Спасибо, мне не интересно
✕
Рассказы с описанием несовершеннолетних запрещены.
Вы можете сообщить о проблеме в конце рассказа.
Частное видео. Часть 3
У того уже совсем встал. "Господи, как все же приятно, когда у парня на тебя встает", – подумала Марина. Прислушалась к себе: как ей ни показалось странным, но секса она в этот момент не очень хотела, возбуждение объяснялось чем-то другим, но чем – непонятно. Одно она могла сказать себе уверенно: ей очень, до чрезвычайности приятно было демонстрировать свое тело сыну, чувствовать себя интересной и желанной. И хотелось как-то приласкать Сережку, не сексуально, а по-матерински. Уж больно растрепанный был у него вид – слишком много неожиданностей он получил за последний час, да и все эти дни: Но Марина сдержала себя: побоялась, что любая ласка будет сейчас расценена сыном как поощрение к сексу, а этого она допускать не хотела. По крайней мере, пока.
– Мам! А ты когда: побрила себя там?
– Вот паршивец! – засмеялась Марина. – А ты откуда знаешь, что раньше "там" было небрито, а?
Сережа смутился, опустил глаза.
– Ну, давай, рассказывай честно!
– Я, мам, за тобой раз подглядывал: на пляже, помнишь, месяц назад? Там кабинка для переодевания такая: с одной доской, со стороны кустов, выломанной: ну я и:
– Только раз?
– Совсем голую – только раз видел: до вчерашнего: И то не полностью – там только половину было видно:
Марина засмеялась.
– Ага. Причем самую тебе интересную – нижнюю. А не совсем?
– Ну, иногда: когда ты дверь к себе неплотно прикроешь, я в зеркале титьки увижу: но это редко, пару раз, может:
– Ладно, чего уж теперь, – примирительно махнула рукой Марина, нагнулась и начала намыливать губкой ноги. Груди с напряженными сосками повисли вертикально, и Сергей уставился на них. Она хихикнула и чуть повела плечами, отчего они качнулись из стороны в сторону.
– Что, интересно?
– Ой, мам:
– Ты вообще-то, кроме меня, голых женщин видел?
– В кино:
– Это в каком?
"Интересно, добрался он все же до тех кассет с порнухой или нет?"
– Ну, в разном: их сейчас во многих фильмах показывают:
– Например?
– "А зори здесь тихие": там девушки в бане когда:
– И ничего подробнее?
– Ну, еще у Мишки, одноклассника, иногда смотрим: всякое. Но там: не так.
– А в Интернете?
– Мам, ну ты ж сама мало того что у нас "детский фильтр" поставила, так еще и всем родителям приятелей его раздала:
Порнушку он, конечно, видел и всерьез, хоть и немного. Но признаться в этом матери, даже в такой ситуации, был пока как-то не готов.
"М-да. И впрямь ведь, ставила. Года четыре назад. Может, сдуру? Хотя: надо будет повысить сыну не только сексуальную, но и компьютерную грамотность. Обходится-то тот фильтр запросто, что ж ни он, ни друзья: От, беда еще. В наше-то время – к тринадцати годам, похоже, почти полный ноль в этом деле. Даже в теории. Учить самой или сначала показать, как оно со стороны? И если показывать, то ту мужнину "коллекцию" или Лидину кассету?" – озаботилась Марина.
– Ладно. Тогда смотри сейчас, – и Марина, засмеявшись, повернулась к сыну спиной, нагнулась, повертела попой, а потом руками раздвинула половинки так, что Сережке стали видны и коричневая звездочка ануса, и, чуть ниже, сомкнутые, тоже темные, большие губы возбужденной женщины. Взяла душ, прополоскала все там тщательно, раздвинув их при этом. Опять мелькнул и пропал розовый перламутр.
Выпрямилась и встала в полный рост. Улыбнулась сыну.
– Ну как?
– Ой, мам: здорово: ты у меня такая: такая: красивая: и хорошая:
– А член-то – опять стоит?
– Ага:
– Ну так сбрось напряжение, если хочешь?
Сережка нерешительно посмотрел на маму, та, присев на край ванны перед ним, кивнула, и он взялся рукой за свой кол. На этот раз уже сразу всерьез, и через пару минут его глаза, до этого, казалось, разглядывавшие каждую пору на маминой коже, особенно в прежде недоступных его взгляду местах, полузакрылись, тело напряглось и чуть наклонилось вперед.
– Подожди, Сережка: – Марина повернулась поудобнее и подставила свою ладонь к полуобнаженной головке члена, торчащей из руки сына. – Вот теперь – давай: пусть сюда попадет:
Сережка кивнул и сделал еще пару движений рукой. На этот раз толчки были не столь мощные, как полчаса назад, и сама жидкость была не столь плотной. Но ее все же хватило, чтобы залить мамину ладонь почти полностью.
Марина протянула вторую руку и боковинками пальцев тщательно собрала остатки спермы с быстро опадающего члена сына. Он вздрогнул от прикосновения, удивленно посмотрел на свой инструмент, поднял глаза на маму. А та, поднеся ту ладонь, на которой семени было много, к носу, закрыв глаза, с блаженным выражением лица вдыхала пряный запах. Потом открыла глаза, далеко высунув чистый, розовый язык, длинно провела им по своей ладони. Язык стал белым, и она быстро втянула его в рот, оставив часть Сережиного семени на губах, лизнула еще раз, потом поднесла ко рту вторую руку.
– Мам: тебе: нравится? – глаза у Сережки были огромными.
Марина облизала белый налет с губ.
– Еще как, сыночка. И не только мне. О-о-чень многим женщинам, хотя и не всем, – улыбнулась она. – А у тебя она молодая, особенно вкусная. Вот больше не смей мне тратить сперму попусту, все мне! – шутливо пригрозила она сыну кулачком. – Иди сюда:
Взяв его за руку, она завела его в ванну и включила душ. Сидя на краю ванны, нежно взяла в руки гениталии сына, намылила их, обмыла, чуть заголила головку, ласково, кончиками пальцев промыла все складочки. Наклонилась и легко поцеловала ее, потом подняла глаза на Сережку, хитро подмигнула ему и быстро провела языком по окружности головки, задержавшись, пощекотала уздечку. Сережка дернулся и хихикнул, но член на ласку не отреагировал никак. Аккуратно заправила кожу на место, бережно опустив писюн сына вниз.
– И вот так, Сережка, надо каждый раз после того, как спустишь. Грязь забивается, воспаление может быть. Ты, кстати, который уже раз сегодня? Один раз утром, два – со мной, и еще днем, наверное? – Марина ласково засмеялась.
– Не-е-е-е: днем не было. Третий:
– Ну и хватит с нас на сегодня игр, маленький. Давай-ка я халат одену, чтобы тебя больше не смущать, да и ты трусы и хоть футболку накинь – прохладно уже, вечер.
Сережка разочарованно засопел, и Марина, поднявшись, обняла стоящего в ванне и ставшего из-за этого чуть выше ее сына, прижалась на мгновение к нему грудью и, отстранившись, сняла с крючка халат.
– Пойду-ка я на кухню, ты у меня, наверное, голодный.
********
После ужина Марина улеглась поперек тахты в гостиной, подложив под спину подушку, и включила телевизор. Задумчиво посмотрела на видеомагнитофон под ним: посмотреть, что ли, Лидину вторую кассету?"Не сегодня", решила она, "устала, да и Сережке сексуальных стрессов на сейчас уже хватит".
Тут как раз и сам Сережка, домыв посуду, пришел с кухни, пристроился вдоль тахты, привычно положив голову маме на живот. Отобрал пульт, побегал по каналам, сморщил нос: ничего интересного. Потерся щекой об маму.
– Мам! А мам!
– А?
– Может, тети Лидину кассету еще раз посмотрим, а?
– Зачем это?
– Ну, не знаю: мне хочется. Понравилось:
"Ох, беда мне с ним", – с удовольствием подумала Марина. "Часа не прошло, как два раза подряд спустил, а уже опять на приключения тянет". И вдруг поняла, что ей и самой уже опять хочется чего-нибудь: этакого, погорячее. Попыталась удержаться:
– Ты ж только что все то же самое вживую видел. Меньше, чем на кассете, понравилось?
Сережка заворочался, задвигал бедрами. "Ишь, от одних воспоминаний – уже завертелся, паршивец!" – ласково подумала Марина и потрепала сыну волосы.
– Там Андрюшка тетю Лиду: трогает, – Сережа выделил тоном последнее слово, – а ты же мне не даешь себя потрогать:
– Как это – "не даю?" – притворно удивилась Марина. – Вот сейчас ты своей беспутной головой что делаешь, а? – и она шутя прижала голову сына к своему животу.
– Ага: головой: и ты в халате, вон, пуговка под ухом мешается. А Андрюшка ее руками, раздетую, и везде:
"Да и не только руками: А сынка-то – ишь, шустрый какой. Подожди, может, будет тебе и белка, будет и свисток", – подумала Марина, но вслух Сережке пока обещать ничего не стала. Ее увлекала игра, правила которой на данный момент знала, как ей казалось, только она сама.
– Ну, пуговка – не проблема, – и, приподняв голову сына, расстегнула две пуговицы на животе, раздвинула полы халата и положила голову Сережки на обнажившуюся кожу. – Так лучше?
– Ага, мам: так гладко, мягко: тепло, – Сережка потерся щекой и ухом о живот, прикрыл глаза. Но тут же опять их открыл:
– Мам: а почему Андрюшке можно, а мне нельзя?
"Блямс", поняла Марина. "И как я ему на этот вопрос отвечу? Нельзя, потому что я не хочу? А завтра я захочу – и он мне припомнит? Ах да, я ж ему в спальне сказала – "не сегодня", – вспомнила она. И повторила это вслух.
– А почему – "не сегодня"? – тут же спросил Сережка.
– Ну: я сегодня не хочу, – ответила мама, и сама почувствовала неуверенность в своем голосе. Сережка тут же уловил слабину:
– Ну м-а-а-а-м:
Марина на секунду задумалась. Желание "погорячее" только выросло, да и потом – ведь все равно уже, кажется, все решила, почему бы и не наступить следующему этапу прямо сейчас? К тому же от Сережкиной щеки по животу разливалось такое приятное тепло: и не только по животу, кажется, и ниже:
Оправдание немедленному отступлению было найдено, и она, взяв сына за плечо, развернула лицом к себе.
– Ладно, черт с тобой, попрошайка, – засмеялась. Но только учти: меня просто так "трогать" нельзя.
– А как это?
– Ты видел, как Андрейка свою маму трогал? Ласково, аккуратно, нежно: вот как я твой писюн сейчас мыла, так же. Тебе ведь понравилось?
– Ага, мам:
С Сережки зараз слетело все сонное настроение, и он встал на колени рядом с мамой.
– Балкон закрой, прохладно.
Июльский вечер после ливня и впрямь был не такой душный, как предыдущие.
Встав, Сережка пошел к балкону, а Марина тем временем, развернувшись, легла вдоль тахты, вытянувшись и положив под голову маленькую подушку. "Научить его возбуждать женщину сразу? Нет, потом. Пусть сначала просто изучит тело, расскажу и покажу ему все-все, а уж после первой настоящей любви я ему и это объясню" – решила Марина и, расслабившись, закрыла глаза.
– Ну, где ты там? – приоткрыла глаза. Сережка стоял рядом с тахтой с растерянным выражением на лице, явно не зная, с чего начать.
– Мам! А ты когда: побрила себя там?
– Вот паршивец! – засмеялась Марина. – А ты откуда знаешь, что раньше "там" было небрито, а?
Сережа смутился, опустил глаза.
– Ну, давай, рассказывай честно!
– Я, мам, за тобой раз подглядывал: на пляже, помнишь, месяц назад? Там кабинка для переодевания такая: с одной доской, со стороны кустов, выломанной: ну я и:
– Только раз?
– Совсем голую – только раз видел: до вчерашнего: И то не полностью – там только половину было видно:
Марина засмеялась.
– Ага. Причем самую тебе интересную – нижнюю. А не совсем?
– Ну, иногда: когда ты дверь к себе неплотно прикроешь, я в зеркале титьки увижу: но это редко, пару раз, может:
– Ладно, чего уж теперь, – примирительно махнула рукой Марина, нагнулась и начала намыливать губкой ноги. Груди с напряженными сосками повисли вертикально, и Сергей уставился на них. Она хихикнула и чуть повела плечами, отчего они качнулись из стороны в сторону.
– Что, интересно?
– Ой, мам:
– Ты вообще-то, кроме меня, голых женщин видел?
– В кино:
– Это в каком?
"Интересно, добрался он все же до тех кассет с порнухой или нет?"
– Ну, в разном: их сейчас во многих фильмах показывают:
– Например?
– "А зори здесь тихие": там девушки в бане когда:
– И ничего подробнее?
– Ну, еще у Мишки, одноклассника, иногда смотрим: всякое. Но там: не так.
– А в Интернете?
– Мам, ну ты ж сама мало того что у нас "детский фильтр" поставила, так еще и всем родителям приятелей его раздала:
Порнушку он, конечно, видел и всерьез, хоть и немного. Но признаться в этом матери, даже в такой ситуации, был пока как-то не готов.
"М-да. И впрямь ведь, ставила. Года четыре назад. Может, сдуру? Хотя: надо будет повысить сыну не только сексуальную, но и компьютерную грамотность. Обходится-то тот фильтр запросто, что ж ни он, ни друзья: От, беда еще. В наше-то время – к тринадцати годам, похоже, почти полный ноль в этом деле. Даже в теории. Учить самой или сначала показать, как оно со стороны? И если показывать, то ту мужнину "коллекцию" или Лидину кассету?" – озаботилась Марина.
– Ладно. Тогда смотри сейчас, – и Марина, засмеявшись, повернулась к сыну спиной, нагнулась, повертела попой, а потом руками раздвинула половинки так, что Сережке стали видны и коричневая звездочка ануса, и, чуть ниже, сомкнутые, тоже темные, большие губы возбужденной женщины. Взяла душ, прополоскала все там тщательно, раздвинув их при этом. Опять мелькнул и пропал розовый перламутр.
Выпрямилась и встала в полный рост. Улыбнулась сыну.
– Ну как?
– Ой, мам: здорово: ты у меня такая: такая: красивая: и хорошая:
– А член-то – опять стоит?
– Ага:
– Ну так сбрось напряжение, если хочешь?
Сережка нерешительно посмотрел на маму, та, присев на край ванны перед ним, кивнула, и он взялся рукой за свой кол. На этот раз уже сразу всерьез, и через пару минут его глаза, до этого, казалось, разглядывавшие каждую пору на маминой коже, особенно в прежде недоступных его взгляду местах, полузакрылись, тело напряглось и чуть наклонилось вперед.
– Подожди, Сережка: – Марина повернулась поудобнее и подставила свою ладонь к полуобнаженной головке члена, торчащей из руки сына. – Вот теперь – давай: пусть сюда попадет:
Сережка кивнул и сделал еще пару движений рукой. На этот раз толчки были не столь мощные, как полчаса назад, и сама жидкость была не столь плотной. Но ее все же хватило, чтобы залить мамину ладонь почти полностью.
Марина протянула вторую руку и боковинками пальцев тщательно собрала остатки спермы с быстро опадающего члена сына. Он вздрогнул от прикосновения, удивленно посмотрел на свой инструмент, поднял глаза на маму. А та, поднеся ту ладонь, на которой семени было много, к носу, закрыв глаза, с блаженным выражением лица вдыхала пряный запах. Потом открыла глаза, далеко высунув чистый, розовый язык, длинно провела им по своей ладони. Язык стал белым, и она быстро втянула его в рот, оставив часть Сережиного семени на губах, лизнула еще раз, потом поднесла ко рту вторую руку.
– Мам: тебе: нравится? – глаза у Сережки были огромными.
Марина облизала белый налет с губ.
– Еще как, сыночка. И не только мне. О-о-чень многим женщинам, хотя и не всем, – улыбнулась она. – А у тебя она молодая, особенно вкусная. Вот больше не смей мне тратить сперму попусту, все мне! – шутливо пригрозила она сыну кулачком. – Иди сюда:
Взяв его за руку, она завела его в ванну и включила душ. Сидя на краю ванны, нежно взяла в руки гениталии сына, намылила их, обмыла, чуть заголила головку, ласково, кончиками пальцев промыла все складочки. Наклонилась и легко поцеловала ее, потом подняла глаза на Сережку, хитро подмигнула ему и быстро провела языком по окружности головки, задержавшись, пощекотала уздечку. Сережка дернулся и хихикнул, но член на ласку не отреагировал никак. Аккуратно заправила кожу на место, бережно опустив писюн сына вниз.
– И вот так, Сережка, надо каждый раз после того, как спустишь. Грязь забивается, воспаление может быть. Ты, кстати, который уже раз сегодня? Один раз утром, два – со мной, и еще днем, наверное? – Марина ласково засмеялась.
– Не-е-е-е: днем не было. Третий:
– Ну и хватит с нас на сегодня игр, маленький. Давай-ка я халат одену, чтобы тебя больше не смущать, да и ты трусы и хоть футболку накинь – прохладно уже, вечер.
Сережка разочарованно засопел, и Марина, поднявшись, обняла стоящего в ванне и ставшего из-за этого чуть выше ее сына, прижалась на мгновение к нему грудью и, отстранившись, сняла с крючка халат.
– Пойду-ка я на кухню, ты у меня, наверное, голодный.
********
После ужина Марина улеглась поперек тахты в гостиной, подложив под спину подушку, и включила телевизор. Задумчиво посмотрела на видеомагнитофон под ним: посмотреть, что ли, Лидину вторую кассету?"Не сегодня", решила она, "устала, да и Сережке сексуальных стрессов на сейчас уже хватит".
Тут как раз и сам Сережка, домыв посуду, пришел с кухни, пристроился вдоль тахты, привычно положив голову маме на живот. Отобрал пульт, побегал по каналам, сморщил нос: ничего интересного. Потерся щекой об маму.
– Мам! А мам!
– А?
– Может, тети Лидину кассету еще раз посмотрим, а?
– Зачем это?
– Ну, не знаю: мне хочется. Понравилось:
"Ох, беда мне с ним", – с удовольствием подумала Марина. "Часа не прошло, как два раза подряд спустил, а уже опять на приключения тянет". И вдруг поняла, что ей и самой уже опять хочется чего-нибудь: этакого, погорячее. Попыталась удержаться:
– Ты ж только что все то же самое вживую видел. Меньше, чем на кассете, понравилось?
Сережка заворочался, задвигал бедрами. "Ишь, от одних воспоминаний – уже завертелся, паршивец!" – ласково подумала Марина и потрепала сыну волосы.
– Там Андрюшка тетю Лиду: трогает, – Сережа выделил тоном последнее слово, – а ты же мне не даешь себя потрогать:
– Как это – "не даю?" – притворно удивилась Марина. – Вот сейчас ты своей беспутной головой что делаешь, а? – и она шутя прижала голову сына к своему животу.
– Ага: головой: и ты в халате, вон, пуговка под ухом мешается. А Андрюшка ее руками, раздетую, и везде:
"Да и не только руками: А сынка-то – ишь, шустрый какой. Подожди, может, будет тебе и белка, будет и свисток", – подумала Марина, но вслух Сережке пока обещать ничего не стала. Ее увлекала игра, правила которой на данный момент знала, как ей казалось, только она сама.
– Ну, пуговка – не проблема, – и, приподняв голову сына, расстегнула две пуговицы на животе, раздвинула полы халата и положила голову Сережки на обнажившуюся кожу. – Так лучше?
– Ага, мам: так гладко, мягко: тепло, – Сережка потерся щекой и ухом о живот, прикрыл глаза. Но тут же опять их открыл:
– Мам: а почему Андрюшке можно, а мне нельзя?
"Блямс", поняла Марина. "И как я ему на этот вопрос отвечу? Нельзя, потому что я не хочу? А завтра я захочу – и он мне припомнит? Ах да, я ж ему в спальне сказала – "не сегодня", – вспомнила она. И повторила это вслух.
– А почему – "не сегодня"? – тут же спросил Сережка.
– Ну: я сегодня не хочу, – ответила мама, и сама почувствовала неуверенность в своем голосе. Сережка тут же уловил слабину:
– Ну м-а-а-а-м:
Марина на секунду задумалась. Желание "погорячее" только выросло, да и потом – ведь все равно уже, кажется, все решила, почему бы и не наступить следующему этапу прямо сейчас? К тому же от Сережкиной щеки по животу разливалось такое приятное тепло: и не только по животу, кажется, и ниже:
Оправдание немедленному отступлению было найдено, и она, взяв сына за плечо, развернула лицом к себе.
– Ладно, черт с тобой, попрошайка, – засмеялась. Но только учти: меня просто так "трогать" нельзя.
– А как это?
– Ты видел, как Андрейка свою маму трогал? Ласково, аккуратно, нежно: вот как я твой писюн сейчас мыла, так же. Тебе ведь понравилось?
– Ага, мам:
С Сережки зараз слетело все сонное настроение, и он встал на колени рядом с мамой.
– Балкон закрой, прохладно.
Июльский вечер после ливня и впрямь был не такой душный, как предыдущие.
Встав, Сережка пошел к балкону, а Марина тем временем, развернувшись, легла вдоль тахты, вытянувшись и положив под голову маленькую подушку. "Научить его возбуждать женщину сразу? Нет, потом. Пусть сначала просто изучит тело, расскажу и покажу ему все-все, а уж после первой настоящей любви я ему и это объясню" – решила Марина и, расслабившись, закрыла глаза.
– Ну, где ты там? – приоткрыла глаза. Сережка стоял рядом с тахтой с растерянным выражением на лице, явно не зная, с чего начать.