Сводная сестра

Настя достала из-за кресла припрятанный хлыст и со вкусом – вжик-вжик – рассекла им воздух.

– Становись раком – я проучу тебя за подгляд.

Я по жизни не переносил физическую боль, она вызывала во мне первобытный ужас, отвращение и тошноту.

– Настя, прошу тебя… не надо… не бей, – взмолился я, пытаясь целовать полновесные ноги, отдыхающие на моих плечах, – всё, что угодно… только не…

– Не сопротивляйся порке – ты должен её хотеть. Тогда тебе будет легче и проще, – посоветовала Настя. – Привыкай стоять раком.

Проклиная своё бессилие, я раскорячился в унизительной позе. Настя смачно хлестала меня по жопе, а я взбрыкивал задницей и как душевнобольной непотребно выл, орал, визжал, захлёбываясь слезами и выкриками междометий «ай!», «ой!», «ох!», «ах!»,

– Замри! – приструнила меня Настя, капризно топнув ножкой, и продолжила молотить хлыстом по виноватой заднице.

– Я нарисовала тебе красные трусы, – горделиво возвестила она. – Очень стильно!

Крепкая ладонь шутливо похлопала по иссечённым ягодицам. Мне показалось, что вместо жопы у меня бесформенно-рыхлое месиво.

– Дуй на кухню и приготовь кофе. Подашь на подносе и на коленях.

Когда я принёс свежезаваренного кофе, она выразительно помахала пред моим лицом кукольными трусиками, держа пикантную вещицу на весу двумя пальчиками, и небрежно бросила на поднос:

– Поди, постирай.

Я встал с колен, собираясь в ванную, но девушка попридержала меня:

– Не переусердствуй. Шоркай нежно и бережно.

Она отхлебнула кофе и с рекламной витиеватостью добавила:

– Мои трусики воздушней шампанской пены.

Бесконечное тщеславие театрально сверкало в её глазах.

Настя заставляла меня дрочить ежедневно, не менее двух раз в день, наблюдая за суходрочкой с пресыщенным безразличием, а я терялся в догадках – взаправду она фригидная или умело прикидывается? Зачем-то ведь заставляет меня регулярно дрочить у неё на глазах. Если просто поиздеваться, то это явный недобор – публичный онанизм помимо жгучего стыда, с которым я свыкся, дарил мне будоражащее удовольствие.

Я не тешил себя надеждой, что Настя когда-нибудь непременно возьмёт мой член в руку, или станет мастурбировать на пару со мной, однако она ничего не меняла, оставаясь нейтральным зрителем. За все мои несерьёзные прегрешения – слишком влажный после мытья пол; чересчур или, наоборот, недостаточно горячую воду для Настиного купания в ванной, не вспыхнувшую с первого щелчка зажигалку, поднесённую к её сигарете, тусклый глянец туфелек после чистки, – она, не слушая оправданий, устраивала мне воспитательную порку.

– Без пиздюлей, как без пряника, – приговаривала Настя, поигрывая хлыстом.

Она добилась от меня почти слепого подчинения, и я волей-неволей смирился со своей холопской участью. «Vae victis» – горе побеждённому.

Настя в два счёта перезнакомилась почти со всеми местными девчонками, но её ближайшей подругой стала Романа – та самая, по которой я втайне сходил с ума. Я никогда не котировался даже среди одноклассниц, что уж тут говорить о сексапильной девчонке на полтора года старше меня, с фотомодельной фигурой, классными ножками и высокомерным взглядом. Вокруг неё увивались крутые парни не чета мне, однако всех претендентов ожидал одинаковый облом. Как-то один авторитетный пацан из наших подкатил к ней на дискотеке:

– Можно с вами познакомиться?

Романа ноль внимания – фунт презрения:

– А барабан вам не дать?

– Зачем?

– Возглавить колонну идущих на хуй.

Меня бы она, как пить дать, отшила бы ещё круче:

– Я с тобой на одном гектаре срать не сяду!

Я испытал невероятный шок, увидев Роману у себя в гостиной вместе с Настей и малоизвестной мне тёлкой, которую знал чисто внешне. Полулёжа на диване они обнимались, пили вино, смолили сигареты и, целуя друг дружку, заразительно хохотали. Похолодев от ужаса, я затаился в прихожей – вдруг поддатая сестра заставит меня раздеться перед девчонками и голышом обслуживать их застолье, как она обычно практикует со мной.

Гостеприимная Настя вынудит меня ползать перед ними на коленях, своевременно подливая в бокалы вино, и презрительный взгляд надменной пассии испепелит мою оплёванную душу. Вначале я хотел незаметно, на цыпочках прокрасться в свою комнату, но вовремя сообразил, что это прокольное убежище. Я начал пятиться задом к входной двери, намереваясь благоразумно убраться восвояси, но было поздно – Настя уже заметила меня. Её голос остановил меня на последнем шаге:

– А, привет, братик. Иди-ка сюда.

Она была не в пример пьяней своих подруг. Я робко шагнул в комнату и замер у порога, как вопросительный знак. Настин указательный пальчик дважды согнулся и разогнулся, приглашая подойти поближе.

– Садись, покайфуй с нами… Романа, налей ему.

Я стал отнекиваться, что вовсе не пью спиртного, но Романа строго осадила меня:

– Не ломайся! Цвети и пахни, что пригласили.

Я выпил подряд два бокала вина, и хмельной дурман тяжело ударил в голову.

– Не делайте, девки, бровки домиком, – интригующе провозгласила Настя. – Мой брат никогда не видел голую тёлку.

Девчонки снисходительно заулыбались.

– Ты, Светка, прям щас похвалялась, что тебе не слабо стриптизнуть даже на нашей дискотеке, где тебя все знают. Проведи с братом ликбез – покажи свою пушистую кису. Он у меня ни разу неграмотный, понимаешь?

Романа захлопала в ладоши:

– Давай, Светка, позируй!

От волнения у меня задрожали руки. Светлана вышла из-за стола и, эротично покачивая телом, стала с неспешной ленцой раздеваться. Её губы скопировали приклеенную улыбку стриптизёрши. Я проводил горящим взглядом небрежно брошенный на ковёр топик, затем бриджи. Из расстегнутого лифчика, соскучившись по свободе, резво выпрыгнули теннисные мячики грудей. Колготки Света стягивала дольше всего. Теряя форму ног, тончайший капрон невесомо сползал от талии к лодыжкам и шелестел под её пальчиками как осенний листопад.

Она вынула ступни из колготок, балансируя сначала на одной, потом на другой ножке. Чтобы снять трусики, Света поворотилась ко мне задом и, долгоиграюще приседая, потянула вниз узенькую резинку. Белокочанная попа при этом призывно колыхалась. Кокетливо улыбаясь, Света многозначительно подмигнула мне через плечо и… резко повернулась, представ предо мной абсолютно голой, как в бане. Внизу живота красовался аккуратно подстриженный и подбритый черноволосый холмик.

– Полюбуйся – вот так выглядит киса, – пригласила Света, широко расставляя ноги и раскрывая пухлые створки половых губ.

– Хочешь, он тебе полижет? – спросила Настя.

– Пусть лижет! – охотно согласилась Светлана.

– Вставай, братик, на колени, попробуй женщину на вкус, – Настя придвинула моё лицо к Светиной интимной причёске.

– Лижи, чтоб слюнки текли, – предупредила Романа.

Я послушно сунул язык в половую щель и почувствовал кисловатый влагалищный привкус. Колкие волоски защекотали мне ноздри, повеял жарко-прелый, ароматизированный дезодорантом запах мочи, пота и ещё чего-то незнакомого, сугубо женского. От выпитого к горлу подкатил тошнотворный густой комок. В своих фантазиях я с упоением наслаждался оральными ласками. Заповедная нежно-упругая сокровищница казалась безумно-вкусным деликатесом. Мой язык погружался в таинственную глубину женской плоти, как в нежнейший крем сексуального торта. Поэтическая идиллия обернулась в реальности бесцветной прозой. Я лизал что-то липко-слизистое, мало способствующее эротическому аппетиту.

Когда Света раздевалась, моя эрекция увеличивалась по мере снятия одежды, а теперь возбуждение вдруг спало, и член мягкотело обвис. Пиздец подкрался незаметно – меня пронзила страшная догадка о хронической импотенции. Я пытался внушить себе, что вылизываю Роману или Настю, но воображение не поддавалось обману, а между Светиных ног я не находил ничего сверхъестественного, о чём так долго и страстно мечтал.

– Интересно, у мужиков стоит, когда они пизду лижут? – полюбопытствовала Романа.

– Сейчас увидишь, – откликнулась Настя. – Ну-ка, ты, повернись сюда. Женилку вытаскивай.

То, что я покажу свой незнаменитый член самой лучшей девушке в мире, наполнило его такой вулканической силой, что когда я расстегнул штаны, он вытянулся в полный рост с непокрытой головкой.

– Глянь-ка, прибалдел пиздострадалец, – презрительно скривилась Романа. – Такому насри в рот – добавки попросит.

Настя взяла её за руку и притянула к себе. Рома привстала с дивана, пересела ей на колени и раскатала губки для поцелуя. Настины ладони с ласковой плотоядностью облапили некапризную попочку сексапильной подруги.

– Пошел на хуй! – нетерпеливо выпроводила меня Настя. – Достал уже.

Застёгивая на ходу ширинку, я метнулся к себе в комнату и рухнул ничком на спасительную постель, но палочка-выручалочка меня подвела – дрочить совсем не хотелось. Если я был ещё способен на какое-то чувство, то этим чувством была горечь опустошения и одинокое отчаяние. От выпитого вина и пережитого стресса я впал в тревожное, полудремотное оцепенение…

Хлёсткий удар хлыстом ошпарил мои ягодицы и подбросил над одеялом.

– Что за хуйня? Почему одетый? – надо мной, пошатываясь, стояла Настя с хлыстом и откупоренной бутылкой вина в руках.

Разгорячённая алкоголем, она имела вид лихой и воинственный. Частый град беспорядочных ударов замолотил по мне, куда ни попадя. Сбросив одежду в считанные секунды, я упал перед ней на колени. Банальные слова прощения Настю не впечатлили, а изысканные никак не лезли мне в голову. За помилованием я потянулся губами к её босым ступням. Самодурка протянула бутылку:

– На, пей!

Сунув горлышко в рот, я сделал пару глоткой и поперхнулся:

– В меня не лезет.

– Пей. Кому говорят! – Настя в сердцах пнула мне по яйцам.

Я с отвращением глотал булькающее пойло, и оно некартинно текло со рта на подбородок.