Охотница

Мысль о том, что они могут слиться воедино, еще больше возбудила ее. Этот рот создан для поцелуев...

– А когда одна из нас поймает вас, – голос Рут оставался ровным и спокойным. – Что потом?

Глаза Матесона озорно блеснули.

– Если поймает. Дайте волю своему воображению. Островитяне говорили: "Когда женщина – королева, мужчина должен склониться перед ней и предложить ей себя, чтобы она получила удовольствие". Та, кто возьмет надо мной верх, и будет победительницей. Вы знаете, что делают победители. Возьмете у меня все, что захотите. Это будет ваше право.
С этим он и исчез за дверью. После ухода Матесона все заговорили одновременно. Кроме, пожалуй, Рут. Ей не хотелось ни задавать вопросы, ни отвечать на вопросы других. По ее разумению, дискуссия только отнимала время и силы. Она зашла за ширму, взяла рюкзак. Села на травяной мат, чтобы ознакомиться с содержимым рюкзака. Скоро к ней присоединились Нэнси и Сара.

– Черт, – вырвалось у Нэнси, – мне следовало надеть шорты и блузку, – и она с тоской посмотрела на изумрудный купальник.

Рут достала тюбики с солнцезащитным кремом и средством от насекомых и начала мазать лицо, руки, тело.

– Я сомневаюсь, что нам вообще понадобится одежда. Днем здесь жарко, как в духовке, и я полагаю, что ночь не будет намного прохладнее, – у двери она оглянулась. – Удачи, красавицы. Увидимся в джунглях.

* * *

Уже в нескольких ярдах от деревни джунгли окружили Рут со всех сторон. Пахло жарой и плесенью. Влажность просто убивала. Рубашка и шорты прилипли к телу. Но щекам и шее текли струйки пота.

Мачете, найденном в рюкзаке, она прорубала себе дорогу в зеленой стене джунглей. Но вскоре убедилась, что дело это утомительное, а потому просто пошла медленнее, раздвигая листву и лианы. Нижние ветви деревьев цепляли ее за волосы, валяющиеся на земле сучья царапали ноги. Когда она протерла лоб обратной стороной ладони, на ней остались жирные пятна макияжа. Ну и видец же у меня, подумала Рут. И попыталась игнорировать внутренний голос, который бубнил о том, что шансов поймать Матесона у нее не много. С тем же успехом она могла рассчитывать на то, что сумеет запрыгнуть на луну.

И в личной жизни, и на работе, Рут не знала, что есть поражение, не желала знать. Самоконтроль стал для нее навязчивой идеей. В ее профессиональной деятельности малейшая слабость тут же улавливалась хищниками, затаившимися в кабинетах на нижних этажах. Только сила и жесткость могли помочь ей удержаться на плаву или подняться еще выше. Но она отрицала, даже наедине с собой, что ради этого она жертвовала врожденной женственностью. И Матесон задел живую струну, потребовав отказаться от всего, кроме своего женского естества. Когда в последний раз ты испытывала сексуальные эмоции, полюбопытствовал внутренний голос. Когда тебя влекло к мужчине его тело, а не возможности помочь тебе в продвижении по службе?

Ее сандалии бесшумно ступали по толстому слою опавшей листвы. Вокруг звенели и стрекотали насекомые. Рут выругалась, сломав ноготь о камень, но не слишком расстроилась. Это в Лондоне из-за сломанного ногтя пришлось бы бежать в специальный салон, чтобы специалист должным образом позаботился о нем. Жара не отпускала. Бюстгальтер, шорты, трусики промокли насквозь. Однако, все это казалось мелочью в сравнении с красотой, которая окружала Рут.
И вскоре она заметила, что от привычной деловой, целеустремленной походки не осталось ни следа. Теперь она шагала вразвалочку, поглядывая по сторонам. Вдыхала естественные запахи пота и мускуса, источаемые ее телом, и наслаждалась ими. Разве могли сравниться с ними искусственные ароматы, которые напрочь заглушали их в городе. Рут явственно ощущала, что под действием жары она словно оттаивает изнутри.

Вскоре она вышла у ручью. С журчанием он бежал по поросшим мхом камням. Радостно вскрикнув, Рут сняла сандалии, зацепила ремешками, повесила на шею, вошла в воду. И двинулась вниз по течению, к шуму далекого водопада. Ее лодыжки и голени наслаждались прохладой, а сама она чувствовала, как медленно растягивается всегда сжатая пружина самоконтроля.

Если не считать стрекота насекомых, окружающая Рут зеленая тишина нарушалась только криками ярко раскрашенных птиц да маленьких золотых обезьян. Изредка ей удавалось заметить других женщин, но никто из них не отзывался на ее оклики. Поначалу Рут не понимала, что чем дело, а потом рассмеялась. Надо же быть полной идиоткой, чтобы звать их. Они же соперницы. И каждая жаждет получить чек, обещанный Матесоном.

Солнечные блики отражались от зеленой, всех оттенков нефрита и изумруда, листвы, и уж конечно никогда раньше она не сталкивалась с таким разнообразием цветов. По пути ей попалась банановая пальма. Она сорвала несколько зрелых бананов. Маленьких, на вкус напоминающих сливки, совсем не таких, как продавались в супермаркетах. Она запила бананы водой из ручья, наполнила фляжку, повесила ее на плечо. Солнце уже подкатывалось к горизонту. Она не думала о времени, когда уходила из деревне. И только теперь до нее дошло, что ночь придется провести в джунглях. И одной.

На мгновение Рут охватил страх, но потом она вспомнила слова Матесона. Он гарантировал, что крупной живности, которая может на них, на острове нет. Тем не менее, она решила найти безопасное место для ночлега. И вскоре наткнулась на дерево с гигантскими, выпирающими из земли корнями, образовавшими естественный шалаш. Забравшись в него, Рут обнаружила, что там чисто и сухо. Она легла на подстилку из мха и листьев, выглянула наружу.

День уже перешел в ночь, сумерки длились лишь несколько минут. Лунный свет серебрил листья, изменились и наполняющие джунгли звуки. Ритм ночи отозвался в крови Рут. Чувство полного и глубокого удовлетворения охватило ее. Она знала, что выглядит ужасно, но ее это совершенно не волновало. Квакали древесницы, фиолетово-лиловые тени сгустились над шалашом. Рут вытянула ноги, положила голову на руку и заснула.

Казалось, прошло лишь мгновение, прежде чем ее разбудило прикосновение к животу чего-то мягкого и горячего. И тут же что-то прикоснулось к ее бедру. Спросонья Рут потянулась, переворачиваясь на спину. До чего же реален этот сон. Не хотелось открывать глаза, слишком приятными были ощущения. На рубашке расстегнули пуговицы, бюстгальтер осторожно сдвинули вверх. Потом она почувствовала, как чьи-то губы сомкнулись на ее соске. Рука на бедре скользнула под шорты. Пальцы начали поглаживать лобок, прикрытый влажными от пота трусиками. "Киска", раздуваясь, запульсировала. И когда один палец проник в трусики, она широко раздвинула ноги, в ожидании, что он нежно погладит клитор.

И вот тут Рут окончательно пришла в себя. Это же не сон! Она села, свела ноги. Из темноты на нее смотрели два глаза. В лунном свете она разглядела контуры головы. Мужчина хрипло рассмеялся.

– Матесон! Негодяй! – прошипела Рут, стыдясь за то, что ее тело откликнулось на его ласки. – Что это ты затеял?

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами.

– Я выследил тебя. Правда, труда это не составило. И теперь пришел за наградой.

– Но это я должна выследить тебя! Ты не упоминал о штрафах, которые придется платить, если ты выследишь кого-то из нас.

– Неужели? Значит, запамятовал. Но ты вроде бы и не против того, чтобы расплатиться со мной.

Рут чуть не заплакала от унижения. Да, он откровенно насмехался над ней, но она не могла не признать, что хочет его. Она чувствовала влагу, сочащуюся из ее "дырочки", чувствовала, как горит ее клитор. Неужели такое возможно, желать мужчину, которого не можешь терпеть?

– О, я поняла. Вся эта болтовня о ритуале – выдумка. Ты просто решил поиметь нас всех. Настоящая дичь – это мы. А островитяне и их обычаи – для красного словца.

– Отнюдь. Ритуал существовал и я намерен выполнить свое обещание... если кто-то из вас сумеет выследить меня. Но, видишь ли, я не думаю, что вам это под силу. В современной женщине более нет той энергии, которая движила женщиной первобытной.

Вот тут его губы прижались к ее, его язык проник в ее рот, властный и настойчивый. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть Матесона, но вместо этого обняла его за шею. Голос джунглей громко звучал в голове Рут, ночная жара возбуждала ее. Тепло, идущее от обнаженной груди Матесона, растопило последние островки сопротивления. Мгновение спустя он же срывал с нее одежду, а она помогала ему.

Она не успела подивиться своему поведению, понять, чего вдруг в ней прорезался такой сексуальный голод, как стянула с себя шорты, а уж Матесон, помогая ей, проделал тоже самое с трусиками. А потом навис над Рут, которая широко развела ноги, чтобы впустить его в себя. И внезапно перед ее мысленный взором возник экзотический цветок, лепестки которого раскрываются, чтобы явить свету влажную сердцевину, сочащуюся сладким нектаром.

Она начала постанывать от удовольствия, едва конец Матесона вошел в ее "дырочку". Горячий и твердый. Она затягивала его все глубже, пока головка не уперлась в матку.

– О, Господи... – Рут обхватила ногами талию Матесона. Приподняла нижнюю часть туловища, а он, раз за разом, с силой вгонял в нее свой член.

Ничего подобного она никогда не испытывала. Никакой нежности, никаких любовных игр, одна голая животная страсть. Пот лил с них рекой, она не могла не признать, что впервые испытывает такие острые ощущения. Она металась из стороны в сторону, стонала от наслаждения, закрыв глаза, полностью, без остатка, отдавшись своему мужчине. В ней словно рухнули какие-то барьеры. В ушах зазвучали барабаны джунглей. Клитор вдавливался в его лобок, и оргазм приближался, набирая силу. А когда он достиг пика, вопль несказанного счастья вырвался из груди и ее ноги с нечеловеческой силой сжали тело Матесона.

Мгновением позже он выскочил из Рут и кончил ей на живот. И тут же присел рядом с ней на корточки и начал надевать набедренную повязку.

– Ты, значит, джентльмен, хотя все время доказываешь обратное, – Рут вытерла живот рубашкой. Она не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Щеки ее пылали. Господи, что на нее нашло? Она вела себя как похотливая сучка. И даже не подумала о предохранении. Слава Богу, что Матесону хватило совести кончить в сторону.