Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Воздушные шарики не заклеивают!
В общем, он кончил, а Джеки, похоже, что нет. Она съехала вниз, на бедро Зака, и стала тереться о него, пытаясь получить удовольствие, но Зак поставил ее на колени, встал сзади, и поглаживая опавшим членом между ягодицами стал массировать клитор и влагалище пальцами. Скоро у него снова встал, и он, не прекращая ласок, снова ввел. В этот раз он уже почувствовал молчаливый Джекин оргазм. Она оттолкнула его руги и упала плашмя на живот. Заку понадобилось еще несколько движений, чтобы кончить самому. Тут от костра отошла Дженни и стала крутиться возле все еще стоявшего на коленях Зака. Несмотря на два последовательных оргазма от вида любимого тела и от любимого запаха Зак мгновенно возбудился и последний за эту ночь, едва доканавший его акт, он провел через, по крайней мере, 2 оргазма своей любимой.
Проснулся он почти в полдень. На песке было написано: «Мы на горе. Есть не придем. Ешь фрукты. Если Хочешь приходи». Впервые Джеки не взяла с собой на дежурство радио. Зак сам включил его ровно в 12:00. То, что он услышал, заставило похолодеть кровь в его сосудах. Компания «Атолл Турс» объявляет о своем банкротстве, выставляет на аукцион теплоход «Атолл Турс» и принимает по номиналу проданные ранее билеты. Было далеко уже не 1 апреля, и пришлось поверить радио на слово. Весь следующий час Зак размышлял о том, как жить дальше и что сказать девчонкам. Он своим родителям не говорил куда едет, оставалась надежда, что родители девушек знают, и поднимут тревогу. Экли заметит неладное не раньше сентября. Хозяин лодки получил за месяц вперед, а поскольку нормой здесь считается 25% предоплата, то он не почешется раньше ноября. Есть надежда, что компания, которая купит кораблик не станет менять привычный туристам маршрут.
К 13 часам он забрался на гору.
– Ой, проснулся! Отдохнул! Снова захотел! С кем хочешь?
– Джеки, ты забыла взять радио, – пропустил приколы мимо ушей Зак. Настройся на канал где лучшие бизнес-новости и послушай. Зак вручил приемник Джеки и лег на вытоптанную уже полянку лицом вниз, положив голову на руки.
– Что случилось? – Дженни легла рядышком.
– Не знаю, пусть Джеки послушает. Там ясно будет.
В бизнес-новостях довольно часто звучало «Атол Тюр», «банкрот», «режистер», какие-то цифры и фамилии. Судя по выражению Джекиного лица, все было как в английских новостях.
– Что случилось? Эй, вы? – Дженни с тревогой переводила взгляд с одного из своих друзей на другого.
– Корабль за нами не придет, – резюмировала полученную информацию Джеки.
– Он был совсем старый, и морской регистр не выпускает его в море. Поэтому и фирма разорилась. Страховая компания продаст его тому, кто предложит лучшее применение. Из рассматриваемых вариантов впереди всех отель или ресторан у пристани с видом на сушу. Но сначала регистр убедится, что машина демонтирована.
Не дав девушкам опомнится, Зак спросил:
– Кто сказал родителям, что летит в Папеэте?
Джеки покачала головой, а Дженни кивнула.
– Что они знают о сроках?
– Что вернемся в конце августа.
– Они станут тебя искать?
– Ну, наверно, – неуверенно ответила Дженни.
Зак изложил оставшиеся варианты возвращения и комплекс мероприятий по дальнейшему выживанию. Он предлагал в качестве пессимистичного варианта рассматривать Рождество.
Конец июля и август они еще дежурили на горе, а потом и это бросили. Им было просто здорово втроем. Столичная жительница и почти на половину француженка, Джеки объяснила (она так считала) русскому медведю и айовской корове, что кроме «сэндвича», есть много еще чего интересного, и не все это извращение. Потомственная крестьянка обучила городскую фифочку действительно полезным и натуральным упражнениям. А Зак сравнивал, выбирал и ставил оценки. И хотя ребята время от времени что-то говорили о спасении, возвращении, выживании, покидать этот рай земной не стремились.
Изобретя теорию, что одежду надо беречь для возвращения, ребята стали круглосуточно ходить голышом, и вскоре почернели совсем как папуасы.
Прошел сентябрь, за ним октябрь и ноябрь. Прошел последний чек-поинт – Рождество. Последние батарейки сели еще осенью.
Раз они сидели, естественно, все голые, на утесе. Праздновали местный аборигенский праздник Старый Новый Год. Зак, это уже превратилось в одну из традиций населения этого острова, пел своим женам уже полюбившиеся им русские песни, и обдумывал, как будут праздновать другие аборигенские праздники «День защитника отечества» и «Международный Женский день». А что, их ограниченный контингент был вполне международным. Джеки лежала с закрытыми глазами, а Дженни смотрела вдаль.
– О, – спокойно сказала она, – корабль.
– Скажешь тоже, корабль! – фыркнул Зак, – лодчонка, как у нас была. Марш одеваться! В сарафаны (слово «джампер» было забыто)! Белье не забудьте.
Сам Зак надел плавки, джинсы, ремень с ножом для антуража, взял бинокль и зажигалку и полез на гору. Лодка, во-первых, сравнительно тихоходная и далеко не уйдет, а во-вторых, явно военная, значит, в своих поисках добрались и до этого острова, значит, сразу не уплывут.
Сухих дров было на горе еще достаточно. Они легко загорелись, и скоро пошел дым. Зак подал SOS. На лодке зажгли зачем-то фальшфейер, потом одумались и дали красный дым. Зак знал, что на него смотрят в мощный бинокль, и выученной с детства семафорной азбукой передал на лодку точный курс на их бухту. Не спеша спустился вниз. Вместе с женами они обошли свое пристанище, бывшее им домом последние полгода. Молча и вслух попрощались с камнями, с песком, с пальмами, с утесами.
Вот показался и катерок. В бинокль Зак разглядел: «HMCS какой-то».
– Твои, Джеки! – и на всякий случай уточнил – канадцы!
Катерок легко нашел вход в бухту, и на еще довольно большой глубине заглушил мотор и поднял винты. До мели экипаж судорожно греб веслами. Потом все втроем высыпались из лодки и зачем-то побежали к берегу. Зак тоже побежал им навстречу, чтобы не обидеть, а девушки не хотели мочить в соленой воде сарафаны. По колено в воде Зак обнимался с старшиной, парнишкой его возраста и двумя девчушками-матросами. Одна тащила на плече огромную сумку с надписью «AMBULANCE» и чуть ниже «BALOON 6».
На берегу пообнимались все вшестером.
– Ура! Вы живы! Мы так рады! Здоровы! Наконец-то!
Зак не удержался и спросил медсестричку:
– А что такое «BALOON 6»?
– На нашем корабле все лодки называются «BALOON» (воздушный шарик), наша шестая.
– А у нас был «Бумеранг».
– Да, знаем! А что с ним случилось?
– Разбился о рифы.
– Ну, давайте, собирайтесь, – сказал старшина, – а я пойду дам радио, что нашли вас.
И пошел к берегу. И тут Зак услышал резкий вскрик чаек. Он оглянулся, и заранее знал, что он увидит. Волна, по крайней мере, не ниже «их» волны катилась через бухту. Правда, «Воздушный Шарик» стоял на большей глубине и сам был потяжелее, и у него был шанс остаться целым. Да и рация у них должна быть военного исполнения, может, выживет, если о скалу не разобьется.
Все, кроме старшины, который уже без команды закапывался в песок, были вне досягаемости волны и все видели. Волна подбросила лодку, закрутила ее, но не перевернула, поднесла к самой скале, и невредимую потащила обратно. Все пятеро зрителей радостно воскликнули:
– Хуррей!
Но радоваться было рано. Откатываясь, волна унесла лодку назад, освободила окровавленного, как и Зак в тот раз, старшину, ударила лодку о внешние рифы и ее остатки унесла наружу. А там отвесный склон на всю тихоокеанскую глубину.
– Ооуу, – простонали матроски, а Джеки зашлась истерическим хохотом.
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
– Г-г-г-г-г-г-г-г-г!
– G-g, – явно через силу успокаивалась она.
– GLUE BALOON!!! – наконец выдавила из себя Джеки и снова зашлась нечеловеческим хохотом. Не смотря на необычайный трагизм ситуации, остальные четыре свидетеля катастрофы заржали не менее самозабвенно. Подоспевший позже старшина, смотрел на почти спасенную им свою соотечественницу, на ее серьезную и хозяйственную американскую подругу, на самых дисциплинированных членов экипажа корабля и на казавшегося рассудительным и хладнокровным янки с нескрываемым недоумением. Чтобы лучше их разглядеть сквозь струи крови и воды, стекавшие по его лицу, старшина отер лоб рукавом. Вполне понимая его состояние, Зак обнял его за спину, наклонился к уху, как мальчишки рассказывают в школе пошлый анекдот, и громко шепнул:
– GLUE BALOON!
И секунду спустя остров услышал грохот, которого не знал со времени своего последнего извержения.
Зигмунд
2000 г.
Проснулся он почти в полдень. На песке было написано: «Мы на горе. Есть не придем. Ешь фрукты. Если Хочешь приходи». Впервые Джеки не взяла с собой на дежурство радио. Зак сам включил его ровно в 12:00. То, что он услышал, заставило похолодеть кровь в его сосудах. Компания «Атолл Турс» объявляет о своем банкротстве, выставляет на аукцион теплоход «Атолл Турс» и принимает по номиналу проданные ранее билеты. Было далеко уже не 1 апреля, и пришлось поверить радио на слово. Весь следующий час Зак размышлял о том, как жить дальше и что сказать девчонкам. Он своим родителям не говорил куда едет, оставалась надежда, что родители девушек знают, и поднимут тревогу. Экли заметит неладное не раньше сентября. Хозяин лодки получил за месяц вперед, а поскольку нормой здесь считается 25% предоплата, то он не почешется раньше ноября. Есть надежда, что компания, которая купит кораблик не станет менять привычный туристам маршрут.
К 13 часам он забрался на гору.
– Ой, проснулся! Отдохнул! Снова захотел! С кем хочешь?
– Джеки, ты забыла взять радио, – пропустил приколы мимо ушей Зак. Настройся на канал где лучшие бизнес-новости и послушай. Зак вручил приемник Джеки и лег на вытоптанную уже полянку лицом вниз, положив голову на руки.
– Что случилось? – Дженни легла рядышком.
– Не знаю, пусть Джеки послушает. Там ясно будет.
В бизнес-новостях довольно часто звучало «Атол Тюр», «банкрот», «режистер», какие-то цифры и фамилии. Судя по выражению Джекиного лица, все было как в английских новостях.
– Что случилось? Эй, вы? – Дженни с тревогой переводила взгляд с одного из своих друзей на другого.
– Корабль за нами не придет, – резюмировала полученную информацию Джеки.
– Он был совсем старый, и морской регистр не выпускает его в море. Поэтому и фирма разорилась. Страховая компания продаст его тому, кто предложит лучшее применение. Из рассматриваемых вариантов впереди всех отель или ресторан у пристани с видом на сушу. Но сначала регистр убедится, что машина демонтирована.
Не дав девушкам опомнится, Зак спросил:
– Кто сказал родителям, что летит в Папеэте?
Джеки покачала головой, а Дженни кивнула.
– Что они знают о сроках?
– Что вернемся в конце августа.
– Они станут тебя искать?
– Ну, наверно, – неуверенно ответила Дженни.
Зак изложил оставшиеся варианты возвращения и комплекс мероприятий по дальнейшему выживанию. Он предлагал в качестве пессимистичного варианта рассматривать Рождество.
Конец июля и август они еще дежурили на горе, а потом и это бросили. Им было просто здорово втроем. Столичная жительница и почти на половину француженка, Джеки объяснила (она так считала) русскому медведю и айовской корове, что кроме «сэндвича», есть много еще чего интересного, и не все это извращение. Потомственная крестьянка обучила городскую фифочку действительно полезным и натуральным упражнениям. А Зак сравнивал, выбирал и ставил оценки. И хотя ребята время от времени что-то говорили о спасении, возвращении, выживании, покидать этот рай земной не стремились.
Изобретя теорию, что одежду надо беречь для возвращения, ребята стали круглосуточно ходить голышом, и вскоре почернели совсем как папуасы.
Прошел сентябрь, за ним октябрь и ноябрь. Прошел последний чек-поинт – Рождество. Последние батарейки сели еще осенью.
Раз они сидели, естественно, все голые, на утесе. Праздновали местный аборигенский праздник Старый Новый Год. Зак, это уже превратилось в одну из традиций населения этого острова, пел своим женам уже полюбившиеся им русские песни, и обдумывал, как будут праздновать другие аборигенские праздники «День защитника отечества» и «Международный Женский день». А что, их ограниченный контингент был вполне международным. Джеки лежала с закрытыми глазами, а Дженни смотрела вдаль.
– О, – спокойно сказала она, – корабль.
– Скажешь тоже, корабль! – фыркнул Зак, – лодчонка, как у нас была. Марш одеваться! В сарафаны (слово «джампер» было забыто)! Белье не забудьте.
Сам Зак надел плавки, джинсы, ремень с ножом для антуража, взял бинокль и зажигалку и полез на гору. Лодка, во-первых, сравнительно тихоходная и далеко не уйдет, а во-вторых, явно военная, значит, в своих поисках добрались и до этого острова, значит, сразу не уплывут.
Сухих дров было на горе еще достаточно. Они легко загорелись, и скоро пошел дым. Зак подал SOS. На лодке зажгли зачем-то фальшфейер, потом одумались и дали красный дым. Зак знал, что на него смотрят в мощный бинокль, и выученной с детства семафорной азбукой передал на лодку точный курс на их бухту. Не спеша спустился вниз. Вместе с женами они обошли свое пристанище, бывшее им домом последние полгода. Молча и вслух попрощались с камнями, с песком, с пальмами, с утесами.
Вот показался и катерок. В бинокль Зак разглядел: «HMCS какой-то».
– Твои, Джеки! – и на всякий случай уточнил – канадцы!
Катерок легко нашел вход в бухту, и на еще довольно большой глубине заглушил мотор и поднял винты. До мели экипаж судорожно греб веслами. Потом все втроем высыпались из лодки и зачем-то побежали к берегу. Зак тоже побежал им навстречу, чтобы не обидеть, а девушки не хотели мочить в соленой воде сарафаны. По колено в воде Зак обнимался с старшиной, парнишкой его возраста и двумя девчушками-матросами. Одна тащила на плече огромную сумку с надписью «AMBULANCE» и чуть ниже «BALOON 6».
На берегу пообнимались все вшестером.
– Ура! Вы живы! Мы так рады! Здоровы! Наконец-то!
Зак не удержался и спросил медсестричку:
– А что такое «BALOON 6»?
– На нашем корабле все лодки называются «BALOON» (воздушный шарик), наша шестая.
– А у нас был «Бумеранг».
– Да, знаем! А что с ним случилось?
– Разбился о рифы.
– Ну, давайте, собирайтесь, – сказал старшина, – а я пойду дам радио, что нашли вас.
И пошел к берегу. И тут Зак услышал резкий вскрик чаек. Он оглянулся, и заранее знал, что он увидит. Волна, по крайней мере, не ниже «их» волны катилась через бухту. Правда, «Воздушный Шарик» стоял на большей глубине и сам был потяжелее, и у него был шанс остаться целым. Да и рация у них должна быть военного исполнения, может, выживет, если о скалу не разобьется.
Все, кроме старшины, который уже без команды закапывался в песок, были вне досягаемости волны и все видели. Волна подбросила лодку, закрутила ее, но не перевернула, поднесла к самой скале, и невредимую потащила обратно. Все пятеро зрителей радостно воскликнули:
– Хуррей!
Но радоваться было рано. Откатываясь, волна унесла лодку назад, освободила окровавленного, как и Зак в тот раз, старшину, ударила лодку о внешние рифы и ее остатки унесла наружу. А там отвесный склон на всю тихоокеанскую глубину.
– Ооуу, – простонали матроски, а Джеки зашлась истерическим хохотом.
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
– Г-г-г-г-г-г-г-г-г!
– G-g, – явно через силу успокаивалась она.
– GLUE BALOON!!! – наконец выдавила из себя Джеки и снова зашлась нечеловеческим хохотом. Не смотря на необычайный трагизм ситуации, остальные четыре свидетеля катастрофы заржали не менее самозабвенно. Подоспевший позже старшина, смотрел на почти спасенную им свою соотечественницу, на ее серьезную и хозяйственную американскую подругу, на самых дисциплинированных членов экипажа корабля и на казавшегося рассудительным и хладнокровным янки с нескрываемым недоумением. Чтобы лучше их разглядеть сквозь струи крови и воды, стекавшие по его лицу, старшина отер лоб рукавом. Вполне понимая его состояние, Зак обнял его за спину, наклонился к уху, как мальчишки рассказывают в школе пошлый анекдот, и громко шепнул:
– GLUE BALOON!
И секунду спустя остров услышал грохот, которого не знал со времени своего последнего извержения.
Зигмунд
2000 г.
Содержит ли этот рассказ информацию с порнографическим описанием несовершеннолетних (до 18 лет)?
(18+) Все в порядке (18-) Нужно исправить
