Частное видео. Часть 10

Положив Марину на кровать, Вадим очень осторожно лег рядом на бок. Женщина глядела на него снизу с улыбкой, очень внимательно, чуть изучающее: мол, ну посмотрим сейчас, какой ты любовник!

Наклонился и поцеловал глаза. У Марины замерло сердце: "Господи! И Сережка ласку с того же начинает!", внутри все затряслось от желания, и она буквально затянула Вадима на себя, горячечно зашептав: "Ваденька, миленький, потом поласкаемся, войди в меня, хочу тебя, хочу, как на пленке увидела, так хочу, войди, хороший, я уже готова, посмотри!"

Потянувшись, намочив пальцы в своем соке, ухватилась влажной рукой за член Вадима над своим животом. Тот был еще не полностью готов, и она лихорадочно, соскальзывая, начала водить по нему рукой, с все нарастающим возбуждением чувствуя, как тот становится сильнее.
В какой-то момент ей почудилось, что Вадиму так возбудиться будет трудно, и она попыталась перевернуть его с себя на спину, чтобы помочь ртом. Но Вадим решительно прижал ее плечи к кровати.

И действительно, он уже был готов вполне. Войти с ходу у него не получилось, она, дрожащей рукой, с трудом найдя его инструмент между своих ног, направила его сама. Он, было, попытался войти не сразу, остановившись у входа, но Марина, обняв его ногами, выгнувшись, с ходу приняла его в себя на полную глубину, почувствовала мягкое давление на шейку матки, на стенки, на растянутый вход, успела счастливо подумать: "Ох, какой большой, такого не было!" – и кончила, чуть застонав, напрягшись и судорожно лаская его стенками пещерки.

Через мгновение очнувшись, почувствовала сначала завораживающую тяжесть мужского тела, придавившего ее к простыне, потом его губы, коснувшиеся ее губ: сладостно, до боли ответила, запустив язык между его зубами. И только тут поняла, что член все еще в ней, заполняя ее, казалось, до отказа.

Вадим начал медленно, осторожно двигаться. "Господи, он же меня порвать боится, такой большой, ласковый, глупышка!" Ощущение было сладостным, но ей хотелось большего, и она движением бедер задала куда более быстрый ритм. Мужчина, заводясь все сильнее, делал все более и более резкие движения, и, остановившись в самой ее глубине, резко, судорожно дыша, хорошо ощутимыми ей, сладкими толчками начал заполнять ее чем-то горячим и влажным, и она опять провалилась во что-то белое, острое и ласковое одновременно:

Падая, где-то далеко услышала свой крик, тихое, на ушко, ласковое: "Тише ты, лапушка, дети услышат", свое ответное, сквозь сжатые от наслаждения зубы: "Пу-у-усть:", и все исчезло.

Очнувшись, нашла себя на боку, под рукой Вадима, уткнувшейся носом в его грудь, под своей рукой – его, весь в соке любви, почти совсем ослабший член. От груди приятно пахло – чуть потом, совсем чуть-чуть, ей показалось – больницей, и она потерлась о нее носом, чмокнула, лизнула языком. Вадим чуть хихикнул, и она открыла глаза.

Разъединились, легли на спины. Вадим бережно подсунул под голову Марины руку, чуть прижал женщину к себе, бережно поцеловал в висок.

– Ах ты какая, Маринуль: муль-ти-оргаз-мич-ная: – ласково, чуть слышно засмеялся.

Та сладко потянулась, чуть выгнув вверх лобок.

– Ага:

Чуть помолчала.

– Я не всегда такая была:

– И: давно?

– Не-а: с Сережкой:

Вадим чуть напрягся, ожидая ответа, но, услышав его, расслабился.
– А: ну, тогда это хорошо, даже очень.

Опять прижал ее к себе потеснее, тихо, со смехом сказал:

– А то я уж испугался, может, какой другой мужик тебя недавно до такого же доводил. Только-только себя секс-гигантом почувствовал:

– А ты и есть: вон какой большой, – Марина положила руку на мужское достоинство Вадима, ласково, ладонью вжала мягкую кучку в его пах, чуть повращала. – Порвать меня боялся, дурашка: такой ласковый, теплый, твердый:

– Да не порвать: больно сделать, – чуть смутился Вадим.

– Какое там больно: – совершенно счастливым голосом сказала Марина, и чуть поперебирала пальцами источник удовольствия внизу его живота.

Они ненадолго замолчали. Марина сбегала в общую с детьми душевую, приостановившись под ее дверью и прислушавшись: нет ли там кого, а то, может, Светочка как раз за тем же забежала? Мысль, неожиданно, получилась очень ласковой.

Вернулась. Вадим в полутьме посмотрел на нее с улыбкой, чуть подвинулся, хотя места ей и так было предостаточно. Легла рядом на спину.

– Интересно, как там дети: – сказала, задумчиво глядя в потолок.

– "Как"? Я так думаю, как кролики, – Вадим коротко хохонул.

Марина шутливо ткнула его кулаком в бок и повернулась лицом к нему.

– Расскажи мне про Светку.

Мужчина повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Ответил чуть напряженно:

– Про Светку? Что именно?

Марина прижалась к его животу щекой, чуть потерлась.

– Да не про то, как вы вместе спите: Ну спите и спите, обоим хорошо, я, – тут она засмеялась, – все равно лучше сделаю. Если и не лучше, то по-другому точно. Про дочку, – она выделила слово, – расскажи. Все. Как родилась, как росла, что любит, что нет, как болела – мне про нее все интересно:

– Интересно? – все еще чуть напряженно ответил Вадим. И задумчиво добавил: – Ну-ну:

– Ага, очень. И про тебя, и про Светланку.

Марина, все так же поглядывая ему в глаза, терлась щекой о живот. "Так. Кажется, мы в некоторой растерянности. Одно дело, потрахаться по-быстрому, другое – про собственную дочь вот так все выложить полузнакомой, по сути, женщине. Не слишком ли я гоню, а? Ведь, считай, прямая заявка на то, что мне Светка близким человеком станет:" И, чуть погодя: "Да пошло оно все: Мне действительно Светка очень интересна: да и с папой ее: нет, верит он мне, верит, никуда не денется, верит: хочу Светку в дочки!"

Но внутри все сжалось – ответит, уйдет? Только от разговора уйдет или, может, вот встанет сейчас с кровати и: все?

Вадим повернулся на бок, чуть отстранил от себя Марину, внимательно глянул ей в глаза.

– Да, Марин, не такая уж ты тихоня: как мне с ходу показалось, – и вдруг, улыбнувшись, прижал ее к себе. – Только вот мне почему-то и впрямь тебе все рассказать хочется: не знаю, почему. Ну и не надо знать, наверное, лови, как говорится, момент – а то убежит. Или: не убежит, а? – и он с улыбкой, выжидательно посмотрел на Марину.

Та, отстранившись, тоже вдруг став совершенно серьезной, ответила:

– Вадик: не убегу. Тоже: ловлю момент.

Чуть усмехнулась. И тоже повернулась на бок, лицом к нему. Опершись на руку, глядя в упор, ждала приговора.

Вадим помолчал. Откинулся на спину, уперся взглядом в потолок.

– Ну, слушай:

Рассказывал он долго.

Поначалу говорил напряженно, с трудом подбирая слова. Через некоторое время под внимательными, чуть улыбчивыми в нужных местах Мариниными глазами расслабился, начал вспоминать всякие веселые моменты, описывая их образно, подробно, слегка помогая себе руками. Марина начала посмеиваться уже в голос, сначала тихонько, а когда он в красках описал, как восьмилетняя Светка, загулявшись больше нужного на улице, скачками неслась к туалету, оставляя за собой на полу коридора мелкие круглые какашки – засмеялась уже в голос:

– Ох, Вадька: А Сережка-то, – и последовала в чем-то похожая история, происшедшая примерно в том же возрасте с Сережкой.

Дальше они рассказывали друг другу о детях уже наперебой, смеясь и дурачась, и лишь через долгое время, устав, примолкли.

Марина подобралась к Вадиму поближе, коснулась напряженными сосками его груди.

– Вадь: Хорошая она у тебя:

– Да: И твой тоже:

Медленно поднесла свои губы к его губам, посмотрела в глаза. Он подался навстречу, и началась ласковая, извечная любовная борьба, в которой только поначалу участвуют губы, а в общем-то – сразу все тела:

В какой-то момент Марина оказалась чуть сбоку от Вадима, грудями на нем, и, оторвавшись от его губ, пошла своими ниже. Вадим чуть напрягся, и она, приподняв голову, шепотом сказала:

– Тихо, хороший, мой: Лежи, я сама:, – и он, длинно выдохнув, расслабился.

Она медленно подобралась лицом к его слегка напряженной игрушке, чуть поласкала ее между губами, лизнув, попробовала на вкус: "Господи, как приятно!", и занялась им уже всерьез, вовсе не рассчитывая на удовольствие для себя, вся отдаваясь тому, чтобы доставить удовольствие мужчине, и сама, где-то глубоко внутри, сладко от этого замирая.

Но, стоило члену встать в полную силу, Вадим чуть переместился и сильно потянул ее за бедро на себя: она, подчинившись, перенесла через него колено и опустила свою промежность ему на грудь, где-то возле шеи, и тут же почувствовала его язык, жадно раздвинувший ее нижние губы. Внутри все сладко сжалось, а Вадим продолжал, притягивая ее к своему ласковому рту за бедра, чуть покусывая там, входя в пещерку языком, вращаясь и долбя. Уже не головой, инстинктом, она начала ласкать его член сильно, резко, а потом, почти прыжком оторвав свой цветок от его губ, с размаху, чуть поправив рукой, наделась пещеркой на этот жезл, почувствовала его в самой глубине, несколько раз покачалась – и соскочила, упав между его ног на колени. Быстро развернулась и, наклонившись, опять жадно поймала его ртом. Почувствовала, как член, начавший было обмякать, опять встал полностью и исторг из себя семя, проглотила первую, вторую порцию, едва почувствовала третью и ненадолго потерялась.

А когда очнулась, поняла, что лежит уже на спине, с широко раздвинутыми, согнутыми ногами, оторвав ступни от кровати, руки Вадима, ласково сжимая попу, приподняли ее бедра, а голова отчаянно вертится у нее под лобком, клитор, кажется, у него во рту, и делает он с ним что-то сладостное до боли. Протянула к этой ласковой голове руки, вжала ее в себя:

Дальше она опять ничего не помнила. Очнувшись, обнаружила Вадима на боку, обнявшего ее сзади, медленно целующего ее шею, полностью прижалась к нему на секунду, высвободилась из его тесных рук и повернулась к нему лицом.

Посмотрела в его глаза: взгляд был счастливый. Тут он протянул руку, собрал пальцем с ее с губ и подбородка немножко пролитой ею спермы, поднес палец к ее носу. Она понюхала, хихикнула и, блаженно закрыв глаза, медленно погрузила этот палец себе в рот, облизала его там и так же медленно выпустила. Взяла его руку своей, подумала: "Хочу, как с Сережкой:", опустила его пальцы себе в пещерку и потом облизала.