Уёбище

– Больно? – с тревогой спросил я.

– Больно, но ты продолжай, не останавливайся.

Я осторожно начал двигаться в ней, и уже через минуту слёзы высохли, щёчки зарумянились, и попка сестры начала двигаться навстречу моим яйцам. Долго находиться в приятном, тесном плену я не смог и кончил сестре на живот, вовремя вытащив писюган. Снова было озеро спермы, смешанной с кровью, у Тани не ляжках тоже виднелись кровяные подтёки, и она быстро убежала в ванную. А я лежал и думал, что же мне теперь со всем этим делать: с тёткиной похотью, Танькиной любовью? Но, как говорили древние: «Не бери в голову, бери под мышку – легче нести будет». Вот так и поступим, древние, они мудрые были.

( продолжение следует)

Родственные узы.

А год назад другая история приключилась.

Прихожу с учёбы, а сестра после ночных блядок только шары продрала и стоит на кухне что-то себе готовит.

– Саша, – говорит, – есть будешь?

– А что?

– Сейчас пельмени замучу с луком маринованным.

– Годится!

Пока я переодевался, умывался, из кухни поползли запахи обалденные – слюной захлебнуться можно. Прихожу туда, сажусь за стол, а Любка так хитренько на меня смотрит и спрашивает:

– Слушай, а чего это ты к тёте Вале зачастил, через день туда бегаешь?

– Танька со мною по математике занимается, а тётке по хозяйству помогаю.

– Скажи, пожалуйста, какой заботливый! Вобщем так, братец, я всё знаю, про все твои поебушки с тёткой и сестрой! Это ты как умудрился, мелочь пузатая?!

То, что сестра запалила, ничего страшного – у самой рыло в пуху, ебётся, как швейная машина, лишь бы кому не попадя не трепалась, особенно мамке.

– Так получилось, по взаимному согласию и к всеобщему удовольствию, – разулыбался я, а Любка выключила плиту и прыг мне на колени:

– Теперь, Сашенька, рассказывай всё подробно, – а сама задницей мне об ширинку трётся, пробуждает спящего.

Сестрёнка моя – девка хорошая, добрая, только после того, как батяня её распечатал, на передок совсем слабая стала. И мать её за волосы таскала неоднократно, и били её жёны ёбарей, всё бесполезно! Синяки сойдут, и она опять отправляется на свою задницу приключений искать. А попка у неё классная, да и сама Любка – очень даже ничего: личико смазливое, титьки торчат – лифчика не надо, ножки полненькие и стройные. Вот на эти ножки я и положил руку, провёл по ляжке, да задрал халатик до трусов, а пальцами второй руки принялся халат сверху расстёгивать.

– Сашка, ты что, сдурел?! – соскочила сестра и гневно засверкала глазами. – Мало тебе тётки и Вальки, ещё меня снасильничать хочешь?!

– Ну, их никто не насиловал, – лениво начал я разглагольствовать, – сами дали, а что до вас, мадама, не хотите, ну и идите в жопу!

Любка плечами дёрнула и ушла из кухни, а я натрескался пельменей, ополоснул тарелку и пошёл в зал поваляться, посмотреть телевизор, но коронное место было занято. Сестра развалилась на диване и смотрела какую-то муть.

– Любка, вон с моего места! – гаркнул я, но она никак не отреагировала. Я присел на диван и стал толкать её к стенке.

– Тогда подвинься, я устал и тоже полежать хочу.

– А приставать будешь?

– Не боись, не обижу!

Сестра подвинулась, и я лёг рядом, отвернувшись от неё к телевизору. Через несколько минут почувствовал, как её ладонь теребит меня за плечо.

– Чего надо?

– Саша, а правда мне Танька рассказывала, что ты у нас гигант половой?

Я с интересом повернулся к ней.

– Не знаю, хочешь, покажу?

Любка на миг задумалась, выдохнула и родила:

– Хочу, только ты меня не лапай!

А мне только того и нужно было! Стянул треники с трусами до колена, хуй стоит, головкой в небо смотрит, покачивается.

– Ой, и в правду большущий какой! – Сестра приподнялась на локте, пожирая глазами моего друга, несмело протянула руку и пощупала яйца.

– Ты чего, Любка, как целка? Ты такого добра в день по нескольку раз видишь!

– Честно говорю – такой размерчик, в первый раз.

Я уже замаялся ждать, и решил взять инициативу в свои руки, схватил сестру за плечи и пригнул губами к самой залупе.

– Санька, погоди! – начала вырываться она. – Когда брат с родной сестрой, это инцест называется, нельзя!

– Дура ты, это когда они письками ебутся, а отсосать – это можно!

– Точно?

Я понял, что Любка включила дурочку, мол не умная я, не знаю ничего, да и хрен с ней, лишь бы быстрее мусолить начала. Сначала она провела залупой по своим губам и облизнула её своим красным, острым язычком, а затем пошире открыла рот и насадилась им на ствол, урча и пуская слюни. Я тоже не дремал, а усиленно расстёгивал халат, мял упругие титьки, теребил соски и пытался, из этой неудобной позы, дотянуться до трусов сестры. А сосала она классно! Сразу видно профессионалку, не то, что школьницы сопливые по углам. Люба брала мою немаленькую залупу на язычок, обжимала губками и начинала всасывать, стараясь затолкнуть ствол, как можно глубже, давилась, кашляла, но продолжала с ещё большим рвением, а затем неожиданно выплюнула хуй из ротика, лихорадочно сорвала с себя халат, трусы и со словами:

– Слабая я, как увижу такое богатство, в пизде огонь разгорается, который тушить надо, – она поднырнула под меня, широко расставив ноги, взяла дубинку в ладонь и подвела к истекающей тягучим соком дырочке, потёрлась ею о залупу и начала насаживаться. А входило-то с трудом! Писька у моей сестрёнки оказалась, на удивление, узкой и пускала в себя гостя по сантиметрику, пока он не упёрся в мягкую, эластичную матку, но треть всё равно осталась снаружи.

– Сашенька, – закатила глаза Люба, – ты только осторожнее, он и в правду у тебя гигант. Давай потихонечку, вот так, вот так…

Через минуту она мне уже подмахивала, высоко вскидывая жопу, пизда пообвыклась и, кончая через каждые две минуты, хлюпала и чавкала на входе и выходе, и брызгала соком на покрывало дивана. Я долбил Любку, присосавшись к твёрдому соску и держа её ладонями за задницу, но всё хорошее кончается, почувствовав холод внизу живота и собравшиеся в кучку яйца, я выдернул хуй и ударил мощной струёй сестре в открытый рот. Она проглотила всё с удовольствием, а последние капли слизывала и высасывала уже из залупы. Мы лежали рядом, Люба слегка подрачивала мне член, а я двумя пальцами раздвигал её лепесточки, залазил в дырочку и начинал обследование мягких, мокрых стенок наощупь. Сестра повернула ко мне голову, плотно прижалась голыми титьками и крепко-крепко поцеловала, раздвинув мне зубы и запустив в рот язык. Изо рта пахло моей спермой, но почему-то не было противно, и я с удовольствием отвечал на поцелуи Любы.

– Ну, что, Саша, как я тебе?

– Клёво и классно, заебись и охуенно!

– Ты тоже отлично ебёшься, я обкончалась – аж лужа на диване, а всё-таки пиздюки мы с тобой, не хорошо это, хотя: что случилось, то случилось. К Вальке с Танькой всё-равно бегать будешь?

– Наверное.

– Ну, и правильно, но когда вот так вдвоём останемся – ты мой! Буду тебя обцеловывать, обсасывать, и вообще, проглочу пиздой своей, чтобы всегда со мною был.

– Своей мохнаткой ты даже хомячка не проглотишь, – и мы громко захохотали, щекоча и целуя друг друга.

Вскоре от отца с зоны пришла малява, что подошло время его долгосрочной (3 суток), свиданки, и чтобы на неё приехала не мать, а Любка. Маманя расстроилась и долго материлась в тот вечер:

– Вот мудила старый! Я его уже не устраиваю, на молодую пизду потянуло, а не думает, что это – дочь, что осудят люди! Любка, иди, поситай отцову писульку, да собираться начинай. Ладно, от манды твоей не убудет, а ему раз в год хоть какая радость! Я пошла в магазин, куплю, всё, что нужно, а ты вещи собери, одежду, завтра утром автобус.

Отец сидел недалеко, в соседнем городке, до которого езды было меньше двух часов. Мать ушла, а Люба села на стул и заплакала.

– Не хочу я, Саша, ехать, его ублажать! Как вспомню, что он со мною, малолеткой делал – убить готова! Ненавижу!!

Я гладил её по голове, как маленькую девочку, а сестра в это время привстала и стянула из-под юбки трусики.

– Сашенька, иди ко мне, только тебя хочу, только тебя люблю, – уселась на диван и раздвинула ноги, раскрыв розовые створки раковины. Лизать пизду мне было не впервой, и я припал к бутону, теребя языком клитор и пальцами разрабатывая дырочку. Сестра застонала, заохала и кончила, обнимая меня за головы и дрожа, задрала юбку, встала раком, выставив на обозрение две белые полужопки, раздвинула их, показывая коричневое, сморщенное колечко, как я понял, приглашая в гости. Я схватил с комода какой-то крем в тюбике, вставил Любке в маленькую дырочку и выдавил туда половину, затем смазал свой дымящийся член и аккуратно начал входить, но что-то не входилось. Жопа напряглась и не пускала моего друга вовнутрь, тогда я рукой дотянулся до сестрёнкиной пизды и начал теребить клитор. Она опять шумно задышала и расслабила на секунду проход, а мне этого времени хватило, чтобы с размаху, по скользкой кремовой дорожке, загнать залупу. Любка замычала и закусила подушку, чтобы не кричать, а я помаленечку, потихонечку начал её ебать ласково и нежно, пока не кончил, как всегда бурно и много. Сестра за это время словила штук пять оргазмов и лежала на животе, а сперма толчками покидала её кишку.

Утром Люба уехала, а я, сходив в училище, завалился к пацанам. Музыка, видик, водка с пивом – это убойно! Отрубившись в обед, я очухался на полу у одногруппника, когда уже было темно, и побрёл домой. Зашёл, закрыл за собою и тут же услышал звуки из комнаты мамы, подошёл к распахнутым настежь дверям и залюбовался картиной: мама лежала абсолютно голая, задрав и широко раскинув ноги, а на ней кто-то трепыхался, елозя телом между ляжек. Он меня не видел, так как был ко мне спиной, но маманя прекрасно рассмотрела сына, грозно сверкнула на меня глазами и мотнула головой, мол исчезни! Я ушёл на кухню и, к своему восторгу обнаружил остатки пиршества – полбутылки водки и разнообразную закуску. Водочка хорошо пошла под копчёную скумбрию, легла на старые дрожжи, и в голове зашумело, и в глазах запрыгало. Хотел уйти к себе на диван спать, но из прихожей раздался гневный голос матери: