Номер на двоих

Глава Первая.

Она отправила в рот последний кусочек запеченной в тесте трески и запила его оставшимся на донышке пивом. А недоеденные картофельные ломтики (как это англичане их называют – чипсы, кажется?) не жаль и оставить. Джимми уже доел свою порцию и теперь его единственным желанием – как, впрочем, и ее – было поскорее добраться до постели и завалиться спать. Во время этого импровизированного ужина они то и дело подначивали друг друга – кто первым займет ванную, чтобы принять душ.

Они прибыли в Англию сегодня утром. Летели всю ночь, плюс шестичасовая разница во времени. И ей, и сыну спать пришлось кое-как, скрючившись в креслах, и после завтрака на борту – есть совсем не хотелось – в восемь вечера по Гринвичу они вышли в аэропорту Гатвик. И вот они, наконец, в баре уютного отеля в Стратфорде-на-Эйвоне, номер в котором она заказала по телефону заранее. Однажды она уже летала в Англию и знала по собственному опыту, что лучше сразу перестроиться на новый режим сна, чтобы как можно быстрее приспособиться к разнице во времени, так что они втиснулись в свою взятую напрокат микролитражку и весь день добросовестно осматривали замки, церкви и живописные окрестные деревеньки. Похоже, Джимми смирился с ее сомнительной теорией перестройки – во всяком случае, нытья по этому поводу не было.

Вообще, его поведение оказалось для нее приятным сюрпризом. Она думала, что после развода он предпочтет жить с отцом, но он провел с Джеймсом всего неделю (это было месяц назад), после чего заявил, что остается с ней. В порыве радости, она решила этой поездкой в Англию отблагодарить сына. Только когда уже было поздно что-то менять, ей пришло в голову, что юному парнишке путешествие по Англии вдвоем с мамочкой вряд ли покажется такой уж классной идеей. Но он, похоже, искренне обрадовался, и она решила, что насмешливые искорки в его глазах по поводу ее энтузиазма – всего лишь плод воображения.

Когда они вернулись к машине, чтобы забрать свои вещи, она вновь подивилась тому, как он подрос за последние полгода. Худой как жердь, и уже на целую голову выше своей миниатюрной мамочки. Как вовремя подоспела эта его новая мужская сила – одной таскать тяжеленные чемоданы ей было бы явно не под силу. Ладно, теперь быстренько зарегистрироваться – и спать, спать...

Вот теперь разница во времени сказалась вполне... она почти не понимала, что там бормочет портье, уши были словно заложены ватой. – Да, вы заказывали номер на двоих... остался последний... все гостиницы и мотели вокруг тоже заняты... разгар сезона... – Зачем повторять очевидные вещи? И почему он так странно поглядывает то на нее, то на сына? Действительно, они будут жить в общей комнате, но переодеваться они будут в ванной, а кровать у каждого своя. Они же, в конце концов, мать и сын!

Она продолжала механически кивать... – Ладно... хорошо... – пока портье, наконец, не проводил их наверх, к номеру. Задержавшись у двери с бесхитростной табличкой "Туалет", он сообщил, что придется пользоваться им вместе с другими постояльцами, зато это совсем рядом, всего через две двери от их номера – очень удобно. Стоп, минутку – это что еще за новости!

– Но я же специально просила номер с ванной! – Она уже представила себе, как по утрам придется дожидаться своей очереди, чтобы умыться. – Разумеется, миссис Макензи, у вас в номере есть душ и умывальник. – Казалось, его раздражала ее непонятливость. – Если вы хотели еще и отдельный туалет, надо было заказывать номер "en suite". У нас всего два номера с туалетом и ванной, и оба сейчас заняты. Это старинные здания... когда их строили, современной канализации еще не было.

Ах да, конечно, у англичан это называется "en suite", теперь она вспомнила. Ну да ладно, хотя бы свой душ будет... Вот только взяла ли она с собой халат – вдруг ночью в туалет захочется? Она чуть не прыснула со смеху, представив себе каких-то странных полуодетых типов, шатающихся по полутемному коридору в поисках сортира.

Портье остановился у двери с номером четыре. – Ну, вот ваш номер. Если что-то будет нужно, дайте мне знать. Завтрак по-английски – с восьми до девяти тридцати, – и он передал ей ключ.

Она открыла дверь и отодвинулась в сторону, чтобы Джимми смог внести вещи. Затем прошла за ним и закрыла дверь. Джимми повернулся к ней. На его лице читалась целая гамма чувств... растерянность, смущение и... скрытая радость?

– Мам?!..

Оглядев комнату, она сразу поняла, отчего он так растерялся.

Крохотная комнатка – едва хватит места, чтобы поставить чемоданы. И – двуспальная кровать в центре! Одна – и для нее, и для сына!

В углу душевая кабинка размером с телефонную будку, а в противоположном углу, рядом с кроватью – крохотная раковина и зеркало над ней.

Лиз Макензи присела на кровать – больше было просто некуда, за исключением разве что неуклюжего деревянного стула – и в совершенном отчаянии прикрыла голову руками. Так вот почему портье так странно на них посматривал! Что же делать? Подумать только – спать в одной постели с сыном-подростком!

К счастью, она взяла с собой исключительно долгополые ночные рубашки, имея в виду, что им придется ночевать в общей комнате. И опять, только сейчас она вспомнила, как англичане называют такие номера. Ну конечно, надо было заказывать не номер на двоих, а двойной номер!

А душевая! Она посмотрела на нее сквозь пальцы, мысленно взмолившись, чтобы каким-то чудом все переменилось. Но нет – мало того, что это не отдельная комнатка, еще и стенки сделаны из прозрачного пластика, и только примерно на высоте ее талии наклеена декоративная полоска в цветочек – сверху слишком низко, снизу слишком высоко, все прелести будут как на ладони... Черт, черт, черт!

Номер заказан на двое суток – эта мысль окончательно добила ее. И портье специально подчеркивал, что других свободных номеров нет! Нигде!

Какое-то время они молчали, не смея проронить ни звука. Наконец, Джимми глубоко вздохнул и первым отважился заговорить...

– Мам, я понимаю, это кошмар, но ты же не виновата! По-моему, надо просто вести себя естественно. – Ну да, естественно. Вот только как это сделать? Раздался звук сбрасываемых ботинок. Когда она посмотрела на него, Джимми уже стаскивал с себя рубашку. – Я первый в душ. Мне как-то неудобно, но ты же моя мама, так что все равно видела меня голым. Я ведь в таком виде и родился, правда?

Он нервно хихикнул – шутка, мол, такая – и она признательно улыбнулась ему в ответ. Следом за рубашкой и майка полетела на кровать. Потом он прямо посмотрел в глаза матери и, едва заметно пожав голыми плечами, одним быстрым движением стянул с себя сразу и брюки, и трусы. Сделал шаг в сторону и теперь стоял перед ней совершенно голый, очевидно стесняясь своей наготы – так отчаянно смущаться умеют только подростки в период полового созревания.

Вот он, прямо перед ее глазами... гладкая округлая плоть, изогнувшаяся книзу. Дюйма четыре длиной, сверху слегка опушен рыжеватыми волосами, как у всех Макензи. Из своего опыта с Джеймсом и... ну, скажем, еще с одним мужчиной – она знала, что член сейчас в полувозбужденном состоянии.

Хорошо, что они тогда сделали обрезание... Господи, женщина – будто вскрикнул кто-то внутри – не смей так таращиться, он же твой сын!

Густо покраснев, она перевела взгляд выше, на его лицо. Джимми не отвел глаз, и она опять заметила, как по его лицу – наряду со смущением и удивлением – тенью промелькнуло то самое трудноуловимое выражение... Он развернулся и направился к душевой. Закрывая за собой дверцу в кабинку, Джимми еще раз оглянулся и, конечно же, она снова попалась... уставилась на его худенькую мальчишескую задницу.

Мысленно выругав себя, она отвернулась и решила разобрать чемоданы. Взгромоздив самый большой на кровать, вытащила ночную рубашку и туалетные принадлежности. Но ее существо продолжало отзываться на мужские флюиды, исходящие от тела сына... глаза непроизвольно возвращались к душевой кабинке. За прозрачными стенками – ее мальчик... ее мальчика... прекрасный член.

Ну все, хватит! Надо отвлечься, заняться проблемой обустройства в этой чертовой комнате, подумать о планах на завтра, да о чем угодно! Господи, как он его намыливает, и мошонка снизу... Кажется, увеличивается? Он его моет или гладит? Черт, он опять заметил, что я подсматриваю! Она не сообразила, что если ей все видно под декоративной полоской на кабинке, то и он все видит – поверх полоски. Она поскорее обошла кровать, чтобы оказаться спиной к сыну. Промежность стала влажной, а соски так набухли, что было больно. Наконец, она услышала, как он выключил душ и открылась дверь кабинки.

– Мам, дай мне полотенце, пожалуйста!

Полотенце? Она недоуменно оглянулась на него и только теперь заметила, что в душевой нет полки для полотенец. Нервно обежав глазами комнату, она обнаружила их возле раковины, с другой стороны кровати. Пришлось снова обойти кровать и взять полотенце. Она повернулась, чтобы передать ему... Только спокойно. Только спокойно!

Джимми стоял к ней лицом, неуверенно улыбаясь. Уже шагнув в его сторону, она не смогла удержаться, посмотрела... и совершенно непроизвольно облизнула вдруг пересохшие губы. Ответная реакция не заставила себя ждать... его мужское естество дрогнуло и прямо на глазах стало набухать. Ее взгляд тут же метнулся обратно, к лицу, но было слишком поздно. Со сдавленным мычанием он постарался прикрыть руками подымающийся член. Она протянула полотенце и, как только он взял его, сразу отвернулась. Ему пришлось на секунду отнять руку от уже почти полностью вставшего члена, чтобы взять полотенце, и уголком глаза она успела заметить не по возрасту внушительные размеры.

Шесть дюймов? Да, не меньше. Не так велик, как у отца или... скажем, у некоторых других, но ведь ему всего тринадцать! Она застыла, слепо уставившись на дальнюю стену, пока он вытирался всего в нескольких футах от нее. Зрительный образ его торчащего органа накрепко впечатался в память во всех деталях и, казалось, так и горел перед глазами.