Испытание попрошайки

1

Достаточно пожилой, но еще крепкий дяденька сидел перед компьютером и тщетно отлавливал сайт с детским порно. Но день сегодня явно был не его, в большинстве сайтов требовалась предоплата. Все же ему удалось скачать пару фотографий с очаровательными голыми девчонками. У одной грудь напоминала две маленькие сливы, у второй – румяные яблочки. Выведя обе фотки на экран и переводя взгляд с одной на другую, мужчина хотел поонанировать, но желание быстро пропало – возбуждающих картинок было недостаточно.

Мужчина сердито кашлянул, выключил комп, достал из заначки семьдесят долларов десятидолларовыми ассигнациями. Вместе с трестами рублями в кошелке эти деньги надо было растянуть дней на десять, до следующей получки. Но было невтерпеж, ужасно хотелось снять какую-нибудь малолетку.
Мужчина был профессиональным педофилом, хитрым и расчетливым. Уже тот факт, что за многие годы он ни разу не попался, говорило о его опасности для детей. По статистике педофил за год может имеет до ста контактов с детьми. Особенно, если он не агрессивен, осторожен и нетороплив. Именно таким и был этот мужчина, которого можно называть Карлом.

Он вышел из однокомнатной квартиры, которую снимал в Москве в районе Свиблово. Этот район был не только более дешевым, по сравнению с центром, но и удобен тем, что в двух остановках метро находилось ВДНХ, где постоянно крутились беспризорники и дети из неблагополучных семей. Именно там он уже несколько вечеров приручал девчонку – попрошайку, давая ей по 10 рублей и ничего не требуя взамен. Когда он в первый раз небрежно дал ей червонец, девочка даже растерялась – она привыкла к отказам или мелочи по 20 – 50 копеек. Она не могла знать, что Карл уже более часа наблюдал за ней, делая свои выводы.

Он определил ее возраст в диапазоне 11-13 лет. Одежда не могла служить характеристикой, так как попрошайки из хороших семей тоже одевались оборванцами, кто будет подавать хорошо одетому. Но поведение говорило не только о привычке к сбору милостыни, но и о социальной принадлежности к низшему классу. Только дети алкоголиков или нищих могли вести себя в толпе так свободно, независимо и, в то же время, настороженно. Как волчата. Или, скорей, как одичавшие собаки, которые гораздо опасней волков.

Сейчас, выйдя из метро, он быстро обвел глазами площадь и, как и ожидал, обнаружил девчонку в ее любимом месте – у подземного перехода, среди бабок, торгующих самогоном и всякой мелочевкой, вроде сигарет. Эти бабки заранее реагировали на появление милиции, что, несомненно, было выгодно и для девочки, в последнее время милиция задерживала беспризорников все чаще.

Он шел к ней неспешно, и она, быстро просматривающая прохожих на предмет их отзывчивости, его узнала. И пошла навстречу, заранее радуясь червонцу.

– Привет, – сказал он, останавливаясь и шаря в кармане.

– Здравствуйте.

Девочка смотрела на него снизу вверх. У нее была светленькая мордочка, с морщинкой у глаз, придающей лукавость. Волосики тоже были светленькие, коротко подстриженные. Если бы их как следует помыть хорошим шампунем, то они бы обрамляли ее головку, как святой нимб. Очень дряхлое короткое платье, показывающее выше колен ее плотные, поцарапанные на коленках, ножки, оттопыривалось на груди, открывая прожилки у ключиц и начало припухлостей, начинающих формироваться в маленькие, как два персика, нежные грудки.
– Эй, – сказал Карл заранее заготовленную фразу, доставая доллары, – а у меня русские деньги кончились, пойдем, разменяем зеленые.

Сценарий был отработан давно и действовал чаще всего безошибочно. Профессиональный педофил всегда интуитивный психолог. Сейчас девчонку надо было отвести подальше от толпы, от торговок, могущих ее знать, от милиции, патрулирующей выход метро. Небольшая прогулка позволяла, к тому же, вступить с ней в более близкий контакт.

На противоположной стороне улицы находилась сберкасса, которая уже была закрыта. Правее – уличный пункт обмена валюты. Поэтому они прошли подземным переходом (Карл шел чуть в стороне, не выказывая знакомство), дернулись в сберкассу (Карл невинно сказал: "Уже закрыта, что ли*), прошли мимо детского мира (Карл непримянул остановиться у витрины с шикарными куклами и поинтересоваться – хочет ли она такую?), перешли переулок и в обменнике получили полторы тысячи рублей (Карл попросил дать их десятирублевками, так что пачка получилась внушительная).

– Ну, на свой червонец, – сказал Карл, достав из этой, приковывавшей внимание ребенка пачки, одну бумажку, – ты чем сейчас заниматься будешь?

Девочка пожала плечами.

– Я почему спрашиваю, – невозмутимо продолжил Карл, – ум меня этот вечер совершенно свободный и совершенно пустой. Если хочешь, проведем его вместе. Перекусим в хорошем кафе, погуляем. Купим тебе что-нибудь приличное вместо этой ночной рубашки.

– Это не рубашка, – хихикнула девочка, – это платье. Оно старое, я его специально на работу одеваю, чтоб жалостливей быть.

– Ладно, ты до скольки можешь гулять?

– До девяти, – сказала девочка.

И соврала, Карл давно пронаблюдал, что она просит и в десять и в одиннадцать вечера. Что, кстати, лишний раз подтверждало отсутствие у нее нормальной семьи.

Они зашли в детский мир и мужчина выбрал джинсовый сарафан и красивую футболку. В примерочную зашли вместе, но "словить сеанс" Карлу не удалось – девочка примерила сарафан прямо на платье, а потом попросила выйти, пока она переоденется.

Сарафан подошел, Карл заплатил в кассу 450 рублей, а старое платье продавец упаковал в маленький пакет и девочка взяла его в руки. Она была довольна и немного растеряна, не привыкла к такой заботе. В любой момент она инстинктом маленького уличного зверька могла насторожиться и Карл поспешил нейтрализовать ситуацию.

– Ты, наверное, удивлена, – сказал он, когда они вышли на улицу, – так ты не думай там чего-то. Дело в том, что моя дочка могла бы сейчас быть твоего возраста. Тебе сколько – двенадцать?

– Будет, – сказала девочка, – через месяц. А где ваша дочка?

– Погибла, – Карл сделал печальную рожу, – попала под машину. Сегодня как раз ее день рождения. Я в такой день всегда один, но вот познакомился с тобой – ты на нее здорово похожа, и хочу устроить тебе сегодня праздник. А зарабатываю я много, так что ты не думай, для меня 450 рублей, как для тебя рубль.

Девочка остановилась и внимательно посмотрела на мужчину. Она как-то сразу поверила ему, пожалела его и забыла выработанную попрошайничеством осторожность. Ребятишек часто снимали или пытались снять мужики, о чем она знала и от чего всячески оберегалась. Даже этот небольшой путь до обменного пункта она проделала напряженно, готовая в любой момент пуститься наутек. Подарок еще больше смутил ее, она знала, как приходится платить за такие подарки. Но теперь ее разом отпустили все страхи и она стала тем, кем и должна была быть, родись в нормальной семье и нормальной стране, – ребенком.

– Вы грозились сводить меня в кафе, – сказала она лукаво. – Кстати, меня зовут Настя. А вас.

2

В кафе было здорово. Шампанское, пепси, салат, куриные окорочка с зеленым горошком, пирожные, мороженное. Еду заказывала Настя.

Все это время психолог Карл потратил на то, чтоб внушить ребенку надежды. На продолжение дружбы, на возможность получения дорогих подарков, на ежедневную ссуду в размере 60 рублей (именно такую сумму должна была девочка сдавать каждый день отчиму).

Заодно он уточнил ее положение, вполне типичное: мать алкоголичка, отца не помнит, отчим Костя дерется, не работает, когда выпьет – заставляет делать стыдное: (На этой теме Карл не стал заостряться, чтоб не возродить настороженность).

На улицу вышли около девяти, девочка помялась, а потом попросила закурить. Отошли в тень, покурили.

– Ну вот, – осторожно сказал Карл, – тебе, наверное, пора домой. А жаль. Мы могли бы еще видики отличные посмотреть, у меня шикарные есть детские видики. А еще ты могла бы на компьютере у меня поиграть, у меня прикольные игры есть. Ну, что поделаешь, прощай:

Он специально тянул время, так как знал, насколько трудно этих уличных зверенышей заманить в квартиру.

Девочка опять посмотрела снизу вверх. Перед ней стоял пожилой дяденька, почти дедушка, одетый, как интеллигент, при галстуке. Она не знала этого слова – интеллигент, поэтому подумала: как учитель. Правда, в школу она последние два года не ходила.

– А если мне до одиннадцати гулять можно! – сказала она отчаянно, будто бросаясь в прорубь.

Карл с трудом сдержал радость. Клюнула! Но может и сорваться с крючка. Надо соблюдать предельную осторожность.

– Я тут недалеко живу, – сказал он, – всего две остановки на метро, в Свиблово. Знаешь, где это.

– У меня там подружка есть, Таня. Она иногда приезжает сюда, мы вместе просим.

– Если хочешь, можешь ее захватить. Вам вдвоем у меня веселей будет.

– Не, ее сегодня нет, они в деревню уехали. Я в другой раз с ней приду. Можно?

– Конечно, – сказал Карл, забрасывая вторую приманку, – я вообще могу тебе второй ключ от квартиры дать, приходи, будто я твой дедушка, когда хочешь.

Они доехали до Свиблово, вышли из метро и прошли два перекрестка. На улицах было пусто, фонари светили тускло. Девочка сбавила шаг, Карл почувствовал, что в ней просыпаются сомнения.

– Все, пришли, – сказал он бодро, вон тот дом, на углу. А обратно я тебя на такси отвезу, хочешь? Вызовем такси по телефону и мигом тебя домчим прямо до места.

– Хорошо бы, – как-то по-взрослому протянула девочка. – Ладно, я зайду, только ненадолго.

– Как скажешь, так я сразу такси и вызову. – Карл почувствовал, что девочка заробела, и прибавил ловушек. – Да и ключ второй у меня не с собой, а дома. Но, если не хочешь, подожди в подъезде, а я ключ вынесу.

Это сработало. Девочка зашла в лифт.

Они поднялись на седьмой этаж, вошли в квартиру.

– Не разувайся, – сказал Карл, – сверток тут положи, в прихожей. И проходи, будь гостем.

– А вы че, один живете? – спросила Настя, осторожно проходя в комнату и осматриваясь. – У вас тут хорошо, все есть.

– Ага, один. После смерти дочери я с женой развелся, да так и не женился. Хотел удочерить из детдома ребенка, да пока не собрался. А теперь, вот, с тобой познакомился. Садись к компьютеру, я тебе игру поставлю, стрелялку.