Непорочное зачатие или сон разума рожает

Взгляд был точь-в-точь такой же, как в первый день, после чего он еще пересел в дальний угол. Как будто смотрит пристально прямо в глаза, и одновременно где-то далеко. И снова ничего не последовало. На следующий день мы сидели в моей комнате, напротив друг друга, он на диванчике, я в кресле. Не помню, о чем мы разговаривали, и почему мне понадобилось пересесть к нему. Одно только скажу: я сделала это специально, снова хотелось его спровоцировать на какие-то действия, просто из интереса, уж больно нетипично он себя вел. Дальше то ли я ему предложила взять меня за руку и пощупать пульс, то ли, наоборот, взяла его за руку. Не важно. Главное, что, в конце концов, он решился. Нет, это неподходящее слово, потому что он не робел и чувствовал себя со мной совершенно свободно. Решил, так правильнее. Решил наконец поцеловать меня. Я замерла, привычно ожидая натяжения внутренней нити и рвущейся к горлу шаровой молнии. Как-то в детстве, лет в десять, мне довелось видеть шаровую молнию. Завораживающий, переливающийся серебристо-ртутный шарик в полной тишине вплыл в окно, сначала медленно, а потом с нарастающей скоростью пересек комнату – и вдруг, со страшным грохотом ушел в пол.

Я ждала. Но: Ничего не произошло. Я ничего не почувствовала. Совсем. Во мне даже ничего не шевельнулось. Да и целовался он как-то странно. Одними мягкими пухлыми губами. Никакого танца языка, то порхающего бабочкой, то призывно ласкающего, то уверенно вторгающегося: Может быть, это я разучилась воспринимать за три месяца полного одиночества? Я посмотрела на Борьку. Он выглядел очень довольным. Снова поцеловал. Снова ничего. Странно. Я ведь не со вторым молодым человеком в жизни целовалась. Всегда и какие-то эмоции были, и все остальное – ну может, не так головокружительно – остро, как с моей бывшей любовью, но все же никогда это настолько не напоминало аккуратный и осторожный предварительный осмотр стоматолога: Так мы процеловались с полчаса, после чего довольный Борька распрощался – было уже поздно, и обещал зайти ко мне назавтра.

На следующий день он пришел раньше обычного. Родителей дома не было. На этот раз он не спешил уводить меня в парк. Мы уселись на диванчик в моей комнате и снова стали целоваться. Я упорно пыталась настроиться и почувствовать хоть что-то, но безуспешно. В своих попытках, при каком-то родственно-дружеском доверии, которое я испытывала к Борьке, я позволила ему зайти гораздо дальше, чем когда-либо заходило у нас с предыдущим парнем. Мы лежали полуголые, он ласкал мою грудь, ширинка у него была расстегнута: Я однажды провела всю ночь в постели со своим ровесником, было заранее известно, что ничего решающего не произойдет, поэтому и в этот раз я ничего принципиально нового не испытала и главное, не почувствовала. А так хотелось, почувствовать ну хоть что-нибудь! В сглаз я не верила. Вроде бы, самые тягостные дни после разрыва позади. Что же происходит?

Поглощенная своими мыслями, я совершенно не возражала, когда Борькин член заскользил сначала по моим большим, а потом и по малым губам. Никаких резких движений он не делал, опасаться было нечего. И вдруг:: по-моему, это произошло в тот момент, когда он даже не касался меня. Из Борькиного члена выстрелила увесистая густая плюха – мои малые губы, только не говорите, что так не бывает, сами собой раскрылись, "проглатывая" ее, всю до капли, и плотно закрылись. Внутри меня влагалище сделало глотательное движение, как будто это было горло, проталкивая полученное дальше, вглубь.

Я на несколько секунд словно оцепенела. До меня как будто не сразу дошел смысл произошедшего. Потом вскочила и бросилась в туалет.

Мне не удалось выдавить из себя ни капли, ни-че-го. Я мыла, терла с остервенением, до боли, но что толку? Все оставалось где-то глубоко внутри. Я прекратила бесполезные попытки. Мысленно подсчитала. Самые опасные дни. Вышла к Борьке полностью одетая. Он тоже успел привести себя в порядок.

– Ты в курсе, что от этого, бывает, случаются дети? – спросила я спокойным голосом, как будто о чем-то постороннем.

– А ты молодец, хорошо держишься, смелая девушка, и с характером, – сказал он одобрительно.

– Что случилось?

– Ничего особенного. Просто у меня все это время, со дня знакомства с тобой, не было женщины. Вот и не удержался.

– А почему не было? И что, они часто у тебя?

– Ну, ты хорошая, серьезная девушка, я сразу решил, что с тобой будет все серьезно, без спешки. И я тебя уважаю, поэтому стразу все свои отношения прекратил. А вообще, да, часто были, практически каждый день. А тут такой большой перерыв: Ты ведь понимала, что я специально к тебе не лез целоваться? Хотел, чтобы все было серьезно. А вообще я хотел тебя с самого первого дня. Помнишь, я пересел от тебя подальше, ты еще удивилась, и, наверное, обиделась? А мне так захотелось запустить руки в твои кудри, зарыться в них лицом и тут же взять тебя:

– Ну, запусти, – усмехнулась я.

– Да теперь уж я натрогался всласть: Если бы сегодня осечка не вышла, взял бы тебя как следует, по полной программе:

– Я бы не дала, не позволила:

– Да куда б ты делась, я никогда от своего не отступаю. Ну, ничего страшного не произошло. Когда у тебя должны прийти?

Подождем, а если вдруг действительно залетишь, у меня друг гинеколог, таблеточек даст попить, все пройдет. Он знает, как это делается. А то зачем нам незапланированные такие вещи? Ты девушка порядочная, родители мои к тебе хорошо относятся, зачем нам с этого начинать? А это: мы с тобой все равно закончим, вот только разберемся с этим залетом. Ты не переживай, я же с тобой. Может, немного рано это, мы еще не так хорошо друг друга знаем, но не страшно, узнаем. Ты мне очень нравишься, и мы с тобой поженимся.

Конечно, никакие "дела" в срок не пришли, и я пила эти злосчастные таблетки, после которых все прошло, но поправилась я за следующих пару месяцев килограммов на пять.

До сих пор я на сто процентов не уверена, была ли это беременность или задержка на нервной почве. Скорее, все же была.

А "акт дефлорации" мы действительно завершили, сразу после того, как закончилась эпопея с задержкой. И не потому, что я за это время полюбила Борьку, или мне стали более приятны его поцелуи. Мне стало как-то все равно. Как будто я испачкалась, и уже никак и ничем не отмыться. Придется замуж выходить, раз уж все равно так получилось. Ну, а раз замуж, так теперь уже все равно, до, после:

Борька заехал за мной и мы поехали вместе выбирать подарок моей маме ко дню рождения. "А потом мы поедем ко мне, и я возьму тебя", – сказал Борька.

Мы впервые были у него одни. Он что-то оживленно рассказывал, показывал какие-то альбомы с фотографиями. Так прошло больше часа. Я даже немного расслабилась, решив, что он передумал и в этот раз ничего не произойдет. Но он замолк на полуслове, вынул из моих рук альбом с фотографиями и аккуратно уложил меня на диване. С прошлого раза мы ни разу не раздевались. В этот раз он тоже раздеваться не стал, и, кажется, с меня снял минимальное количество вещей, только "самое необходимое". Несколько торопливых поцелуев, заморозивших меня, кажется, еще больше, чем всегда – и вот уже его член тыкается в меня. Снова ощущение осмотра у стоматолога. Только теперь это уже похоже на команду "Откройте рот пошире, еще, еще, вот так. Держать, не закрывать!". Сильная боль, тянуще-давящая, как будто выламывают зуб без заморозки. У меня раз так было, торопливая врачиха не дождалась действия укола: И противный скрип, это кожа напряженного члена входит в мое абсолютно сухое влагалище. Все это продолжается несколько секунд, никаких возвратно-поступательных движений, только один длинный рывок вперед, по-моему, не до конца. И все.

"Снова я перевозбудился. Ну, ничего, скоро повторим", – Борька удовлетворенно вздыхает и скатывается с меня.

Я встаю и запираюсь в туалете. Все еще очень больно, и от боли – а не от возбуждения, как бывало – все сжалось в тугой комок. Минут через пять начинает потихоньку отходить, и вот, наконец, из меня вытекает густая, противная, кровавая слизь. Кровь темно-красная, и непонятно, то ли это она, сворачиваясь, образует такие сгустки, то ли окрашивает собой густую сперму. Но уж точно, моей собственной влаги здесь нет: Долго моюсь, вытираюсь полотенцем, предусмотрительно выданным Борькой. Наконец возвращаюсь. Борька лежит серьезный, даже какой-то насупленный.

– Крови не было, – заявляет он.

– Была, сгустки из меня кровавые выходили.

– Ну, хорошо, иди сюда, ложись.

Я легла, и он начал заново. На этот раз проткнул до конца, и даже минут пять, а может и больше, покачал туда-сюда. Снова с противным скрипом, снова больно, но на этот раз больше похоже на выковыривание обломков зуба "козьей ножкой", та врачиха со мной такое проделывала, раскрошив удаляемый зуб.

И кровь на этот раз была у Борьки на члене, все как положено. Он, вроде, успокоился. Но потом не раз и не два поминал мне, что так до конца и не уверен, была ли я девушкой, ведь кровь только на второй раз показалась: Что было дальше?

Дальше был БРАК. Хорошее дело браком не назовут, ведь правда? И длилось это дело: без малого, десять лет.

Но это уже совсем другая история.

31.12.04 – 04.01.0