Попутчица

Соски уж точно на уровне локтей! Сколько же в ней сантиметров? Спросить? Потом можно записать в свои рекорды. Милая попутчица, как же тебя прибивает моя рука в твоих трусиках! Я чувствую, ты, как и я, ищешь способ перейти нам к решительным действиям.

Туалет не пойдет, там тесно, а вход на виду у публики. Марианн находит решение раньше меня. Она приникает плечом к стеклу окошка и отставляет свою аппетитную попку в мою сторону. Я ей помогаю слегка приспустить джинсы с трусиками. Моя молния уже разъехалась, только бы штаны не упали с задницы. Я ввожу ей во влагалище снизу, и плотно прижимаюсь бедрами к полным ягодицам. Мои руки обняли ее, пройдя под ее руками, и снова встретились с грудью. Мы поддаем навстречу друг другу часто, но мелко, чтобы себя не выдать. Моя рубашка-поло навыпуск закрывает, к счастью, положение брюк на заднице.
Со стороны нас можно принять за влюбленных голубков в обнимку приникших к окну и страшно увлеченных проплывающим сельским пейзажем. Это – если не приглядываться. Но я наддаю и наддаю. Груди Марианн шлепают по стеклу. Время от времени я наваливаюсь на нее, чтобы она влипла своими сиськами в стекло поезда, – демонстрация красоты коровам, овцам и фермерам. Старички сбоку вроде как мирно спят, но даже если кто из них и подглядывает, то пусть, лишь бы это не обнаруживали.

Мне открыт доступ к молочной шее, вкусно пахнущим волосам, к раскачивающимся грудям. Доступ к самым интимным местечкам. Всем этим я пользуюсь безраздельно. Дыхание моей сладкой учащенное, хриплое. Я вижу, она закусила губу. Я поддаю ей еще рукой внизу, знай наших! Качается вагон, качаемся мы. Из-за маленькой амплитуды я никак не могу войти в финал. Зато Марианн получает, кажется, все свое. Неожиданно она начинает громко стонать. Я ей позволю минутку это делать, нельзя же все время сдерживаться. Но уже через две я понимаю: что-то не так. Я выворачиваю шею, чтобы заглянуть ей в лицо. Ба! Она забылась полностью! Глаза закрыты, лицо отрешенное, стоны в полный голос. Ну, это, Марианн, по-нашему! Эх, кабы не в поезде, показал бы я твоим голландским телесам русскую кузькину мать!

Я спешно закрываю ей рот рукой. Марианн сразу включается, где мы есть. Жаль, нет возможности расположиться с комфортом, очень хочется попробовать тебя, дорогуша. Какая на вкус твоя иностранная прелесть? Да и минетик не мешало бы испробовать, ты-то, наверно, в этом искушена! Что еще можем мы, тесно прижавшись, с оглядкой на публику? В попку не даст, это точно. Марианн едва сдерживая голос шумно кончает у меня в объятиях. С благодарностью целует меня в губы, чуть не вывернув шею. Жаль, мне-то что делать?

– Ты не останавливайся, – шепчет она, – я много могу.

Она сказала это по-английски или по-русски? У меня слуховые галлюцинации. О. К. Не останавливаюсь. Теперь сверлит мысль: если она такая, может и в попку даст? Что я еще могу в таком прилипнутом положении? А ведь стремительно приближается Утрехт – ее остановка. Когда спешка, – можно и рискнуть. Я убираю член из ее текущего лона, и очень осторожно пальцами беру ее собственную смазку и увлажняю ею анус. Марианн замерла, – принимает решение. Я медлю, пусть думает. Движения попутчицы замерли, только сиськи раскачиваются в такт вагону. Пауза ничем не нарушается, и я, обнадеженный, приставляю головку к ее заднему отверстию. "Не спеши", – шепчет мне на ухо красавица. Я стараюсь как умею, сдерживаю свое желание ворваться немедленно в ее холеный голландский зад.
Наконец, я там весь. Мы снова раскачиваемся короткими амплитудами навстречу друг другу. Но теперь мне теснее, мне интереснее. Только я кладу пальцы в ее бугорок, как она немедленно ловит второй оргазм. Во, девка! Нам таких на экспорт, на валюту, заверните в хорошую упаковку побольше! Приближаюсь теперь и я. Увы, приближается и поезд. Уже въехали в пригороды.

Она шепотом торопит меня на ушко. Я и сам не против, только ж понимай, – условия. Я плюю на окружающую обстановку и начинаю двигаться в полном ритме. Марианн захрипела и еле сдерживается, чтобы нас не выдать голосом. Исчезает весь внешний мир, сейчас для меня только ты и я, только мой член и твой зад. Наконец-то приходит оргазм и ко мне, струи спермы наполняют ее анус. Своими объятиями я ловлю конвульсии ее тела, – третий оргазм.

Мы вовремя. Зачем-то она мне шепчет: "Мерси"!

– Приходите еще, всегда пожалуйста.

Я с нежностью целую ее губы. Салфетка в руке – на скорую гигиену, после стоянки отправлюсь в туалет. Марианн достает прокладку, я не успеваю отвернуться, как она отворачивает меня тычком ладони в щеку. Все. Вовремя. Стали собираться люди на выход из вагона.

– Дорогуша, черкнешь телефончик на прощание или адресок? Нет? Ах, да, сексуальное приключение в поезде – не повод для знакомства.

– Тебе хоть сумки вынести на платформу? – изо всех сил я стараюсь остаться джентльменом. – Ах, у тебя бойфренд? Встречает? Ну тогда, всего наилучшего, гуд лак, как говорят наши братья по разуму.

Остаюсь один у окна и смотрю сцену на перроне. Да, бойфренд ей под стать. Высокий, лощеный, аккуратный, блондинистый и правильный-правильный. Ему бы в волейбольную сборную. Целуются, воркуют. Красавица моя, голландочка, не скучно тебе будет с ним? У вас ведь все уже на 70 лет вперед расписано. Посмотри на него: тщательная зубрежка в университете, карьера по престижной профессии, дом в кредит, новая машина в кредит, трое детишек, как вы – синеглазых блондинчиков, отпуск в одно и то же время года, – Канары и Марокко, а для разнообразия тур на океанском лайнере раз в жизни. Тоска! Ты хоть изменяй ему почаще, глядишь и не засосет тебя болото мещанского быта.

Пока Утрехт, прощай красавица Марианн с рекордной голландской грудью. Не довелось мне отведать твоего сладкого ротика, не попробовал я на вкус и других твоих губ. Но помнить я тебя буду, тут уж не сомневайся. И желаю тебе счастья!

Поезд медленно катит с вокзала. Впереди Амстердам, – улицы-каналы, музей мадам Тюссо, алмазная фабрика, и конечно же, твой знаменитый квартал красных фонарей. А мне пора прогуляться к туалету.

В. К.

Март 2006