя по всему, действительно находился глубоко в толще земли, освещаемый только огнем и мерцанием фосфора. Единственной прелестью постоянного сумрака было то, что любовью можно было заниматься не стесняясь и в любое время, что две парочки с удовольствием и делали весь прошлый привал. Хаер'Далис побросал свои вещи в мешок, подхватил с земли футляр ...
Порой мне кажется что я женщина. Очень красивая. Я иду по улице все на меня смотрят. Где-то вдалеке мычат устрицы и свистят раки, передо мной простирается прекрасный лес. Я захожу в него, иду по нему. Всё очень красиво. Птички поют и мило срут мне на голову. Я иду. иду. иду. Вдруг! Изба! Нет. не на курьих ногах, а с большой грудью и ногами как и бегемота! Я подхожу к ней. Открывается дверь и я поднимаюсь по тоненькой лесенке, опущенной в дверной проём. Поднявшись в избу я начинаю осматриваться: метла на стене, пальма на подоконнике, кровать, печь. Я медленно иду и половица скрипят подо мной, нежно и протяжно, словно призывая остановиться и не идти дальше. На меня вдруг налетает невообразимая грусть, печаль, тоска. депрессия окутывает меня, окунает с головой в свой дремотный туман. Как ...
Первый сон Иногда мне снятся потрясающие сны. Слегка откинувшись на диване, я медленно ласкаю свою девичью грудь, затем моя рука спускается по животику вниз, нежно касается сначала трусиков, потом проникает под них и пальцы тонут в холмике, под которым просыпается маленький бутончик и начинает пульсировать. Мимолётное прикосновение к нему заставляет его встрепенуться. Он становится горячим и немножко твёрдым. Я чувствую, как моя нежная киска наполняется ароматным нектаром желания и сладострастия. Движения руки становятся более настойчивыми, лепестки моей розы покрыты капельками росы, пальцы скользят по возбуждённому клитору, я широко раздвигаю ножки. Вдруг, приоткрыв глаза, я вижу, что за мной наблюдает мужчина. Меня это не испугало, а, напротив, ещё больше возбудило. Я жестом приглашаю ...
– Дорогой, сегодня ночью ты во сне Громко говорил, а потом головой и Коленками об стену стучался. Из разговора, услышанного на рынке. Ещё один день прошел, и я ложусь в кровать. Я опускаю голову на подушку, и она опускается глубоко вниз. Я закрываю глаза и жду, когда придет сон. "ЦОК, цок", – раздается у меня над головой. Это ОНА. Она живет этажом выше. Она ходит по дому на каблуках. У неё дома паркетный пол. Я её ни разу не видел, но много о ней слышал. Говорят, ей лет 40, и что работает она гинекологом, и что попасть на прием к ней, все равно, что позволить изнасиловать себя. Но, впрочем, мне это не грозит, ведь к гинекологу ходит только прекрасная половина человечества. "Цок, ЦОК", – да что она там, вообще офигела – ходит туда сюда. Спать уже пора. "Цок, цок", – то удаляется, то приближается. ...
– Не провожайте, не надо. Я человек взрослый, сам все найду. – Да, да, буду осторожен, далеко не заплыву, про "не зная броду." в курсе, и не заблужусь, тут негде. Отмахиваясь от советов друзей, которые под властью вечерней неги и обильного дачного ужина, решительно отклонили предложение пойти искупаться, я вышел на крыльцо. Всюду царствовал вечер, было тепло, но не жарко. Близкий закат вел за руку ночь. Слегка пахло пылью, недавно прошедшим по дороге стадом, тонко примешивался к этому запах воды с озера и сосен от недалекого леса. Мир состоял из добра, покоя и вечернего неба. Босые ноги весело шлепали по гулкой тропинке, змеившейся среди ивняка. После крутого спуска она неожиданно изогнулась и вывела меня к озеру. Озеро было таким же спокойным, большим и прекрасным, как небо над ним. Солнце ...
Эту сказку я посвящаю очень красивой девушке, Сусанне. У нее большие агатовые глаза. М. Л. Трехпалубное пассажирское судно с экзотическим названием "Прозерпина", плавно покачиваясь на волнах, шло по Волге курсом из Астрахани в Москву. Вечерний туман опустился на реку. Капитан лайнера, проверив навигационные приборы, щелкнул тумблером и отдал приказ экипажу сбавить ход судна и включить бортовые огни. Дверь капитанской рубки неожиданно открылась, и в нее, пошатываясь, ввалился боцман. – Привет, старина! – бесцеремонно бросил он. – Я вот решил поболтать с тобой о жизни нашей грешной. – Боцман хрипло рассмеялся. – Мы еще с тобой поговорим, – отрезал капитан. – Это, во-первых. Во-вторых, как ты смеешь шляться по судну в таком виде! И, в-третьих, немедленно выйди вон! Не то я сам вышвырну тебя. ...
