Мой Крым

Милые Девушки! Если среди ваших друзей много любителей спортивных костюмов, кепок и любителей фраз: "Слушай, б… я, я п… ц, сцука, сегодня пойду е… ся головой об стол" (свободный перевод – "Что-то мне неохота сегодня учиться") – то ваши мозги в опасности. Еще немного, и вы почувствуете, что начинаете их понимать, а их интересы не так уж и плохи...

Все, вы – потеряны! Можете звонить 02, и к вам выедет группа с альтернативными мнениями. И, возможно, сможет вас убедить, что ссать с 13 этажа – не так уж прикольно, как вам казалось...

Другое дело, когда вас окружают приятные люди с хорошими манерами и планами уничтожить мир... Это нормально. Это здОрово. Значит, вы приобщены к миру всадников Апокалипсиса.

Можете себя похлопать по плечу и сказать – "Молодец!".

Ну, хватит оптимизма – таких людей значительно меньше, чем надо, и именно по этой причине мир, все еще, столь отвратительно хорош собой...

Давайте вернемся к проблеме друзей.

Вот, например: если твоя лучшая подруга ходит в кепке Кенго, спортивных штанах Аддидас, кроссовках, с размалеванным лицом (да так, что индейцы Сиу принимают ее за свою), курит Next и смеется голосом, при котором лошади нервно вздрагивают... а твой парень через каждые три слова вставляет – "б… дь", пьет пиво из бутылки, при этом держа ее за горлышко так, как будто у него враги ее могут отнять, отпускает шутки на тему "женщина – перевернутая копилка", смеется смехом, при котором, даже твои подруги нервно вздрагивают, а лошадь испугано прячется под кровать, авторитетно рассуждает о том, что: "… серые ребристые Найки, ни… я не катят против зеленых Адидасов, а даже совсем старая бэха сделает, на.. й, новую шаху – зуб даю"... другие подруги не отстают от лучшей (в смысле: сосут у кого не попадя, пьют как сапожники, забывая при этом, кому давали последний раз и, естественно, ярко обсуждают, как какая-то их общая знакомая попала под трех парней сразу, и как она об этом забыла)...

Короче, Склифосовский! Если вы чувствуете, что многое из перечисленного подходит к вам, и вам это не нравится – то вы не безнадежны (хотя, с другой стороны, у вас вместо глаз две большие жопы: раз вы этого раньше не заметили).

Но, если вы немедленно, пинками под зад, выгоните своих подружек из своего любимого кресла на улицу, поделите на 8 своих "пацанов" (которые, между прочим, процентов на 80, уж точно, е.. ут вашу лучшую подругу два раза в неделю), пошлете н… уй своих мнимых друзей и других уродов – то ваша жизнь вполне может наладиться... а может – и не наладиться... тут уж, как повезет.

Отдельно хотелось бы сказать вам и вашим подружкам (я ж, все-таки, – Великий Гуманист!). Я хорошо знаком с давним заклинанием-речитативом всех девушек: "… я ему дала, а он мной попользовался и бросил" и "… он не рассмотрел мой богатый и нежный внутренний мир".

И вот, что я вам расскажу...

И ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЛ, ЧТО – БРОСИЛ!

Потому что такие овцы больше ни на что не годны (ну разве что – железнодорожное полотно проверять в оранжевой фуфайке). Если вы выпячивали сиськи, оголяли жопы и прочее, чтобы он обратил внимание на ваш внутренний мир – то вы, мягко говоря, пошли не тем путем.

А теперь, овцы, вопрос: какого хера он должен смотреть на ваш "внутренний мир"? Ась? Что выпячивали – тем и понравились.

Идите себе теперь тихонько и раздвигайте ножки. Вот, если б вы ему сразу понравились тем, что у вас в голове что-то есть, а не только рот и пустая башка для хорошего отсоса, вот тогда – могли б выдвигать претензии.

Так что – думайте!

Что-то я девушками увлекся...

С другой стороны – лучше, чем пионерами-отличниками... Итак, подхожу к выводу. Прав был старый еврей Маркс – бытие определяет сознание.

Психологи определили, что для нейтрализации одного отдела любой организации (количеством до 20 человек) требуется всего один шизофреник. То есть в среднем 10 шизофреников хватает для остановки работы практически любой организации. Стало быть, для парализации мозговой активности 10 человек требуется общение с одним уродом на протяжении 10 минут.

Так что – бойтесь уродов!

***

Ну, хватит гнилой философии! Вернемся к Крыму.

... К июню 1973 года, я закончил восьмой класс, московской школы №… Впрочем, ее номер не имеет никакого значения. Закончил, значит. Сдал экзамены (четыре, кажется); тогда, в этом дремучем году, мне было 14-ть лет и, после окончания восьмого класса, дети (дети???) делились на тех, кто собирался учиться в 9-10 классах, и (возможно) поступать в институт, и тех, кто топал прямой и светлой дорогой по линии профессионального образования: собирался становиться гегемоном и гопником.

Я собирался учиться в институте.

… Такие дела…

Мои сердобольные родственнички, два года назад растоптавшие во мне только расцветающее высокое чувство любви к женщинам и сексу, чувствовали себя, видимо, не очень уютно, и решили сделать мне подарочек.

У меня был дядька. Ну, не совсем уж, такой дядька, а сын одной из сестер моей бабки. Сами можете определить его для меня название: деверь, там, шурин, свояк – я в этом не разбираюсь совершенно. Он был меня всего (всего! Тогда-то!) лет на 12-15 старше, жил в Казани, работал в тамошнем университете, геологом, кажется, и был, к тому же великим альпинистом: «Снежный барс», называется – высший титул альпиниста. Покорившим все пять гор-семитысячников на территории Советского Союза, присваивалось это звание. Не простой, в общем, дяденька.

Долго они его уговаривали, наверное… Но. Как бы то ни было, – уговорили. Отпуск у него был громадный, и предложил он мне поехать в Крым на все лето: пройти вдвоем пешком, с палатками, по всему Южному берегу: от Феодосии, до Фороса.

Я – согласился, естественно.

… И вот, настал волнительный момент! Мы приехали на поезде в Феодосию! Часа в 2 дня, по-моему, числа, так 15-го июня, года 1973-го от Р. Х. Историческая дата!

Дядька предложил пошататься по Феодосии до вечера, а потом двинуть в сторону КоктеблЯ, и там заночевать в степи. Что и было – исполнено.

Феодосия мне не понравилась. Пыльный, мелкий и суетливый городишко. Море мутноватое и грязное. Особенно меня добила половинка батона белого хлеба, вынырнувшая прямо перед моим лицом: какие-то гении ихтиологии кормили рыбок. Так что, я рад был вечером ее покинуть.

У нас имелись 2 (две) брезентовые одноместные палатки, по одному односпальному надувному матрацу (других тогда не было) и по одному ватному спальнику, которым можно было укрыться, как одеялом, если полностью расстегнуть его молнию, или залезть в него, как в мешок, если молнию – застегнуть. Еще был котелок, литра на полтора (одна штука) и примус (тоже – одна штука). Были, естественно, какие-то мелкие вещи, вроде зубных щеток-полотенец, и была у меня собственная поклажа – ласты, маска, трубка, и подводное ружье: все в кондовом советском исполнении: я собирался заниматься дайвингом. Жратвы у нас с собой – не было: то, что мы собирались жрать, можно было купить в любом городе Советского Союза.

Таким макаром, вечерком, по холодку, мы протопали от Феодосии в юго-западном направлении, по асфальту, сначала, а потом по берегу моря километров восемь. И, в темноте уже, оказались в…

Орджоникидзе – очень маленьком городишке, стоящим на длинной косе, выдающейся в море, так, что море у них оказывалось с трех сторон. Около Орджоникидзе, в кромешной темноте уже, мы поставили палатки, надули матрасы и отрубились сном синайских праведников.

Пробуждение же наше было ГОРАЗДО гаже: часа в четыре утра нас окружил взвод пограничников, с которыми были две злющие немецкие овчарки, отнюдь не распространяющие атмосферу добра и справедливости. Под дулами калашей, у нас проверили документы, и старший сказал, что здесь – закрытая зона, и, если, не дай Бог, он увидит нас завтра утром, то не миновать нам кутузки.

В Орджоникидзе был торпедный завод.

Но. Денек-то мы там пошатались! Поплавали в море, которое было не сравнить с тем, что мы видели в Феодосии, сварили макароны и сосиски на примусе (в степи костер топить нечем)… В общем, Орджо мне ОЧЕНЬ понравился! Жаль, в нем нельзя было остановиться. Даже все местные беспогонные люди, говорили нам, что это – невозможно: особый режим.

Вечером пришлось валить дальше в…

КоктеблЯ.

Как, ни странно, ничем не запомнился… Тогда. Дело, видно, в том, что ДО Коктебеля идет степь, а прямо за ним начинаются – горы. Мне хотелось – в горы!

Из Коктебеля, следующим днем, Мы рванули дальше, вдоль берега.

Что там дальше-то? Щебетовка, Курортное, Солнечная долина, Джерело… Часть – на самом побережье, часть – слегка в глубине полуострова. На это ушла, наверное, неделя.

И, наконец…

Судак, Новый Свет, Морское! Все эти поселки стоят на небольшом расстоянии друг от друга: Новый Свет от Судака всего в восьми километрах. Морское? Морское – уже не помню.

К Судаку, со стороны вертолетной площадки (была там тогда и такая: можно было долететь прямиком из аэропорта Симферополя), мы подошли в кромешной темноте. Довольно долго шастали слева от дороги, исцарапались о кусты и кактусы, пока не нашли относительно ровное место. Там и грохнулись. Палатки ставить не стали: сил не было. Залезли в спальники и – отрубились.

И кто же нас разбудил? Правильно! Пограничники. Теперь, правда, в составе двух человек и без собак. Но, – в четыре утра, как полагается.

В Судаке не было торпедного завода.

Они очень вежливо и доброжелательно проверили наши документы, и сказали, что здесь, вряд ли удобно ночевать: лучше спуститься с горы и остановиться возле русла пересохшего ручья – оказалось, мы ночевали почти на самой вершине горы Алчак, в какой-то неглубокой пещерке.

Мы так и сделали. И остановились там надолго: больше, чем на месяц. И каждое утро, в четыре часа (испуг начальства от Гитлера, что ли?), нас будили пограничники и проверяли документы. Очень часто это были одни и те же наряды: мы знали друг друга в лицо. Мы взаимно улыбались, спрашивали: «Ну, как там ваше – ничего?», хихикали, но документы бывали проверены, неизменно.