Жестокие игры (часть III)

У Анечки уже не оставалось сил на крики, она лишь беззвучно разевала рот, но когда я, задвигавшись в ее тесных глубинах, с усилием раздвигая сомкнутые стенки ее влагалища, стал еще и поигрывать искусственным членом в ее попке, она снова взвыла от боли. Лариса отреагировала на это серией ожесточенных ударов, после которых тело Анечки сотрясалось от отчаянных усилий освободиться. Ее плечи и спину в разных направлениях пересекали следы ее жестоких ударов.
Завороженный этим зрелищем, я тем не менее никак не мог дойти до оргазма в таком положении: слишком мешала теснота ее попки, отчего в верхней части ее лона образовалась объемистая выпуклость. Ей в этом направлении предстояло еще работать и работать, не то что моей жене! Поэтому я резким движением выдернул из ее попки искусственный член и тут же всадил туда настоящий. Что-то громко чавкнуло у нее внутри, а я, вырвавшись на простор, крепко схватил ее за мягкие шоколадные бедра и задвигался в бешеном темпе. Аня только глухо постанывала, раскачиваясь вслед за моими движениями. Наконец я не выдержал и снова ввел свой готовый взорваться орган в ее щелочку, решив отметиться во всех уголках ее тела. Туда я и разрядился спустя пару минут, после чего обессиленно склонился на ее исполосованную спину. Она была очень мягкой и горячей, чуть влажной от пота и крови.

– Мне нужно в туалет, – впервые за все время произнесла Аня.

– Ты останешься здесь настолько, насколько пожелаю этого я, – тоном, не терпящим возражений, ответил я и подмигнул Ларисе.

– Я терплю уже не первый час, – взмолилась Аня, – пожалуйста, сводите меня в туалет, а потом снова делайте, что хотите.

– Тебе нужно по-малому?

– Да... – жалобно ответила Анечка.

Лариса отрицательно замотала головой. С другой стороны, было заманчиво помучать свой подарок новым способом, но с другой – мне не хотелось оттирать мочу с пола, и не хотелось, чтобы это делала Лариса. А прислуги у нас в виду экзотичности некоторых комнат не было. План действий созрел сам собой.

– Ты потерпишь еще два часа. – сообщил я Ане свое решение. – Если не выдержишь, узнаешь, каков я в гневе. Мы с Ларисой будем тебя провоцировать, так что это будут нелегкие два часа.

У Анечки не было выбора. Мы насухо вытерли ее исполосованное тело и перевернув ее таким образом, что она оказалась лежащей на спине с широко разведенными руками и ногами, снова намертво приковали. Лариса сбегала на кухню и вернулась с литровой бутылкой минеральной воды.

– Это тебе придется выпить, моя радость, – сообщила она мулаточке, уставившейся на бутылку широко раскрытыми глазами. – Или можешь отказаться, и получишь сто ударов плеткой по филейной части, – и она звонко хлопнула ее по бедру.

Аня была и сама не рада своей просьбе. Но отступать было некуда, и она покорно открыла ротик. Лариса тут же поднесла к ее губам горлышко бутылки. Я с интересом наблюдал, как в желудок Ани перекочевала примерно четверть ее содержимого, прежде чем она поперхнулась и закашлялась. Лариса подождала, пока кашель успокоится, и заставила Аню опустошить примерно половину.
– Остальное ты получишь через полчаса, – сказала она и взглянула на часы.

Мы сели перед распростертым телом на диванчик, обняли друг друга и стали с интересом наблюдать за мулаточкой. Аня лежала неподвижно, ее дыхание было ровным и размеренным, и только частые сокращения мышц влагалища, прекрасно нам видные, говорили о ее проблемах. Острота новых впечатлений вызвала у меня очередной всплеск возбуждения. Лариса же добавила масла в огонь, прошептав мне на ухо:

– Я растворила в воде мочегонную таблетку...

Ее теплая рука нежно обхватила мой полунапряженный член и мягко заскользила по нему вверх-вниз. Нескольких движений хватило, чтобы он окаменел, и Лариса стала медленно перебирать его своими восхитительными пальчиками, ощупывая всю его поверхность. Часы мерно тикали, отсчитывая секунды. По истечении пятнадцати минут Аня беспокойно заерзала. Потом она попросила отвязать ей одну ногу, чтобы она могла скрестить их, но ей было отказано. Она тяжело дышала, закусив губу и изредка постанывая. Пятьсот граммов воды медленно наполняли ее мочевой пузырь, и без того изрядно наполненный. Лариса, стараясь производить поменьше шуму, поставила перед ней эмалированный тазик, на случай, если Аня не выдержит. Но мулаточка пока держалась, хотя ее длинные стройные ножки била безостановочная дрожь, а на лбу выступили крупные капельки пола.

Прошло полчаса, и оставшиеся пол-литра перекочевали в ее желудок. Мы с Ларисой подсели поближе, не теряя из видимости часы. Мочегонная таблетка уже начала свое действие, и Аня терпела жесточайшие позывы к мочеиспусканию. Она постоянно спрашивала, сколько времени остается до того момента, как мы отведем ее в туалет, пока Лариса не пригрозила удвоить время наказания. Тогда она замолчала, и время называли ей мы, примерно каждые десять минут.

На пятьдесят второй минуте Аня попросила сжать ей сфинктер, потому что сама она уже не могла контролировать мышцы. Лариса исполнила ее просьбу, но при этом коварно нажала ей на живот. Аня взвизгнула от боли и стала умолять больше этого не делать. На шестидесятой минуте она стала вскрикивать от нестерпимой рези в животе. С нее градом катил пот, а руки сжались в кулаки настолько крепко, что из под ногтей показались капельки крови. Мулаточка уже находилась на пределе. По истечении семидесяти минут я заметил, как мелкие капельки мочи просачиваются между ее судорожно подрагивающих половых губок и стекают вниз. Видя, что Аня держится из последних сил и желая вознаградить ее старания, я сообщил ей, что правила слегка меняются и ей будет отмерено столько ударов, сколько минут она не дотерпит до конца отведенного ей периода. Ей оставалось чуть меньше пятидесяти, и Аня, согласно кивнув, каким-то чудом сумела удержать рвущуюся наружу струю.

Коварная Лариса между тем настежь открыла дверь туалета в коридоре и включила там воду, которая своим громким журчанием довела нашу жертву до белого каления. Она металась, судорожно сжимая ослабевшие мышцы сфинктера, прекрасно понимая, какой болезненной будет повторная порка. Но долго так продолжаться не могло, и на семьдесят пятой она предупредила меня, что ее надо вести в туалет немедленно. Мы кинулись ее отвязывать. Аня умоляла нас поспешить, ее роскошное тело сотрясали рыдания, а из под черной повязки катились крупные слезы. Согнувшись почти вдвое и зажав одну руку между ног, она побежала в туалет, сопровождаемая Ларисой. Оседлав унитаз, она издала стон невыносимого блаженства, и мы услышали, как зажурчала мощная струя, наконец-то нашедшая выход из ее разрывающегося от напряжения мочевого пузыря. Анечка разряжалась больше минуты, оглашая помещение громкими стонами, покачиваясь из стороны в сторону и поглаживая себя руками по животу.

Воспользовавшись моментом, Лариса заставила ее принять душ, смыла с ее тела кровоподтеки и снова привела в спальню. Я привязал ее спиной вверх к нашей дыбе и зафиксировал в удобной позиции. Ей предстояло принять сорок пять ударов, и Лариса попросила доверить это ей. Я не возражал. Моя жена отвергла плетку и выбрала из всего моего арсенала длинный черный крученый хлыст, которым я частенько охаживал ее собственное тело. Попросив меня снимать получше все происходящее, она подошла поближе к Анечке и провела хлыстом по всему ее телу сверху вниз, от затылка до ступней, позволяя почувствовать всю мощь страшного инструмента. Затем повела плечами, и халатик упал к ее ногам, открыв моему взгляду ее восхитительное тело гимнастки. От этого зрелища я вновь конкретно возбудился, но решил дождаться главного.

Лариса не заставила меня долго ждать. Первые удары она обрушила на роскошные ягодицы Ани. Била она изо всех сил, и первый же удар заставил мулаточку изогнуться и закричать от страшной боли. Крик после каждого следующего удара становился все громче, и я уже боялся, как бы она не сорвала голос, когда Лариса остановилась. Я сбился со счета, но проверить все можно было, взглянув на многострадальную попку Анечки: на ней загорелось двенадцать свежих кровоточащих полос. В местах их пересечения крови было больше.

Следующая серия ударов пришлась на спину. Здесь было где разгуляться, и Лариса воспользовалась этим. Аня в перерывах между воплями умоляла пощадить ее или хотя бы дать время передохнуть, но моя жена была неумолима. После тридцать первого удара Аня потеряла сознание и была возвращена в него тридцать вторым. Хлыст взлетал и стремительно опускался, снова и снова жаля беззащитное тело мулаточки. Я замер, завороженный этим зрелищем. У нее уже не было сил стонать, она лишь глухо постанывала и судорожно подергивала кистями рук. В последний сорок пятый удар Лариса вложила всю душу, наотмашь нанеся его по израненным ягодицам. Я не выдержал. Подскочив к Ларисе, я вырвал хлыст у нее из рук, развернул спиной к себе, заставил нагнуться, упираясь руками в стену, и одним движением вогнал свой изнывающий от перенапряжения член в ее лоно. Она томно застонала и кокетливо оттопырила свою попочку вверх.

Я взялся за ее упругие бедра обеими руками и задвигался в блаженном ритме. Жалобные постанывания Ани за моей спиной только подогрели мое возбуждение, и я с громким стоном излился в Ларису, поражаясь собственной неутомимости.

Потом мы вызвали специальную врачебную команду из нашего клуба, потому что сама Аня идти не могла. На нее было страшно смотреть. Ее спину, бедра, ягодицы и даже бока пересекали жуткие красные и багровые полосы, кожа во многих местах полопалась и из нее сочилась кровь. Ей предстояли несколько дней реабилитации в клубной больнице, после чего она могла отправляться куда ей вздумается.

Мы легли спать далеко за полночь. Я уже начинал засыпать, переполненный впечатлениями от прошедшего вечера и изрядно вымотанный его событиями, когда почувствовал на своем обнаженном теле легкие прикосновения Ларисы.

– Тебе понравилось? – прошептала она мне на ухо.

– Все было просто замечательно. Спасибо, – ответил я и чмокнул ее за ушком.

– И ты уже ни на что не способен? – игриво поинтересовалась Лариса.

– А давай-ка проверим, – подыграл я ей и, перевернув ее на спину, нашел в полутьме ее мягкие чувственные губы.

Июль 2001

Продолжение следует..