Княжна Тоцкая. Игрунки

.. И до того любились княжне эти маленьки невинные шалости с графским внушительным причиндалом, что решилась в одну из ноченек допустить его до себя. Да ночка оказалась темна, граф же напорист. В суете, как поставил уж молодую княжну на четвереньки, да подналёг собой, так вдруг почувствовалось Натальеньке – не туда!"Ах! Граф! Ах!", вскричала Натальенька, да с опозданием: графский оскользок размером с детский кулачок весь влез по самые шишки к тугой непорочнице в заднице у княжны. Граф же, ничего не замечая вокруг в приступе своего счастья, ебал ретиво Натальеньку под её жалостливые повизгивания до тех пор, пока с хуя тягучими сливками в этот раз не проник в глубины княжны совершенно противоположным обыкновению образом... Неделю целую жопа княжны Натали просто ломом разламывалась будто надвое! Граф же вдобавок к этому своему огреху ещё и подлил масла в огонь тем, что ославил Натальенкину минутную слабину на пол уезда преимущественно в мужской его части. Будто теперь уж княжна при желании через жопу любому подаст. Много трудов Натальеньке стоило восстановить порядочность, репутацию и болевшую попку. И хоть почёсывалась в действительности порой с тех пор затайная дырочка у княжны, но береглась больше Натальенька и крайне редко затягивала кого-нибудь в ночной темноте по её выражению "не туда". И с того вот самого случая стал Артамон Иергольдович вечным выпрашивателем у Натальеньки: поебать ему её более не предвиделось, но поухлёстывать до обмоченья обоими того, что между ног, княжной вполне дозволялось, и граф вынужденно не отставал.

По укромным каким уголкам дома княжна с ним устраивалась, но более всего любила – в саду. Присядет на лавочку среди цветущих кустов чудо-роз, скажет "Гликерьюшка!", да подол сама и задерёт. Вмиг перед ней на коленях окажется сопутствующий Артамон Иергольдович, да потрогать не успеет ещё за пизду, а уж хуй его огромный-толстый торчит голышом из мотни и в чулочек княжны упирается-просится под коленкой. Гликерья внимательно тогда смотрит в две стороны вдоль тропинки – не идёт ли кто – да иногда с интересом на графа у ног княжны оборачивается. А граф пристаёт во всю мочь уж к Натальеньке: так и так погладит, поцелует коленку, к обтянутой корсетом грудке прильнёт, смотрит жалостливо. Перебирают пальцы его у Натальеньки всё между мягкими белыми ляжками, упорно трётся хуй о кружевной отворот. Но гладит лишь княжна Артамон Иергольдовича по обременённой высокими залысинами головушке, да дышет всё трепетней. Так, под взгляды Гликерьины, и дойдёт до того, что заурчит страстно граф, забьётся талией ему в ответ на лавочке молодая княжна. Сильно прыснет граф просто так, ей на подол, на чулочек, на туфельки... Звонко ахнет навстречу и как бы издалека княжна над ним... Иногда и пожилая Гликерья, прислуга княжны и её частью нянька-наставница "по жизненной части", так разрумянится, что стыдно сказать...

Но всё ж Артамон Иергольдович и "удружил": проведал коим-то образом Александер в далёком Царском Селе, что невеста на попу ославлена по уезду всему и, месяца три не прошло, поспешил к дому – самому разузнать, наконец, новостей, да поставить пред Натали со всею серьёзностью вопрос о замужестве...